Неточные совпадения
Этот
практический урок в другое время пролетел бы над гениальной хозяйкой, не коснувшись ее головы, и не втолковать бы ей его никакими
путями, а тут она умом сердца поняла, сообразила все и взвесила… свой жемчуг, полученный в приданое.
Как в организме нет у него ничего лишнего, так и в нравственных отправлениях своей жизни он искал равновесия
практических сторон с тонкими потребностями духа. Две стороны шли параллельно, перекрещиваясь и перевиваясь на
пути, но никогда не запутываясь в тяжелые, неразрешаемые узлы.
Во время перерыва, за чайным столом, уставленным закусками и водкой, зашел общий разговор, коснувшийся, между прочим, школьной реформы. Все единодушно осуждали ее с чисто
практической точки зрения: чем виноваты дети, отцы которых волею начальства служат в Ровно?
Путь в университет им закрыт, а университет тогда представлялся единственным настоящим высшим учебным заведением.
— Об умысле я не говорю, а о небрежности поручителей; кроме того, — продолжал Сергей Степаныч, — прием совершался самыми неправильными
путями; вступавшие питали дерзкое намерение сами уловить тайну, а не получить оную за
практическое исполнение самой премудростью начертанных должностей…
И какой
практический результат может быть достигнут подобным окольным
путем?
На обратном
пути с кладбища бабушка и Варвара долго толковали о том, куда теперь деть мальчика. Он, конечно, солдатский сын, и надо сделать ему определение по закону, куда следует; но как это сделать? К кому надо обратиться? Кто, наконец, станет бегать и хлопотать? На это могли утвердительно ответить только досужие и притом
практические люди. Мальчик продолжал жить, треплясь по разным углам и старухам. И неизвестно, чем бы разрешилась судьба мальчика, если б снова не вступилась прачка Варвара.
И жаждавшие примирения раздвоились: одни не верят науке, не хотят ею заняться, не хотят обследовать, почему она так говорит, не хотят идти ее трудным
путем; «наболевшие души наши, — говорят они, — требуют утешений, а наука на горячие, просьбы о хлебе подает камни, на вопль и стон растерзанного сердца, на его плач, молящий об участии, — предлагает холодный разум и общие формулы; в логической неприступности своей она равно не удовлетворяет ни
практических людей, ни мистиков.
Наука нынче представляет то же зрелище: она достигла высшего призвания своего; она явилась солнцем всеосвещающим, разумом факта и, следственно, оправданием его; но она не остановилась, не села отдыхать на троне своего величия; она перешла свою высшую точку и указывает
путь из себя в жизнь
практическую, сознаваясь, что в ней не весь дух человеческий исчерпан, хотя и весь понят.
Я вам готов рассказать
путь, которым я дошел до этого результата не только относительно сцены с Асей, но и относительно всего в мире, то есть стал доволен всем, что ни вижу около себя, ни на что не сержусь, ничем не огорчаюсь (кроме неудач в делах, лично для меня выгодных), ничего и никого в мире не осуждаю (кроме людей, нарушающих мои личные выгоды), ничего не желаю (кроме собственной пользы), — словом сказать, я расскажу вам, как я сделался из желчного меланхолика человеком до того
практическим и благонамеренным, что даже не удивлюсь, если получу награду за свою благонамеренность.
Правила, подобные указанному, усваиваются лишь одним
путем, — когда не теория, а собственный опыт заставит почувствовать и сознать всю их
практическую важность.
Но теоретическое познание, хотя и не этих объектов, но вообще разума (?), здесь все-таки расширяется, именно постольку, поскольку этим идеям,
путем практических постулатов, даются объекты, а через это мысль, только проблематическая, получает объективную реальность.
Такое законодательство разума в области веры содержит в себе нестерпимое противоречие, которое разрешается или полным и окончательным утверждением прав веры, т. е. всего построения «Критики
практического разума» (
путь большинства неокантианцев), или же ее приматом во всех областях, а в таком случае становится невозможно брать всерьез «Критику чистого разума».
И тем не менее даже и в этом учении Канта об идеях как имманентных проекциях Ding an sich заключается драгоценное зерно теории мифотворчества: Ding an sich, трансцендентная теоретическому познанию, все же познаваема, и притом своим особым
путем, отличным от имманентно-опытного; кантовские постулаты
практического разума, его «разумная» вера, есть также не что иное, как мифотворчество.
Это признание для теоретического разума может быть названо гипотезой, а по отношению к пониманию объекта, данного нам
путем морального закона (высшего блага), значит по отношению к потребности в
практическом направлении, верой и притом верой чистого разума, ибо только чистый разум (как в его теоретическом, так и в
практическом применении) есть тот источник, откуда оно возникает» (Кант. Критика
практического разума, пер.