Неточные совпадения
— Не пиши, пожалуйста, только этой мелочи и дряни, что и без романа на всяком шагу в глаза лезет. В современной
литературе всякого червяка, всякого мужика, бабу — всё в роман суют… Возьми-ка
предмет из истории, воображение у тебя живое, пишешь ты бойко. Помнишь, о древней Руси ты писал!.. А то далась современная жизнь!.. муравейник, мышиная возня: дело ли это искусства!.. Это газетная
литература!
Музыка,
литература, театр стояли на первом плане и служили
предметом пламенных и бескорыстных состязаний.
История
литературы, с поучениями Мономаха и письмами Заточника, выступала из своего туманного отдаления, как
предмет значительный и важный, органически подготовлявший грядущие откровения.
Особенно любил Петр Елисеич английскую специальную
литературу, где каждый вопрос разрабатывался с такою солидною роскошью, как лучшие
предметы английского производства.
Об этом
предмете газета"Зеркало Пенкоснимателя"выразилась так:"Где самое сподручное поприще для пенкоснимателя? очевидно, в
литературе.
По силам ли автора задача, которую хотел он объяснить, решать это, конечно, не ему самому. Но
предмет, привлекший его внимание, имеет ныне полное право обращать на себя внимание всех людей, занимающихся эстетическими вопросами, то есть всех, интересующихся искусством, поэзиею,
литературой.
Заведуя полковой библиотекой, пока не принял роту, он прилежно следил и за русской
литературой. Говоря о ней, он строго осудил, как он выразился, «сиволапое направление». От этого замечания разговор вернулся к прежнему
предмету. Венцель спорил горячо.
Ив. Ильин уже не занимался
литературой и даже говорил о ней с пренебрежением; авторская слава уже не пленяла его: государственная служба, чины, ордена, высокие места в правительстве — вот что составляло
предмет его разговоров и желаний.
Точно так, как, покровительствуя
литературе, великая Екатерина умела тем самым указывать ей и надлежащее направление, так же точно, взявшись за сатирическое перо, она умела указать и
предметы сатиры в современном русском обществе.
Странным может показаться такое вступление в сочинение, само имеющее
предметом один из частных фактов нашей
литературы.
Из произведений, имеющих
предметом своим
литературу, можно еще остановиться на письме Именотворителя.
Но в видах Екатерины вовсе не было того, чтобы дать
литературе неограниченное право рассуждать о политических
предметах и смеяться над всем, что не будет нравиться писателям.
Таким образом, значение сатирических изданий потерялось в публике: сатиры на дурных стихотворцев, на подражателей французам, на скупцов и мотов, на хвастунов и рогатых мужей и т. п., конечно, оставались в полном распоряжении
литературы; но эти
предметы не могли уже так занять публику, как обличение дурных судей, помещиков, попов, вельможной спеси и невежества, пыток, ханжества и т. п.
А исключивши эти два
предмета — о чем же и могла говорить
литература, как не о нравственных и хозяйственных ущербах, какие могут потерпеть помещики от освобождения крестьян?..
Мы видели, что
литература не возбудила общественной деятельности ни по одному из тех
предметов, которыми занято теперь общее внимание: пусть же не говорит она и вообще, что возбуждала к деятельности.
С тяжелым чувством оставляем мы прошлогоднюю
литературу крестьянского вопроса и обращаемся к другим близким к нему
предметам, занимавшим в прошлом году нашу журналистику. Эти
предметы — общинное владение, грамотность народа и телесное наказание. К сожалению, и здесь мало отрадного.
Впрочем,
литература на этот
предмет как-то мало обратила внимания.
«Очерк поэзии» г. Милюкова составлен так хорошо, как ни одна из историй русской
литературы, и потому нам не хотелось спорить с почтенным автором о
предмете, который так последовательно проведен им по всей книге.
Вследствие таких соображений лучшие представители тогдашней
литературы старались, так сказать, вести себя сколько можно аристократичнее в отношении к [низким]
предметам, касающимся быта простого народа, и в отношении к самому этому народу [к подлому народу, как называли тогда публику, не принадлежавшую к высшему кругу].
Как хорошо рисуется этим домашнее, патриархальное значение русской
литературы, которая писалась сама для себя, находила
предметы в своем тесном кружке и довольна была тем, что производила послания одного поэта к другому, эпиграммы другого на третьего, критики третьего на послания первого, сатиры первого на критики третьего и т. д.
Пока еще известная идея находится в умах, пока еще она только должна осуществиться в будущем, тут-то
литература и должна схватить ее, тут-то и должно начаться литературное обсуждение
предмета с разных сторон и в видах различных интересов.
Ту же самую ограниченность круга действий нужно заметить и в тех отделах
литературы, которые имеют
предметом распространение знаний.
Критику предстоит художественный вопрос, существенно важный для истории нашей
литературы, — а он собирается толковать о забитых людях —
предмете даже вовсе не эстетическом».
Желание его исполнилось скоро: после отзыва его о г. Достоевском (в начале 1849 г.) действительно русская
литература вдалась в рассказы великосветской жизни, из нравов древней Аркадии, перенесенной в Костромскую губернию, из сферы супружеских неприятностей во все времена и у всех народов, из круга образованных молодых людей, очень много и неопределенно рассуждавших о возвышенных
предметах…
Не знаю, может быть, есть выход; но едва ли
литература может указать его; во всяком случае, вы были бы наивны, читатель, если бы ожидали от меня подробных разъяснений по этому
предмету.
— Да, сударыня,
литература, — мой
предмет…
Образованность составляет у нас такую же монополию, как и промышленность; и как наши фабрики заняты чуть не исключительно изготовлением
предметов роскоши, так и наша
литература хлопочет более всего об удовлетворении праздного воображения и казуистической любознательности.
Поэтому изображение антагонизма честных стремлений с пошлостью окружающей среды само по себе теперь уже недостаточно для привлечения общего участия; нужно, чтоб изображение было ярко, сильно, чтобы взяты были новые положения, открыты в
предмете новые стороны, — тогда только произведение будет иметь прочный успех и автор выдвинется на заметное место в
литературе.
Вообще с переходом в старшее отделение воспитанницы почти освобождаются от научных
предметов и вполне отдаются ремесленному труду. Курс ученья заканчивается с поступлением в «старшие». Только раза три в неделю педагогична Антонина Николаевна знакомит девушек с кратким курсом отечественной
литературы да повторяет с ними русскую историю.
Мне кажется, на это способен только «любитель
литературы», для кого глубочайшие искания и нахождения человеческого духа — лишь
предмет эстетических эмоций.
Тогда, то есть во второй половине 60-х годов, не было никаких теоретических
предметов: ни по истории драматической
литературы, ни по истории театра, ни по эстетике. Ходил только учитель осанки, из танцовщиков, да и то никто не учился танцам. Такое же отсутствие и по части вокальных упражнений, насколько они необходимы для выработки голоса и дикции.
Но эта книга (в своем роде единственная в
литературе педагогической драматургии давала мне толчок к более серьезному знакомству с
литературой предмета на разных языках.
Историки философии чувствуют, что
предмет их более походит на историю
литературы, чем на историю науки, они превращают его в историю духовного развития человечества, связывают с общей историей культуры.
Из
предметов общего образования история и
литература стояли у Суворова на первом плане. Литературные знаменитости, предшествовавшие его времени и современные, были ему хорошо известны. Он любил их цитировать при всяком удобном случае. В описываемое нами время он не только любил читать, но пробовал и писать.
По математике она шла хорошо; но ведь то гимназия, а не факультетская программа. И по словесности нынче"мода"заниматься по разным специальностям… История, всемирная
литература или там"фольклор" — тоже модный
предмет.
Да, надо откровенно сознаться, что в продолжение двухсот лет ни русская администрация, ни русская
литература ничего почти не сделали для разъяснения этого
предмета,
предмета темного, не любящего света и к тому же, по стечению обстоятельств, на долгое время поставленного в потемки тайны.
После вина Петр Иваныч на вопросы Пахтина о том, какое его мнение о новой
литературе, о новом направлении, о войне, о мире (Пахтин умел самые разнородные
предметы соединить в один бестолковый, но гладкий разговор), — на эти вопросы Петр Иваныч сразу ответил одною общею profession de foi, [Кредо (франц.).] и вино ли или
предмет разговора, но он так разгорячился, что слезы выступили у него на глазах и что Пахтин пришел в восторг и тоже прослезился и, не стесняясь, выразил свое убеждение, что Петр Иваныч теперь впереди всех передовых людей и должен стать главой всех партий.