Неточные совпадения
— Не может быть! — кричал капитан, — не может быть! я зарядил оба пистолета; разве что из вашего пуля выкатилась… Это не моя вина! — А вы не имеете права перезаряжать… никакого права… это совершенно против
правил; я не
позволю…
Опершись на плотину, Ленский
Давно нетерпеливо ждал;
Меж тем, механик деревенский,
Зарецкий жернов осуждал.
Идет Онегин с извиненьем.
«Но где же, — молвил с изумленьем
Зарецкий, — где ваш секундант?»
В дуэлях классик и педант,
Любил методу он из чувства,
И человека растянуть
Он
позволял — не как-нибудь,
Но в строгих
правилах искусства,
По всем преданьям старины
(Что похвалить мы в нем должны).
Паратов. Помилуйте, за кого же вы меня принимаете! Если женщина свободна, ну, тогда другой разговор… Я, Лариса Дмитриевна, человек с
правилами, брак для меня дело священное. Я этого вольнодумства терпеть не могу.
Позвольте узнать: ваш будущий супруг, конечно, обладает многими достоинствами?
— Чем это —
позвольте спросить? Варить суп, ходить друг за другом, сидеть с глазу на глаз, притворяться, вянуть на «
правилах», да на «долге» около какой-нибудь тщедушной слабонервной подруги или разбитого параличом старика, когда силы у одного еще крепки, жизнь зовет, тянет дальше!.. Так, что ли?
Кроме как в собраниях этого кружка, он никогда ни у кого не бывал иначе, как по делу, и ни пятью минутами больше, чем нужно по делу, и у себя никого не принимал и не допускал оставаться иначе, как на том же
правиле; он без околичностей объявлял гостю: «мы переговорили о вашем деле; теперь
позвольте мне заняться другими делами, потому что я должен дорожить временем».
—
Позвольте спросить, — обратился Евгений Павлович к Келлеру, — когда
поправляли статью?
— Еще две минуты, милый Иван Федорович, если
позволишь, — с достоинством обернулась к своему супругу Лизавета Прокофьевна, — мне кажется, он весь в лихорадке и просто бредит; я в этом убеждена по его глазам; его так оставить нельзя. Лев Николаевич! мог бы он у тебя ночевать, чтоб его в Петербург не тащить сегодня? Cher prince, [Дорогой князь (фр.).] вы скучаете? — с чего-то обратилась она вдруг к князю Щ. — Поди сюда, Александра,
поправь себе волосы, друг мой.
Как человек, не чуждый художеству, он чувствовал в себе и жар, и некоторое увлечение, и восторженность, и вследствие этого
позволял себе разные отступления от
правил: кутил, знакомился с лицами, не принадлежавшими к свету, и вообще держался вольно и просто; но в душе он был холоден и хитер, и во время самого буйного кутежа его умный карий глазок все караулил и высматривал; этот смелый, этот свободный юноша никогда не мог забыться и увлечься вполне.
Доктор не
позволял Лизе ни о чем разговаривать, да она и сама не расположена была беседовать. В комнате
поправили лампаду и оставили Лизу одну с своими думами и усталостью.
— Гм… гм… Если не ошибаюсь — Номоканон,
правило сто семьдесят… сто семьдесят… сто семьдесят… восьмое…
Позвольте, я его, кажется, помню наизусть…
Позвольте!.. Да, так! «Аще убиет сам себя человек, не поют над ним, ниже поминают его, разве аще бяше изумлен, сиречь вне ума своего»… Гм… Смотри святого Тимофея Александрийского… Итак, милая барышня, первым делом… Вы, говорите, что с петли она была снята вашим доктором, то есть городским врачом… Фамилия?..
— Вы, Ниловна, не
позволяйте ему этого!
Поправьте подушки. И, пожалуйста, не говорите с ним, это ему вредно…
—
Позвольте мне вас спросить, Николай Федорыч, какое самое золотое
правило на свете?
— Со временем у нее разовьются отличные педагогические способности, — говорили о ней классные дамы, — она аккуратна, точна в исполнении обязанностей, никогда не
позволит себе отступить от
правил. Вот только чересчур добра… даже рассердиться не умеет!
— И барон вам
позволяет самой
править?
— Господин поручик! — восклицает с негодованием Александров. — Да это же черепаший жеманный прыжок.
Позвольте мне прыгнуть свободно, без всяких
правил, и я легко возьму препятствие в полтора моих роста. Сажень без малого.
— Милый друг,
позвольте мне
поправить мою погрешность, что я так неосторожно рассказал вам о племяннике, который, может быть, нисколько не виноват, и не удерживайте меня от немедленного отъезда в Петербург.
— Но, во всяком случае, если вы
позволите, я… И я немедленно укорил его в неимении христианских
правил и положил на стол двугривенный.
Это, тетенька, третье нынешнее
правило, и оно так существенно, что я
позволю себе остановиться на нем несколько подробнее.
— Позвольте-с, — авторитетно заявляет писарь,
поправляя капуль, — это-с, собственно, не касательно вашей плеши, а одна профанация насчет приятного препровождения времени.
Дядя в это решительно не мешался и даже не показывал ни малейшего вида, что он в этом отношении чем-нибудь недоволен Я не думаю, чтобы ему их воспитание нравилось; нет: он, как я уже
позволила себе о нем выразиться, будучи лицом; которое неизвестно откуда принесло с собою в жизнь огромный запас превосходных
правил и истин, не мог быть доволен тем, что делала из его детей его собственная жена.
Что это за люди? — спрашивал я себя: просто ли глупцы, давшие друг другу слово ни под каким видом не сознаваться в этом? или это переодетые принцы, которым
правила этикета не
позволяют ни улыбаться не вовремя, ни поговорить по душе с человеком, не посвященным в тайны пенкоснимательской абракадабры? или, наконец, это банда оффенбаховских разбойников, давшая клятву накидываться и скалить зубы на всех, кто к ней не принадлежит?
Вот еще случай, весьма замечательный и в то же время служащий убедительным доказательством, что смертельно раненные птицы очень далеко улетают сгоряча и гибнут потом даром и что необходимо пристально наблюдать, если
позволяет местность, каждую птицу, в которую выстрелил охотник. В последнее время моей охоты я строго наблюдал это
правило и нередко получал иногда добычу, которая ускользнула бы у другого охотника.
— Об каких это вы всё злодействах допрашиваете? Главное в нашем ремесле — это: laissez passer, laissez faire! [
Позволять, не мешать! (фр.)] Или, по-русски выражаясь: «Дурак на дураке сидит и дураком погоняет!» Вот вам. Если вы, мой друг, станете этого
правила держаться, то и злодейство само собой сделается, и все у вас будет обстоять благополучно!
Но, с другой стороны,
позволяет ли Герман Гоппе в своих
правилах светского такта кланяться незнакомым дамам?
Я собственно всегда имел право ехать с отцом Игнатием, которому меня особо поручала моя бабушка, и отец Игнатий даже
позволял мне
править толстою лошадью, запряженною в короткие оглобли его тележки; но я обыкновенно предпочитал идти с послушниками.
Аграфена Платоновна. Так вот Андрюша-то и боится, что отец ему жениться не
позволит… Ну да это ничего, я баба огневая, я обломаю дело; только было бы ваше согласие. Я за двуми мужьями была, Иван Ксенофонтыч, всеми делами
правила. Я теперь хоть в суде какое хочешь дело обделаю. Стряпчего не нанимай. По всем кляузным делам ходок. Во всех судах надоела. Прямо до енарала хожу…
— И Корнев, наверно, отдал бы под суд или, по меньшей мере, отрешил меня от командования, если бы я поступил по
правилам, а не так, как велит совесть… Вот почему он благодарил меня вместо того, чтобы отдать под суд! Сам он тоже не по
правилам спешил к Сахалину и тоже в густой туман бежал полным ходом… Так
позвольте, господа, предложить тост за тех моряков и за тех людей, которые исполняют свой долг не за страх, а за совесть! — заключил капитан, поднимая бокал шампанского.
Нынче мы ради дня твоего приезда
позволим себе полениться, а с завтрашнего дня и мы будем подражать доброму примеру Ивана Ивановича и начнем блюсти свое
правило.
— Как вы могли себе
позволить это, мой друг! Ведь вы же знаете
правила тюрьмы, по которым никакие надписи и рисунки на стенах не допускаются!
— Знаете ли вы, что я никогда не
позволяю, чтобы кто-нибудь
поправлял то, что я сделал?