Неточные совпадения
Однажды завидели довольно большое
судно и велели
править на него.
Изредка нарушалось однообразие неожиданным развлечением. Вбежит иногда в капитанскую каюту вахтенный и тревожно скажет: «Купец наваливается, ваше высокоблагородие!» Книги, обед — все бросается, бегут наверх; я туда же. В самом деле, купеческое
судно, называемое в море коротко купец, для отличия от военного, сбитое течением или от неуменья
править, так и ломит, или на нос, или на корму, того и гляди стукнется, повредит как-нибудь утлегарь, поломает реи — и не перечтешь, сколько наделает вреда себе и другим.
Между обреченным гибели
судном и рассвирепевшим морем завязывается упорная битва: с одной стороны слепая сила, с другой — отчаяние и зоркая хитрость, указывающая самому крушению совершаться постепенно, по
правилам.
Сереже становится горько. Потребность творить
суд и расправу так широко развилась в обществе, что начинает подтачивать и его существование. Помилуйте! какой же он офицер! и здоровье у него далеко не офицерское, да и совсем он не так храбр, чтобы лететь навстречу смерти ради стяжания лавров. Нет, надо как-нибудь это дело
поправить! И вот он больше и больше избегает собеседований с мамашей и чаще и чаще совещается с папашей…
— А уж что Бог даст, — решительно ответил Кожин. — По моему рассуждению так, что, конечно, старику обидно, а
судом дело не
поправишь… Утихомирится, даст Бог.
Героем моим, между тем, овладел страх, что вдруг, когда он станет причащаться, его опалит небесный огонь, о котором столько говорилось в послеисповедных и передпричастных
правилах; и когда, наконец, он подошел к чаше и повторил за священником: «Да будет мне сие не в
суд и не в осуждение», — у него задрожали руки, ноги, задрожали даже голова и губы, которыми он принимал причастие; он едва имел силы проглотить данную ему каплю — и то тогда только, когда запил ее водой, затем поклонился в землю и стал горячо-горячо молиться, что бог допустил его принять крови и плоти господней!
Судов — нет, а вместо них
правило: сколько заслужил, столько и получи!
— Вы! — сказал он строго, — не думайте, глядя на
суд мой, что я вам начал мирволить! — И в то же время в беспокойной душе его зародилась мысль, что, пожалуй, и Серебряный припишет его милосердие послаблению. В эту минуту он пожалел, что простил его, и захотел
поправить свою ошибку.
Слушая беседы хозяев о людях, я всегда вспоминал магазин обуви — там говорили так же. Мне было ясно, что хозяева тоже считают себя лучшими в городе, они знают самые точные
правила поведения и, опираясь на эти
правила, неясные мне, судят всех людей безжалостно и беспощадно.
Суд этот вызывал у меня лютую тоску и досаду против законов хозяев, нарушать законы — стало источником удовольствия для меня.
И они совершенно правы, если принимать указания совершенства, даваемые учением Христа, за
правила, которые каждый обязан исполнять так же, как в общественном учении всякий обязан исполнять
правило уплаты податей, участия в
суде и т. п.
Остаток вечера я просидел за книгой, уступая время от времени нашествию мыслей, после чего забывал, что читаю. Я заснул поздно. Эта первая ночь на
судне прошла хорошо. Изредка просыпаясь, чтобы повернуться на другой бок или
поправить подушки, я чувствовал едва заметное покачивание своего жилища и засыпал опять, думая о чужом, новом, неясном.
Но мои
правила действительно против присутствия пассажиров на грузовом
судне.
Но если нет, — она ни перед чем не остановится, — закон, родство, обычай, людской
суд,
правила благоразумия — все исчезает для нее пред силою внутреннего влечения; она не щадит себя и не думает о других.
В селе проживает поповский сын и открыто проповедует безначалие. По
правилам централизации, надлежит в сем случае поступить так: начать следствие, потом представить оное на рассмотрение, потом, буде найдены будут достаточные поводы для суждения, то нарядить
суд. Затем,
суд немедленно оправдывает бунтовщика, и поповский сын, как ни в чем не бывало, продолжает распространять свой яд!
По
правилам централизации, помещик, для восстановления нарушенного права собственности, поступает так: во-первых, по незнанию законов, обращается в волостной
суд.
Он немедленно хотел производить примерные сражения с порохом, и устраивать земляные укрепления по
правилам фортификации, и иметь хоть какие-нибудь
суда, чтобы плавать хоть по своим озерам.
Ананий Яковлев. Какая ж тут воля барская?.. Ах, вы, окаянный, дикий народ; миром еще себя имянуют!.. Коль я вам, теперича, на
суд ваш дурацкий предан, какая же и чья тут воля может быть?.. Али пословица-то, видно, справедливотка, что мирской разум везде ныне из кабака пошел, так я вам, лопалам, три бочки выкачу, только говори, помня бога и в
правиле.
Аграфена Платоновна. Так вот Андрюша-то и боится, что отец ему жениться не позволит… Ну да это ничего, я баба огневая, я обломаю дело; только было бы ваше согласие. Я за двуми мужьями была, Иван Ксенофонтыч, всеми делами
правила. Я теперь хоть в
суде какое хочешь дело обделаю. Стряпчего не нанимай. По всем кляузным делам ходок. Во всех
судах надоела. Прямо до енарала хожу…
Водит он армии; в море
судамиПравит; в артели сгоняет людей,
Ходит за плугом, стоит за плечами
Каменотесцев, ткачей.
[Во-вторых, мы] видим, что самые жестокие дела, как побоища людей, виселицы, гильотины, одиночные тюрьмы, собственность,
суды, — всё это происходит не от воображаемого разбойника, а от людей, которые основывают свои
правила жизни на предположении воображаемого разбойника.
Протяжно гудел и свисток трубы, предупреждая встречные
суда об опасности столкновения [По международным
правилам во время тумана в целях предупреждения столкновений
суда, стоящие на якоре, бьют в колокол;
суда на ходу подают сигналы свистком, горном, сиреной.
— Так долго ли было до греха, доктор? — продолжал капитан. — И у нас по борту прошло
судно… Помните, Степан Ильич? Если бы мы не услышали вовремя колокола… какая-нибудь минута разницы, не успей мы крикнуть рулевым положить руль на борт, было бы столкновение…
Правила предписывают в таком тумане идти самым тихим ходом… А я между тем шел самым полным… Как видите, полный состав преступления с известной точки зрения.
— И Корнев, наверно, отдал бы под
суд или, по меньшей мере, отрешил меня от командования, если бы я поступил по
правилам, а не так, как велит совесть… Вот почему он благодарил меня вместо того, чтобы отдать под
суд! Сам он тоже не по
правилам спешил к Сахалину и тоже в густой туман бежал полным ходом… Так позвольте, господа, предложить тост за тех моряков и за тех людей, которые исполняют свой долг не за страх, а за совесть! — заключил капитан, поднимая бокал шампанского.
— И если стать на эту точку зрения, то я должен бы не спешить на помощь товарищу, а думать о собственном благополучии. Многие адмиралы одобрили бы такое благоразумие, тем более что и
правила его предписывают… Но все вы, господа, конечно, поступили бы точно так, как и я, и наплевали бы на
правила, а торопились бы на помощь бедствующему
судну, не думая о том, что скажет начальство, хотя бы вы знали, что оно и отдаст вас под
суд… Не правда ли, Ашанин?
Затаив дыхание, смотрела на всю его красоту Дуня… Здесь, на широком, вольном просторе,
править рулем не было уже необходимости, и, предоставленная самой себе, плавно и быстро скользила все вперед и вперед белая лодка… Медленно убегал берег позади; под мерными взмахами весел Нан и Дорушки изящное
судно птицей неслось по голубовато-серой глади залива. А впереди, с боков, вокруг лодки сверкала хрустальная, невозмутимо-тихая, водная глубина.
«Подавай нам
суд и правду!» — кричали они, не ведая ни силы, ни могущества московского князя. — «Наши деды и отцы были уже чересчур уступчивы ненасытным московским князьям, так почему же нам не вступиться и не
поправить дела. Еще подумают гордецы-москвитяне, что мы слабы, что в Новгороде выродились все храбрые и сильные, что вымерли все мужи, а остались дети, которые не могут сжать меча своего слабою рукою. Нет, восстановим древние права вольности и смелости своей, не дадим посмеяться над собою».
«Подавай нам
суд и правду!» — кричали они, не ведая ни силы, ни могущества московского князя. — «Наши деды и отцы были уже чересчур уступчивы ненасытным московским князьям, так почему же нам не вступиться и не
поправить дела. Еще подумают гордецы-москвитяне, что мы слабы, что в Новгороде выродились все храбрые и сильные, что вымерли все мужи, а остались дети, которые не могут сжать меча своей слабой рукой. Нет, восстановим древние права вольности и смелости своей, не дадим посмеяться над собой».
— Антоний, мне уже пятьдесят один год от рождения и недолго жить на свете: воспитанный в
правилах нашей христианской церкви, издавна несогласной с латинскою, могу ли изменить ей пред концом земного бытия своего? День
суда небесного близок: он и явит, чья вера, ваша ли, наша ли, истинная и святая. Но говори, если хочешь.
Этот покой дается лишь чистой, освященной церковью взаимной любовью, прямой и открытой, без трепета тайны, без страха огласки и людского
суда — это тот покой, который так образно, так кратко и вместе так красноречиво выражен апостольскими
правилами: «Жены, повинуйтесь мужьям своим», и «Мужья, любите своих жен, как собственное тело, так как никто не возненавидит свое тело, но питает и греет его».
Всякий пансионер этого современного образцового учреждения должен был строго подчиняться установленным
правилам, и малейшее отступление влекло за собою наказание, предусмотренное тюремным кодексом и назначаемое тюремным начальством по приговору тюремного
суда.
«Кланяемся тебе, Господину нашему, Князю Великому, а государем не зовем.
Суд твоим наместникам оставляем на стороне, на Городище, и по прежним известным тебе условиям; дозволяем им
править делами нашими, вместе с нашими посадниками и боярами, но твоего
суда полного и тиунов твоих не допускаем и дворища Ярославлева тебе на даем; хотим же жить с тобою, Господином, хлебосольно, согласно, любезно, по договору, утвержденному с обеих сторон по Коростыне, в недавнем времени.
«Кланяемся тебе, Господину нашему, Князю Великому, а государем не зовем.
Суд твоим наместникам оставляем на стороне, на Городище, и по прежним известным тебе условиям; дозволяем им
править делами нашими, вместе с нашими посадниками и боярами, но твоего
суда полного и тиунов твоих не допускаем и дворища Ярославлева тебе не даем; хотим же жить с тобою, Господином, хлебосольно, согласно, любезно, по договору, утвержденному с обоих сторон по Коростыне, в недавнем времени».
Флориан говорит: «Я так их и по глазам видел, что они не воротятся. Теперь нам здесь прохлаждаться некогда: сейчас над этими
суд сделаем по старинному обозному
правилу и уйдем в поход на другое место искать неприятеля».