Неточные совпадения
Чем больше Кити наблюдала своего неизвестного друга, тем более убеждалась, что эта
девушка есть то самое совершенное существо, каким она ее себе
представляла, и тем более она желала познакомиться с ней.
И хуже всего было то, что Клим не мог ясно
представить себе, чего именно хочет он от беременной женщины и от неискушенной
девушки?
— Нехлюдов, знаете, который еще в Красноперском уезде, в земстве, разные странные заявления делал. И
представьте, он присяжный, и в числе подсудимых оказалась женщина или
девушка, приговоренная в каторгу, которая, как он говорит, была им обманута, и он теперь хочет жениться на ней.
— Ах, господи! — взмолился Веревкин своим добродушным басом. — Неужели уж я своей персоной так-таки и не
представляю никакого интереса? Конечно, я во французских диалектах не силен — винюсь, но не такой же я мешок, что порядочной
девушке и полюбить меня нельзя…
Старцеву
представили Екатерину Ивановну, восемнадцатилетнюю
девушку, очень похожую на мать, такую же худощавую и миловидную. Выражение у нее было еще детское и талия тонкая, нежная; и девственная, уже развитая грудь, красивая, здоровая, говорила о весне, настоящей весне. Потом пили чай с вареньем, с медом, с конфетами и с очень вкусными печеньями, которые таяли во рту. С наступлением вечера, мало-помалу, сходились гости, и к каждому из них Иван Петрович обращал свои смеющиеся глаза и говорил...
Легчайший способ заставить принять себя на равной ноге
представляла женитьба, и именно женитьба на
девушке из обстоятельного семейства, к числу которых принадлежало и наше.
Представьте себе простую картину: вам хочется есть, перед вами хороший завтрак, — разве вы можете его есть с покойною совестью, когда вас окружают десятки голодных
девушек, голодных детей?
Трудно
представить более жалкую
девушку.
А что она настаивает на согласии Маши выйти за Беневоленского, так это происходит от двух причин: во-первых, Беневоленский возьмется хлопотать об их деле в сенате, а во-вторых, она не может
представить, чтобы
девушке было не все равно, за кого ни выходить замуж.
—
Представьте себе, что он вот этого ангела, вот эту
девушку, теперь сироту, мою двоюродную сестру, свою дочь, подозревает, у ней каждую ночь милых друзей ищет!
— А то у меня был один учитель. Он какую-то арифметику учил, я не помню, какую. Он меня все время заставлял думать, что будто бы я мужчина, а он женщина, и чтобы я его… насильно… И какой дурак!
Представьте себе,
девушки, он все время кричал: «Я твоя! Я вся твоя! Возьми меня! Возьми меня!»
— Ах, господин Шацкий! Вы всегда сумеете уговорить! Но
представьте себе, что я ее жалею. Такая деликатная
девушка…
— Но самое главное, — продолжал Ярченко, пропустив мимо ушей эту шпильку, — самое главное то, что я вас всех видел сегодня на реке и потом там… на том берегу… с этими милыми, славными
девушками. Какие вы все были внимательные, порядочные, услужливые, но едва только вы простились с ними, вас уже тянет к публичным женщинам. Пускай каждый из вас
представит себе на минутку, что все мы были в гостях у его сестер и прямо от них поехали в Яму… Что? Приятно такое предположение?
— Ну, скажем, содержанки или жены, — равнодушно возразил Кербеш и покрутил в руках серебряный портсигар с монограммами и фигурками. — Я решительно ничего не могу для вас сделать… по крайней мере сейчас. Если вы желаете на ней жениться,
представьте соответствующее разрешение своего университетского начальства. Если же вы берете на содержание, то подумайте, какая же тут логика? Вы берете
девушку из дома разврата для того, чтобы жить с ней в развратном сожительстве.
Анатомический театр
представлял из себя длинное, одноэтажное темно-серое здание, с белыми обрамками вокруг окон и дверей. Было в самой внешности его что-то низкое, придавленное, уходящее в землю, почти жуткое.
Девушки одна за другой останавливались у ворот и робко проходили через двор в часовню, приютившуюся на другом конце двора, в углу, окрашенную в такой же темно-серый цвет с белыми обводами.
Можете себе
представить, как я обрадовался, встретив в Катерине Федоровне идеал
девушки, которую бы я желал в жены своему сыну.
— Я бы
представила, — продолжала она, скрестив руки на груди и устремив глаза в сторону, — целое общество молодых
девушек, ночью, в большой лодке — на тихой реке. Луна светит, а они все в белом и в венках из белых цветов, и поют, знаете, что-нибудь вроде гимна.
Сверх того, старик не скрывал от себя, что Ольга была некрасива (ее и в институте звали дурнушкой), а это тоже имеет влияние на судьбу
девушки. Лицо у нее было широкое, расплывчатое, корпус сутулый, приземистый. Не могла она нравиться. Разве тот бы ее полюбил, кто оценил бы ее сердце и ум. Но такие ценители вообще
представляют исключение, и уж, разумеется, не в деревне можно было надеяться встретить их.
Без преувеличения можно сказать, что
девушка эта, сопровождавшая свою пани в первый ее побег от мужа и ныне, как мы видим, при ней состоящая, была самым преданным и верным другом Марьи Станиславовны в силу того, может быть, что своими нравственными качествами и отчасти даже наружностью
представляла собой как бы повторение той: также довольно стройная, также любящая кокетливо одеться, она была столь же, если еще не больше, склонна увлекаться коварными мужчинами, а равно и с своей стороны поковарствовать против них.
Девушка она была шустрая и, несмотря на свои четырнадцать лет,
представляла такие задатки в будущем, что старый голубь даже языком защелкал, когда хорошенько вгляделся в нее.
Мне так понравилось это красивое судно, что я
представил его своим. Я мысленно вошел по его трапу к себе, в свою каюту, и я был — так мне представилось — с той
девушкой. Не было ничего известно, почему это так, но я некоторое время удерживал представление.
Представь себе, она очень развитая
девушка и, главное, такая умненькая…
Сама по себе Анна Петровна
представляла собой серенькую, скромную
девушку лет двадцати, — у нее были и волосы серые, и глаза, и цвет лица, и платье.
Мало-помалу, против собственной воли, и
девушка стала вникать в смысл этих предательских слов, и ей все дело начало казаться совсем в ином свете, а главное: Гордей Евстратыч являлся совсем не тем, чем она его
представляла себе раньше.
Ее упорство приняло такие размеры, что старый князь решился наконец попросить Литвинова постараться уговорить ее,
представив ей, в числе других"резонов", что молодой
девушке неприлично дичиться света, что следует"и это испытать", что уж и так ее никто нигде не видит.
Бодрый и радостный, он не спеша шёл по улице, думая о
девушке и сравнивая её с людьми, которые ему встречались до сей поры. В памяти его звучали слова её извинения пред ним, он
представлял себе её лицо, выражавшее каждой чертою своей непреклонное стремление к чему-то…
Лидия. Да, хорошо вам говорить, когда у вас всякое чувство давно уже сделалось только фразой. У вас в жизни было столько практики по этой части, что вы умеете владеть собой во всяком положении. А вы
представьте неопытную
девушку, у которой чувство проснется в первый раз, — ее положение очень трудно и опасно.
Кассиров на свете много, и никогда эта профессия не казалась мне особенно интересной. Просто выдает билеты и получает деньги. Но теперь, когда я
представлял себе в этой роли высокую
девушку в темном платье с спокойным вдумчивым взглядом, с длинной косой и кружевным воротничком вокруг шеи, то эта прозаическая профессия представлялась мне в особом свете. Быть может, думал я, в это самое время пароход несется по Волге, и она сидит на палубе с книгой на коленях. А мимо мелькают волжские горы.
Во-вторых, и главное,
представьте себе, что он выберет
девушку или, еще лучше, вдову, милую, добрую, умную, нежную и, главное, бедную, которая будет ухаживать за ним, как дочь, и поймет, что он ее облагодетельствовал, назвав своею женою.
И теперь, кружась по уличкам, Саша странным образом думал не о той, которою дышала ночь и весна, а о сестре:
представлял, как сестра сидит там, догадывался о ее словах, обращенных к той, переживал ее взгляд, обращенный на ту, видел их руки на одной тетради; и мгновениями с волнующей остротой, задерживая дыхание, чувствовал всю ту непостижимую близость незаметных, деловых, рабочих прикосновений, которых не замечали, и не ценили, и не понимали обе
девушки.
Когда Томский спросил позволения
представить графине своего приятеля, сердце бедной
девушки забилось. Но узнав, что Нарумов не инженер, а конногвардеец, она сожалела, что нескромным вопросом высказала свою тайну ветреному Томскому.
Ты только
представь себе:
девушка, совершенно чистое существо…
Тригорин. Здравствуйте. Обстоятельства неожиданно сложились так, что, кажется, мы сегодня уезжаем. Мы с вами едва ли еще увидимся когда-нибудь. А жаль. Мне приходится не часто встречать молодых
девушек, молодых и интересных, я уже забыл и не могу себе ясно
представить, как чувствуют себя в восемнадцать-девятнадцать лет, и потому у меня в повестях и рассказах молодые
девушки обыкновенно фальшивы. Я бы вот хотел хоть один час побыть на вашем месте, чтобы узнать, как вы думаете и вообще что вы за штучка.
Ольга, по своему развитию,
представляет высший идеал, какой только может теперь русский художник вызвать из теперешней русской жизни, оттого она необыкновенной ясностью и простотой своей логики и изумительной гармонией своего сердца и воли поражает нас до того, что мы готовы усомниться в ее даже поэтической правде и сказать: «Таких
девушек не бывает».
Странно себе
представить молодую
девушку того времени, проводившую ночи в чтении потрясающих произведений, от которых были тогда в волнении умы всей Европы.
Когда мы сели с
девушкой в пустой вагон, машина тронулась и свежий воздух пахнул на меня в окно, я стала опоминаться и яснее
представлять себе свое прошедшее и будущее.
Представь себе, chere Claudine, юношу в полном значении этого слова, хорошенького собой, с пылкими и благородными чувствами, которые у него выражаются даже в его прекрасных черных глазах: он влюблен, и влюблен страстно, в молоденькую
девушку, Мари Ступицыну, которая тоже, кажется, его обожает, и знаешь, как обыкновенно обожают пансионерки.
Варенька смотрела на эту игру бури из-за косяка двери, а Ипполит, морщась от пыли, стоял сзади её. Крыльцо
представляло собою коробку, в которой было темно, но, когда вспыхивали молнии, стройная фигура
девушки освещалась голубоватым призрачным светом.
И, дойдя до этого заключения, Ипполит Сергеевич вспыхнул от радости. Закрыв глаза, он с улыбкой удовольствия
представлял себе эту
девушку покорной ему, побеждённой им, готовой на всё для него, робко умоляющей его взять её и научить думать, жить, любить.
Бабаев. Да, конечно. А все-таки, знаете, вот я здесь, в городе, по обстоятельствам должен пробыть четыре дня, а может быть и больше, — что я буду делать? Я очень рад, что вы меня навестили. Не будь вас, я бы не знал, куда деваться! Ну, а
представьте, если бы ваша сестрица была
девушка, мы бы так провели эти четыре дня, что совсем и времени б не заметили. (Берет ее за руку.) Не правда ли?
К счастью, скоро в столовую вошла Кэт в сопровождении отца. Увидев меня, она удивленно закусила нижнюю губку, и брови ее высоко поднялись. Нас
представили. По лицу Кэт я догадался, что о нашем случайном знакомстве в саду никому не должно быть известно — Милая
девушка! Конечно, я исполнил твое безмолвное приказание.
Видно, как Евдокия Антоновна
представляет свою дочь офицеру: тот щелкает шпорами, бросает быстрый взгляд на студента и предлагает
девушке руку.
К этому есть еще у г. Достоевского идеал какой-то
девушки, который ему никак не удается
представить: Варенька Доброселова в «Бедных людях», Настенька в «Селе Степанчикове», Наташа в «Униженных и оскорбленных» — все это очень умные и добрые девицы, очень похожие на автора по своим понятиям и по манере говорить, но, в сущности, очень бесцветные.
Девушка посмотрела на него искоса, сквозь мокрые от слез волосы, падавшие ей на лицо (Кузьма Васильевич на этом месте рассказа всякий раз уверял нас, что этот взгляд пронзил его «словно шилом», а однажды даже попытался
представить нам этот удивительный взгляд), и, положив свою руку на подставленную калачиком руку услужливого лейтенанта, отправилась вместе с ним на свою квартиру.
С теми же тупыми глазами, с сосредоточенною, испуганною покорностью
девушка повернулась на бок и подняла грубую холщовую рубашку, не сгибавшуюся, как лубок, от засохшего гноя. У меня замутилось в глазах от нестерпимой вони и от того, что я увидел. Все левое бедро, от пояса до колена,
представляло одну громадную сине-багровую опухоль, изъеденную язвами и нарывами величиною с кулак, покрытую разлагающимся, вонючим гноем.
«В высшей степени достойная особа»
представляла из себя девятнадцатилетнюю
девушку с прекрасной белокурой головкой, добрыми голубыми глазами и длинными кудрями. Она была в ярко-красном, полудетском, полудевическом платье. Стройные, как иглы, ножки в красных чулках сидели в крошечных, почти детских башмачках. Круглые плечи ее всё время, пока я любовался ею, кокетливо ежились, словно им было холодно и словно их кусал мой взгляд.
Через минуту письмо Горданова было скопировано, вложено в новый конверт и тот же лакей понес его к Глафире. Передавая посылку горничной, лакей шепнул ей, что письмо это он
представлял на просмотр, и похвалился ассигнацией.
Девушка передала это Глафире и, получив сама сто рублей, вынесла лакею запечатанный ответ и распечатанные пятьдесят рублей.
Девушка не могла себе
представить, до чего это может дойти и, отступя внутрь комнаты, остановилась. Горданов не ослабевал: страсть и дерзость его разгорались: в комнате послышался даже гул его говора.
Эта
девушка представила меня и другим лицам своего семейства, из которых одно, именно: свояченица генерала, Меланья Фоминишна, имела очевидное над прочими преобладание; я заметил это из того, что она содержала ключи от сахарной шкатулки и говорила вполголоса в то время, как все другие едва шептали.
И начался длинный ряд деревенских новостей. В зале уютно, старинные, засиженные мухами часы мерно тикают, в окна светит месяц… Тихо и хорошо на душе. Все эти девчурки-подростки стали теперь взрослыми
девушками; какие у них славные лица! Что-то
представляет собою моя прежняя «девичья команда»? Так называла их всех Софья Алексеевна, когда я, студентом, приезжал сюда на лето…