(Возможность презирать и выражать свое презрение было самым приятным ощущением для Ситникова; он в особенности нападал на женщин, не подозревая того, что ему предстояло несколько месяцев спустя
пресмыкаться перед своей женой потому только, что она была урожденная княжна Дурдолеосова.)
Двое из суб-ассистентов, устраивая себе карьеру, усердно льстили Васильеву,
пресмыкались перед ним совершенно по-холопски, передавали ему все наши разговоры о нем.
Неточные совпадения
Гончарова.], поэт, — хочу в Бразилию, в Индию, хочу туда, где солнце из камня вызывает жизнь и тут же рядом превращает в камень все, чего коснется своим огнем; где человек, как праотец наш, рвет несеяный плод, где рыщет лев,
пресмыкается змей, где царствует вечное лето, — туда, в светлые чертоги Божьего мира, где природа, как баядерка, дышит сладострастием, где душно, страшно и обаятельно жить, где обессиленная фантазия немеет
перед готовым созданием, где глаза не устанут смотреть, а сердце биться».
Лиза узнала об этом решении в тот же вечер и объявила, что она очень рада никому не мешать
пресмыкаться перед кем угодно, даже
перед Белоярцевым.
Она с наслаждением готова была
пресмыкаться перед Лихониным, служить ему как раба, но в то же время хотела, чтобы он принадлежал ей больше, чем стол, чем собачка, чем ночная кофта.
Избитая Любка до тех пор
пресмыкалась перед экономкой, покамест ее не приняли обратно.
— Брось, Женя, ты говоришь глупости. Ты умна, ты оригинальна, у тебя есть та особенная сила,
перед которой так охотно ползают и
пресмыкаются мужчины. Уходи отсюда и ты. Не со мной, конечно, — я всегда одна, — а уйди сама по себе.
Особенно ненавидела Луша заводских аристократов, которые так жалко
пресмыкались перед Ниной Леонтьевной…
И вдобавок люди поражающего невежества и глубокого равнодушия, притворщики, истерически холодные лжецы с бутафорскими слезами и театральными рыданиями, упорно-отсталые рабы, готовые всегда радостно
пресмыкаться перед начальством и
перед меценатами…
Взгляд на ее портрет в тот же день снова шевельнул в его сердце прежние чувства, и несмотря на его исповедь
перед женой, если бы Тамара не сделалась Татьяной, лежащей в гробу, он бы снова пошел на ее зов, позабыв и жену, и больного ребенка, и снова, как раб,
пресмыкался бы у ее ног, ожидая, как подачки, мгновенного наслаждения.
Двор, удивленный этой переменой, как всегда в описываемое нами время,
пресмыкался перед восходящим светилом, каким, казалось, был Ермолов.