Неточные совпадения
— Вот он вас проведет в присутствие! — сказал Иван Антонович, кивнув головою, и один из священнодействующих, тут же находившихся, приносивший с таким усердием жертвы Фемиде, что оба рукава лопнули на локтях и давно лезла оттуда подкладка, за что и получил в свое время коллежского регистратора, прислужился нашим приятелям, как некогда Виргилий прислужился Данту, [Древнеримский поэт Вергилий (70–19 гг. до н. э.) в поэме Данте Алигьери (1265–1321) «Божественная комедия» через Ад и Чистилище провожает автора до Рая.] и провел их в комнату присутствия, где стояли одни только широкие кресла и в них перед столом, за зерцалом [Зерцало — трехгранная пирамида с указами Петра I, стоявшая на столе во всех присутственных местах.] и двумя толстыми книгами,
сидел один, как солнце,
председатель.
Вошедши в залу присутствия, они увидели, что
председатель был не один, подле него
сидел Собакевич, совершенно заслоненный зерцалом.
Дня через два он вышел «на люди», —
сидел в зале клуба, где пела Дуняша, и слушал доклад местного адвоката Декаполитова,
председателя «Кружка поощрения кустарных ремесел».
Председатель опять опустил голову и, опершись на руку, закрыл глаза. Купец, сидевший рядом с Нехлюдовым, насилу удерживался от сна и изредка качался; подсудимые, так же как и жандармы за ними,
сидели неподвижно.
— Ваше имя? — обратился женолюбивый
председатель как-то особенно приветливо к третьей подсудимой. — Надо встать, — прибавил он мягко и ласково, заметив, что Маслова
сидела.
Подсудимые
сидели невозмутимо, очевидно не понимая значения ответов. Опять все сели, и
председатель спросил прокурора, каким наказаниям он полагает подвергнуть подсудимых.
— Положение, изволите видеть, странное, — продолжал
председатель, возвышая голос, — тем, что ей, этой Масловой, предстояло одно из двух: или почти оправдание, тюремное заключение, в которое могло быть зачислено и то, что она уже
сидела, даже только арест, или каторга, — середины нет. Если бы вы прибавили слова: «но без намерения причинить смерть», то она была бы оправдана.
Председатель, так же как и вчера, изображал из себя беспристрастие и справедливость и подробно разъяснял и внушал присяжным то, что они знали и не могли не знать. Так же, как вчера, делались перерывы, так же курили; так же судебный пристав вскрикивал: «суд идет», и так же, стараясь не заснуть,
сидели два жандарма с обнаженным оружием, угрожая преступнику.
Воспитаем так не одного, а миллионы людей, и потом поймаем одного и воображаем себе, что мы что-то сделали, оградили себя, и что больше уже и требовать от нас нечего, мы его препроводили из Московской в Иркутскую губернию, — с необыкновенной живостью и ясностью думал Нехлюдов,
сидя на своем стуле рядом с полковником и слушая различные интонации голосов защитника, прокурора и
председателя и глядя на их самоуверенные жесты.
Что же до того, налево или направо должен был смотреть подсудимый, входя в залу, то, «по его скромному мнению», подсудимый именно должен был, входя в залу, смотреть прямо пред собой, как и смотрел в самом деле, ибо прямо пред ним
сидели председатель и члены суда, от которых зависит теперь вся его участь, «так что, смотря прямо пред собой, он именно тем самым и доказал совершенно нормальное состояние своего ума в данную минуту», — с некоторым жаром заключил молодой врач свое «скромное» показание.
Перед наступлением первой репетиции он беспрестанно ездил ко всем участвующим и долго им толковал, что если уж играть что-либо на благородных спектаклях, так непременно надо что-нибудь большое и умное, так что все невольно прибодрились и начали думать, что они в самом деле делают что-то умное и большое; даже
председатель казенной палаты не с таким грустным видом
сидел и учил роль короля Клавдия; молодежь же стала меньше насмешничать.
При этом известии обыкновенно наступала минута сосредоточенного молчания. Слово «набор» жужжало по зале, и глаза всех присутствующих инстинктивно устремлялись к столу, где
сидели за вистом
председатель казенной палаты и советник ревизского отделения и делали вид, что ничего не слышат. Но всем понятно было, что они не только слышат, но и мотают себе на ус. А прозорливый Погудин даже прозревал весь внутренний процесс, который происходил в это время в советнике ревизского отделения.
Посредине в кресле
сидел председатель — подполковник Мигунов, толстый, надменный человек, без шеи, с поднятыми вверх круглыми плечами; по бокам от него — подполковники: Рафальский и Лех, дальше с правой стороны — капитаны Осадчий и Петерсон, а с левой — капитан Дювернуа и штабс-капитан Дорошенко, полковой казначей.
— Да-с! А теперь на месте Герцена
сидит председатель московского цензурного комитета.
— Кто хочет читать, — возразил, воздержно улыбаясь,
председатель, — тот не будет всякий вечер
сидеть за картами.
Председатель, вовсе не ожидая посещения,
сидел в своем домашнем костюме, состоявшем из какой-то длинной вязаной куртки, из широких панталон и валяных сапогов на ногах.
В один день, приехав в комитет, я долго
сидел один, читая и подписывая всякий вздор, как вдруг
председатель прислал мне сказать, что он нездоров и просит меня к себе в кабинет.
Всё обыкновенное человеческое, свое собственное, что привыкла видеть в нем Ольга Михайловна дома, исчезало в величии, и на кресле
сидел не Петр Дмитрич, а какой-то другой человек, которого все звали господином
председателем.
Оставшийся почетный, обрюзглый, тяжело дышащий толстяк, и товарищ прокурора, молодой немец с катаральным лицом,
сидели на диванчике и ждали, когда кончит писать
председатель, чтобы ехать вместе обедать.
Председатель съезда, очень видный мужчина с пушистыми бакенами, оставшийся по одному из только что разобранных дел «при особом мнении»,
сидел за столом и спешил записать свое мнение.
Спасович тогда заболел к началу наших испытаний и явился позднее. Дело было вечером. С подвязанной щекой от сильнейшего флюса, хмурый и взъерошенный, он
сидел один, без ассистента, за столом, кажется, в той самой аудитории, где он зимой был
председателем студенческого суда присяжных.
В самый разгар гулянья, часу в четвертом, в губернаторском павильоне, построенном на берегу реки, собралось греться местное отборное общество. Тут были старик губернатор с женой, архиерей,
председатель суда, директор гимназии и многие другие. Дамы
сидели в креслах, а мужчины толпились около широкой стеклянной двери и глядели на каток.
— Всё равно, друг… И мировой получает 2400, и
председатель 2400. Мировой знай
сиди себе дома, а
председатель то и дело трясись в бричке в управу… Мировому не в пример легче, и к тому же…
Председатель, не старый человек, с до крайности утомленным лицом и близорукий,
сидел в своем кресле, не шевелясь и держа ладонь около лба, как бы заслоняя глаза от солнца. Под жужжанье вентиляции и секретаря он о чем-то думал. Когда секретарь сделал маленькую передышку, чтобы начать с новой страницы, он вдруг встрепенулся и оглядел посовелыми глазами публику, потом нагнулся к уху своего соседа-члена и спросил со вздохом...
Направо
сидел секретарь и записывал речь, налево
председатель пускал иногда одобрительные реплики, внимательно слушает аудитория.
— Философски рассуждая, оно конечно так, — согласился Бежецкий. — Только боюсь, как бы не придрались к этому на общем собрании. Ведь наши индюки иногда
сидят, думают, думают, да и отольют какую-нибудь пулю. Вон Величковскому давно хочется в
председатели на мое место попасть. Возьмет да и брякнет, а другие за ним, у нас в этом отношении ведь совсем баранье стадо.
На возвышении за столом, покрытым зеленым сукном,
сидели председатель и два члена, направо от судей
сидел прокурор, налево секретарь за особым столом, также покрытым зеленым сукном.
— О! Отлично! Идем. Тут недалеко, всего две версты лесом. Метель затихла. Шли просекой через сосновый бор. Широкий дом на краю села, по четыре окна в обе стороны от крыльца. Ярко горела лампа-молния. Много народу. В президиуме —
председатель сельсовета, два приезжих студента (товарищи дивчины), другие. Выделялась старая деревенская баба в полушубке, закутанная в платок:
сидела прямо и неподвижно, как идол, с испуганно-окаменевшим лицом.
Вижу, что нечто дивное нам на Руси готовится и зреет: в судах лихоимство ожесточенное; в молодых головах шатость; восьмой смертный грех все усиливается; а поляки
сидят председателями и советниками, и командирами.