Неточные совпадения
Дома его ждала телеграмма из Антверпена. «Париж не вернусь еду Петербург Зотова». Он изорвал бумагу на мелкие куски, положил их
в пепельницу, поджег и, размешивая карандашом, дождался, когда бумага
превратилась в пепел. После этого ему стало так скучно, как будто вдруг исчезла цель, ради которой он жил
в этом
огромном городе.
В сущности — город неприятный, избалован богатыми иностранцами, живет напоказ и обязывает к этому всех своих людей.
Ближе к Таврическому саду люди шли негустой, но почти сплошной толпою, на Литейном, где-то около моста, а может быть, за мостом, на Выборгской, немножко похлопали выстрелы из ружей, догорал окружный суд, от него остались только стены, но
в их
огромной коробке все еще жадно хрустел огонь, догрызая дерево, изредка
в огне что-то тяжело вздыхало, и тогда от него отрывались стайки мелких огоньков, они трепетно вылетали на воздух, точно бабочки или цветы, и быстро
превращались в темно-серый бумажный пепел.
Огромное впечатление на меня произвела Кампанья, где памятники человеческого творчества
превратились в явления природы.
Говорил он и — быстро, как облако, рос предо мною,
превращаясь из маленького, сухого старичка
в человека силы сказочной, — он один ведет против реки
огромную серую баржу…
Каждое облако, каждая тучка
превратились, казалось,
в источники
огромных рек и водопадов.
Времени не стало, как бы
в пространство
превратилось оно, прозрачное, безвоздушное,
в огромную площадь, на которой все, и земля, и жизнь, и люди; и все это видимо одним взглядом, все до самого конца, до загадочного обрыва — смерти.
И не нужно Достоевскому говорить, что Ипполит
в «Идиоте» переживал «ужасные минуты»: обессмысленный мир въявь
превращается перед нами
в огромного и отвратительного тарантула, и мы вместе с Ипполитом задыхаемся
в кошмарном ужасе.
Самое устье Тумнина узкое.
Огромное количество воды, выносимое рекою, не может вместиться
в него. С берега видно, как сильная струя пресной воды далеко врезается
в море, и кажется, будто там еще течет Тумнин. Навстречу ему идут волны, темные, с острыми гребнями. Они вздымаются все выше и выше, но, столкнувшись со стремительным течением реки, сразу
превращаются в пенистые буруны.
Смущенно улыбнувшись, он протянул к ней руки с неуклюжей ласковостью человека, который никогда не имел дела с женщинами. И увидел: сцепив напряженно пальцы, она поднесла их к подбородку и точно вся
превратилась в одно
огромное, задержанное
в поднятой груди дыхание. И глаза у нее стали
огромные, и смотрели они с ужасом, с тоской, с невыносимым презрением.