Неточные совпадения
Изредка нарушалось однообразие неожиданным развлечением. Вбежит иногда в капитанскую каюту вахтенный и тревожно скажет: «Купец наваливается, ваше высокоблагородие!» Книги, обед — все бросается, бегут наверх; я туда же. В самом деле, купеческое
судно, называемое в море коротко купец, для отличия от военного, сбитое течением или от неуменья
править, так и ломит, или на нос, или на корму, того и гляди стукнется, повредит как-нибудь утлегарь, поломает реи — и не перечтешь, сколько наделает вреда себе и другим.
Между обреченным гибели
судном и рассвирепевшим морем завязывается упорная битва: с одной стороны слепая сила, с другой — отчаяние и зоркая хитрость, указывающая самому крушению совершаться постепенно, по
правилам.
Однажды завидели довольно большое
судно и велели
править на него.
Тут же историк замечает, что отсутствие письменных постоянных
правил суда зависело от того, что князья «судили народ по необходимости и для собственного прибытка» и потому старались избирать кратчайший и простейший способ решения тяжеб…
В отношении Марчеллы Мак имел «верные чувства» и верно отгадывал, что двигало ее поступками. Другие о ней позабыли, — Фебуфис ею не интересовался. Он с той поры имел много других успехов у женщин, которые, помимо своей красоты, льстили его самолюбию, и вообще шел на быстрых парусах при слабом руле, который не
правил судном, а предавал его во власть случайным течениям. В характере его все более обозначались признаки необузданности и своеволия. Успехи его туманили. Он становился капризен.
Неточные совпадения
Сереже становится горько. Потребность творить
суд и расправу так широко развилась в обществе, что начинает подтачивать и его существование. Помилуйте! какой же он офицер! и здоровье у него далеко не офицерское, да и совсем он не так храбр, чтобы лететь навстречу смерти ради стяжания лавров. Нет, надо как-нибудь это дело
поправить! И вот он больше и больше избегает собеседований с мамашей и чаще и чаще совещается с папашей…
— А уж что Бог даст, — решительно ответил Кожин. — По моему рассуждению так, что, конечно, старику обидно, а
судом дело не
поправишь… Утихомирится, даст Бог.
Героем моим, между тем, овладел страх, что вдруг, когда он станет причащаться, его опалит небесный огонь, о котором столько говорилось в послеисповедных и передпричастных
правилах; и когда, наконец, он подошел к чаше и повторил за священником: «Да будет мне сие не в
суд и не в осуждение», — у него задрожали руки, ноги, задрожали даже голова и губы, которыми он принимал причастие; он едва имел силы проглотить данную ему каплю — и то тогда только, когда запил ее водой, затем поклонился в землю и стал горячо-горячо молиться, что бог допустил его принять крови и плоти господней!
Судов — нет, а вместо них
правило: сколько заслужил, столько и получи!
— Вы! — сказал он строго, — не думайте, глядя на
суд мой, что я вам начал мирволить! — И в то же время в беспокойной душе его зародилась мысль, что, пожалуй, и Серебряный припишет его милосердие послаблению. В эту минуту он пожалел, что простил его, и захотел
поправить свою ошибку.