Неточные совпадения
Потом завел речь о
прелестях уединенной
жизни и вскользь заявил, что он и сам надеется когда-нибудь найти отдохновение в стенах монастыря.
Кити испытывала особенную
прелесть в том, что она с матерью теперь могла говорить, как с равною, об этих самых главных вопросах в
жизни женщины.
В Москве в первый раз он испытал, после роскошной и грубой петербургской
жизни,
прелесть сближения со светскою, милою и невинною девушкой, которая полюбила его.
Это сомнение отравляло
прелесть ее новой
жизни.
Все, кого она любила, были с нею, и все были так добры к ней, так ухаживали за нею, так одно приятное во всем предоставлялось ей, что если б она не знала и не чувствовала, что это должно скоро кончиться, она бы и не желала лучшей и приятнейшей
жизни. Одно, что портило ей
прелесть этой
жизни, было то, что муж ее был не тот, каким она любила его и каким он бывал в деревне.
Прелесть, которую он испытывал в самой работе, происшедшее вследствие того сближение с мужиками, зависть, которую он испытывал к ним, к их
жизни, желание перейти в эту
жизнь, которое в эту ночь было для него уже не мечтою, но намерением, подробности исполнения которого он обдумывал, — всё это так изменило его взгляд на заведенное у него хозяйство, что он не мог уже никак находить в нем прежнего интереса и не мог не видеть того неприятного отношения своего к работникам, которое было основой всего дела.
Всё разнообразие, вся
прелесть, вся красота
жизни слагается из тени и света.
— И знаешь,
прелести в
жизни меньше, когда думаешь о смерти, — но спокойнее.
Что ж? Тайну
прелесть находила
И в самом ужасе она:
Так нас природа сотворила,
К противуречию склонна.
Настали святки. То-то радость!
Гадает ветреная младость,
Которой ничего не жаль,
Перед которой
жизни даль
Лежит светла, необозрима;
Гадает старость сквозь очки
У гробовой своей доски,
Всё потеряв невозвратимо;
И всё равно: надежда им
Лжет детским лепетом своим.
Когда матушка улыбалась, как ни хорошо было ее лицо, оно делалось несравненно лучше, и кругом все как будто веселело. Если бы в тяжелые минуты
жизни я хоть мельком мог видеть эту улыбку, я бы не знал, что такое горе. Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют красотою лица: если улыбка прибавляет
прелести лицу, то лицо прекрасно; если она не изменяет его, то оно обыкновенно; если она портит его, то оно дурно.
Робинзон. Пьян! Разве я на это жалуюсь когда-нибудь? Кабы пьян, это бы
прелесть что такое — лучше бы и желать ничего нельзя. Я с этим добрым намерением ехал сюда, да с этим намерением и на свете живу. Это цель моей
жизни.
— Вообразить не могла, что среди вашего брата есть такие… милые уроды. Он перелистывает людей, точно книги. «Когда же мы венчаемся?» — спросила я. Он так удивился, что я почувствовала себя калуцкой дурой. «Помилуй, говорит, какой же я муж, семьянин?» И я сразу поняла: верно, какой он муж? А он — еще: «Да и ты, говорит, разве ты для семейной
жизни с твоими данными?» И это верно, думаю. Ну, конечно, поплакала. Выпьем. Какая это
прелесть, рябиновая!
Но если она заглушала даже всякий лукавый и льстивый шепот сердца, то не могла совладеть с грезами воображения: часто перед глазами ее, против ее власти, становился и сиял образ этой другой любви; все обольстительнее, обольстительнее росла мечта роскошного счастья, не с Обломовым, не в ленивой дремоте, а на широкой арене всесторонней
жизни, со всей ее глубиной, со всеми
прелестями и скорбями — счастья с Штольцем…
— Что же это: врожденная неспособность вследствие законов природы, — говорил он, — или недостаток подготовки, воспитания?.. Где же эта симпатия, не теряющая никогда естественной
прелести, не одевающаяся в шутовский наряд, видоизменяющаяся, но не гаснущая? Какой естественный цвет и краски этого разлитого повсюду и всенаполняющего собой блага, этого сока
жизни?
Тут ей, как всегда бывает, представлялась чистота,
прелесть, весь аромат ее
жизни — до встречи с Марком, ее спокойствие до рокового вечера… Она вздрагивала.
Его опять охватила красота сестры — не прежняя, с блеском, с теплым колоритом
жизни, с бархатным, гордым и горячим взглядом, с мерцанием «ночи», как он назвал ее за эти неуловимые искры, тогда еще таинственной, неразгаданной
прелести.
На лицах, на движениях, поступках резко написано практическое сознание о добре и зле, как неизбежная обязанность, а не как
жизнь, наслаждение,
прелесть.
Нет ничего, что бы предвещало в природе возобновление
жизни со всею ее
прелестью.
— Не может того быть. Умны вы очень-с. Деньги любите, это я знаю-с, почет тоже любите, потому что очень горды,
прелесть женскую чрезмерно любите, а пуще всего в покойном довольстве жить и чтобы никому не кланяться — это пуще всего-с. Не захотите вы
жизнь навеки испортить, такой стыд на суде приняв. Вы как Федор Павлович, наиболее-с, изо всех детей наиболее на него похожи вышли, с одною с ними душой-с.
Кажется, — прибавил мой сосед, опять взглянув на меня сбоку, — я могу пройти молчанием первые впечатления деревенской
жизни, намеки на красоту природы, тихую
прелесть одиночества и прочее…
Прелесть, обаяние толстовского художественного творчества связаны с тем, что он изображает двойную
жизнь: с одной стороны,
жизнь его героев в обществе с его условностями, в цивилизации, с ее обязательной ложью, с другой стороны, то, что думают его герои, когда они не стоят перед обществом, когда они поставлены перед тайной бытия, перед Богом и природой.
Женщин запирают на ночь в камере, заранее для того приготовленной, и потом всю ночь в тюрьме и в посту идут разговоры о новой партии, о
прелестях семейной
жизни, о невозможности вести хозяйство без бабы и т. п.
Неленька
прелесть — а он беда! Тоскливо, мрачно видеть сочетание полной
жизни с омертвением. Впрочем, вы их видели вместе, следовательно ощущали то же, что и я. Если также благополучно ехали вперед, то должны уже быть почти в деревне его матери. Там отдых.
Лихонин находился в том одновременно расслабленном и приподнятом настроении, которое так знакомо каждому человеку, которому случалось надолго выбиться из сна. Он как будто бы вышел из пределов обыденной человеческой
жизни, и эта
жизнь стала для него далекой и безразличной, но в то же время его мысли и чувства приобрели какую-то спокойную ясность и равнодушную четкость, и в этой хрустальной нирване была скучная и томительная
прелесть.
Ничего тогда не понимая, не разбирая, не оценивая, никакими именами не называя, я сам почуял в себе новую
жизнь, сделался частью природы, и только в зрелом возрасте сознательных воспоминаний об этом времени сознательно оценил всю его очаровательную
прелесть, всю поэтическую красоту.
Да, чем дальше подвигаюсь я в описании этой поры моей
жизни, тем тяжелее и труднее становится оно для меня. Редко, редко между воспоминаниями за это время нахожу я минуты истинного теплого чувства, так ярко и постоянно освещавшего начало моей
жизни. Мне невольно хочется пробежать скорее пустыню отрочества и достигнуть той счастливой поры, когда снова истинно нежное, благородное чувство дружбы ярким светом озарило конец этого возраста и положило начало новой, исполненной
прелести и поэзии, поре юности.
— Да, все это так… я не сомневаюсь. Но чем ты мне заплатишь вот за эту гнилую
жизнь, какой я жила в этой яме до сих пор? Меня всегда будут мучить эти позорнейшие воспоминания о пережитых унижениях и нашей бедности. Ах, если бы ты только мог приблизительно представить себе, что я чувствую! Ничего нет и не может быть хуже бедности, которая сама есть величайший порок и источник всех других пороков. И этой бедностью я обязана была Раисе Павловне! Пусть же она хоть раз в
жизни испытает
прелести нищеты!
И тот и другой пейзаж имеют свою
прелесть; первый представляет ликование,
жизнь; второй — задумчивое, тихое умирание.
Куда стремился Калинович — мы знаем, и, глядя на него, нельзя было не подумать, что богу еще ведомо, чья любовь стремительней: мальчика ли неопытного, бегущего с лихорадкой во всем теле, с пылающим лицом и с поэтически разбросанными кудрями на тайное свидание, или человека с солидно выстриженной и поседелой уже головой, который десятки лет прожил без всякой уж любви в мелких служебных хлопотах и дрязгах, в ненавистных для души поклонах, в угнетении и наказании подчиненных, — человека, который по опыту
жизни узнал и оценил всю чарующую
прелесть этих тайных свиданий, этого сродства душ, столь осмеянного практическими людьми, которые, однако, платят иногда сотни тысяч, чтоб воскресить хоть фальшивую тень этого сердечного сродства с какой-нибудь не совсем свежей, немецкого или испанского происхождения, m-lle Миной.
Вы, молодое поколение, еще не вполне искусившееся в
жизни, но уж очень хорошо понимающее всю чарующую
прелесть денег, неужели у вас повернется язык произнести над моим героем свое «виновен»?
Но зато, когда снаряд пролетел, не задев вас, вы оживаете, и какое-то отрадное, невыразимо приятное чувство, но только на мгновение, овладевает вами, так что вы находите какую-то особенную
прелесть в опасности, в этой игре
жизнью и смертью; вам хочется, чтобы еще и еще и поближе упало около вас ядро или бомба.
Калугина еще возбуждали тщеславие — желание блеснуть, надежда на награды, на репутацию и
прелесть риска; капитан же уж прошел через всё это — сначала тщеславился, храбрился, рисковал, надеялся на награды и репутацию и даже приобрел их, но теперь уже все эти побудительные средства потеряли для него силу, и он смотрел на дело иначе: исполнял в точности свою обязанность, но, хорошо понимая, как мало ему оставалось случайностей
жизни, после 6-ти месячного пребывания на бастьоне, уже не рисковал этими случайностями без строгой необходимости, так что молодой лейтенант, с неделю тому назад поступивший на батарею и показывавший теперь ее Калугину, с которым они бесполезно друг перед другом высовывались в амбразуры и вылезали на банкеты, казался в десять раз храбрее капитана.
— Вы, дядюшка, удивительный человек! для вас не существует постоянства, нет святости обещаний…
Жизнь так хороша, так полна
прелести, неги: она как гладкое, прекрасное озеро…
Природу, ласки матери, благоговение няньки и всей дворни, мягкую постель, вкусные яства и мурлыканье Васьки — все эти блага, которые так дорого ценятся на склоне
жизни, он весело менял на неизвестное, полное увлекательной и таинственной
прелести.
В этом мире небо кажется чище, природа роскошнее; разделять
жизнь и время на два разделения — присутствие и отсутствие, на два времени года — весну и зиму; первому соответствует весна, зима второму, — потому что, как бы ни были прекрасны цветы и чиста лазурь неба, но в отсутствии вся
прелесть того и другого помрачается; в целом мире видеть только одно существо и в этом существе заключать вселенную…
В однообразно тихом и плавном течении
жизни таятся великие
прелести — и он предавался им с наслаждением, не требуя ничего особенного от настоящего дня, но и не думая о завтрашнем, не вспоминая о вчерашнем.
Была бездна оттенков, составлявших для меня всю
прелесть и весь смысл
жизни, совершенно непонятных для них, и наоборот.
— Вот вам мои коньки. Возьмите. А я немного помогу вам. — Она ловко склонилась и слегка приподняла суконную юбочку. Перед глазами юнкера на мгновение показалась изящная ножка с высоким подъемом. Это вдруг умилило Александрова чуть не до слез: «Господи, какая она
прелесть и душенька. И как я люблю ее. Пусть вся ее
жизнь будет радостна и светла».
Они на много-много дней скрашивали монотонное однообразие
жизни в казенном закрытом училище, и была в них чудесная и чистая
прелесть, вновь переживать летние впечатления, которые тогда протекали совсем не замечаемые, совсем не ценимые, а теперь как будто по волшебству встают в памяти в таком радостном, блаженном сиянии, что сердце нежно сжимается от тихого томления и впервые крадется смутно в голову печальная мысль: «Неужели все в
жизни проходит и никогда не возвращается?»
Придется тебе надолго, если не навсегда, законопатиться в каком-нибудь Проскурове или Кинешме, и никогда ты в
жизни не увидишь подобной
прелести и красоты.
Прося об отпущении ему этого греха, Егор Егорыч вместе с тем умолял свою супругу предаться всем радостям земной
жизни,
прелесть которой может оценить только человек, уже лежащий на одре смерти, и первою из земных радостей Егор Егорыч считал любовь.
Жизнь по лесам,
жизнь бедная и ужасная, но вольная и полная приключений, имеет что-то соблазнительное, какую-то таинственную
прелесть для тех, кто уже раз испытал ее, и смотришь — бежал человек, иной даже скромный, аккуратный, который уже обещал сделаться хорошим оседлым человеком и дельным хозяином.
Нужда, бедность,
жизнь из милости в чужих людях, полная зависимость от чужих людей — тяжелы всякому; но для девушки, стоявшей в обществе так высоко, жившей в таком довольстве, гордой по природе, избалованной общим искательством и ласкательством, для девушки, которая испытала всю страшную тяжесть зависимости и потом всю
прелесть власти, — такой переход должен был казаться невыносимым.
Белоглинцы были глубоко предубеждены против «
прелестей» новой модной
жизни, которая уже поглотила многих.
— К черту! Опять ходить по струнке! Настоящая
жизнь здесь. Ведь это
прелесть что такое: ничем не стеснять ни себя, ни других, распустить себя до состояния дикого человека, чувствовать себя во всех действиях свободным. Ведь это роскошь! C'est superbe!
А какая
прелесть, сколько порой радости от мысли, что с моею
жизнью теперь идет рядом другая
жизнь, что я слуга, сторож, друг, необходимый спутник существа молодого, красивого и богатого, но слабого, оскорбленного, одинокого!
«Да, тому, кто в годы постоянные вошел, тому женская
прелесть даже и скверна», — мелькнуло в голове Долинского, и вдруг причудилась ему Москва, ее Малый театр, купец Толстогораздов, живая
жизнь, с людьми живыми, и все вы, всепрощающие, всезабывающие, незлобивые люди русские, и сама ты, наша плакучая береза, наша ораная Русь просторная.
Часто одни и те же причины ведут к трущобной
жизни и к самоубийству. Человек загоняется в трущобы, потому что он не уживается с условиями
жизни.
Прелести трущобы, завлекающие широкую необузданную натуру, — это воля, независимость, равноправность. Там — то преступление, то нужда и голод связывают между собой сильного со слабым и взаимно уравнивают их. А все-таки трущоба — место не излюбленное, но неизбежное.
Утро на другой день оказалось довольно свежее и сероватое. Бегушев для своей поездки в Петергоф велел себе привести парную коляску: он решил ехать по шоссе, а не по железной дороге, которая ему не менее отелей надоела; в продолжение своей
жизни он проехал по ним десятки тысяч верст, и с тех пор, как они вошли в общее употребление, для него вся
прелесть путешествия пропала. «Так птиц только можно возить, а не людей!» — говорил он почти каждый раз, входя в узенькое отделение вагона.
Рудин начал рассказывать. Рассказывал он не совсем удачно. В описаниях его недоставало красок. Он не умел смешить. Впрочем, Рудин от рассказов своих заграничных похождений скоро перешел к общим рассуждениям о значении просвещения и науки, об университетах и
жизни университетской вообще. Широкими и смелыми чертами набросал он громадную картину. Все слушали его с глубоким вниманием. Он говорил мастерски, увлекательно, не совсем ясно… но самая эта неясность придавала особенную
прелесть его речам.