Неточные совпадения
Дамы на водах еще верят нападениям черкесов среди белого дня; вероятно, поэтому Грушницкий сверх солдатской шинели повесил
шашку и пару пистолетов: он был довольно смешон в этом геройском облачении. Высокий куст закрывал меня от них, но сквозь листья его я мог видеть все и отгадать
по выражениям их лиц, что разговор был сентиментальный. Наконец они приблизились к спуску; Грушницкий взял за повод лошадь княжны, и тогда я услышал конец их разговора...
Крик, шум, выстрелы; только Казбич уж был верхом и вертелся среди толпы
по улице, как бес, отмахиваясь
шашкой.
Вулич шел один
по темной улице; на него наскочил пьяный казак, изрубивший свинью, и, может быть, прошел бы мимо, не заметив его, если б Вулич, вдруг остановясь, не сказал: «Кого ты, братец, ищешь?» — «Тебя!» — отвечал казак, ударив его
шашкой, и разрубил его от плеча почти до сердца…
— Да шашку-то, — сказал Чичиков и в то же время увидел почти перед самым носом своим и другую, которая, как казалось, пробиралась в дамки; откуда она взялась, это один только Бог знал. — Нет, — сказал Чичиков, вставши из-за стола, — с тобой нет никакой возможности играть! Этак не ходят,
по три
шашки вдруг.
Купцы первые его очень любили, именно за то, что не горд; и точно, он крестил у них детей, кумился с ними и хоть драл подчас с них сильно, но как-то чрезвычайно ловко: и
по плечу потреплет, и засмеется, и чаем напоит, пообещается и сам прийти поиграть в
шашки, расспросит обо всем: как делишки, что и как.
За чаем выпили коньяку, потом дьякон и Макаров сели играть в
шашки, а Лютов забегал
по комнате, передергивая плечами, не находя себе места; подбегал к окнам, осторожно выглядывал на улицу и бормотал...
Лошадь брыкалась, ее с размаха бил
по задним ногам осколком доски рабочий; солдат круто, как в цирке, повернул лошадь, наотмашь хлестнул
шашкой по лицу рабочего, тот покачнулся, заплакал кровью, успел еще раз ткнуть доской в пах коня и свалился под ноги ему, а солдат снова замахал саблею на Туробоева.
Ветер нагнал множество весенних облаков, около солнца они были забавно кудрявы, точно парики вельмож восемнадцатого века.
По улице воровато бегали с мешками на плечах мужики и бабы, сновали дети, точно
шашки, выброшенные из ящика. Лысый старик, с козлиной бородой на кадыке, проходя мимо Самгина, сказал...
— Ведь у нас все артисты: одни лепят, рисуют, бренчат, сочиняют — как вы и подобные вам. Другие ездят в палаты, в правления —
по утрам, — третьи сидят у своих лавок и играют в
шашки, четвертые живут
по поместьям и проделывают другие штуки — везде искусство!
В будни и небазарные дни село словно замирало; люди скрывались
по домам, — только изредка проходил кто-нибудь мимо палисадника в контору
по делу, да на противоположном крае площади, в какой-нибудь из редких открытых лавок, можно было видеть сидельцев, играющих в
шашки.
— Они здесь, в груди моей, а получены под Карсом, и в дурную погоду я их ощущаю. Во всех других отношениях живу философом, хожу, гуляю, играю в моем кафе, как удалившийся от дел буржуа, в
шашки и читаю «Indеpendance». [«Независимость» (фр.).] Но с нашим Портосом, Епанчиным, после третьегодней истории на железной дороге
по поводу болонки, покончено мною окончательно.
Старый коморник,
по прозванию Слепень, не узнал его и даже не снял шапки, приняв за кого-нибудь из служащих с медного рудника, завертывавших
по вечерам на фабрику, чтобы в конторке сразиться в
шашки.
Впереди плыла в воздухе ограбленная крышка гроба со смятыми венками, и, качаясь с боку на бок, ехали верхом полицейские. Мать шла
по тротуару, ей не было видно гроба в густой, тесно окружившей его толпе, которая незаметно выросла и заполнила собой всю широту улицы. Сзади толпы тоже возвышались серые фигуры верховых,
по бокам, держа руки на
шашках, шагала пешая полиция, и всюду мелькали знакомые матери острые глаза шпионов, внимательно щупавшие лица людей.
В стене за решеткой открылась дверь, вышел солдат с обнаженной
шашкой на плече, за ним явились Павел, Андрей, Федя Мазин, оба Гусевы, Самойлов, Букин, Сомов и еще человек пять молодежи, незнакомой матери
по именам.
По всем направлениям кладбища расходились люди, за ними, между могил, тяжело шагали полицейские, неуклюже путаясь в полах шинелей, ругаясь и размахивая
шашками. Парень провожал их волчьим взглядом.
Но было уже поздно. Конец
шашки только лишь слегка черкнул
по глине. Ожидавший большего сопротивления, Ромашов потерял равновесие и пошатнулся. Лезвие
шашки, ударившись об его вытянутую вперед руку, сорвало лоскуток кожи у основания указательного пальца. Брызнула кровь.
— Зачем это, спрашивается? На войне? При теперешнем огнестрельном оружии тебя и на сто шагов не подпустят. На кой мне черт твоя
шашка? Я не кавалерист. А понадобится, я уж лучше возьму ружье да прикладом — бац-бац
по башкам. Это вернее.
Полковой адъютант поднес поочередно ему и двум его землякам и единоверцам
по куску хлеба с солью на острие
шашки, и те, не касаясь хлеба руками, взяли его ртом и тут же съели.
Вид общего страха совсем опьянил его. Он с припадочной силой в несколько ударов расщепил стол, потом яростно хватил
шашкой по зеркалу, и осколки от него сверкающим радужным дождем брызнули во все стороны. С другого стола он одним ударом сбил все стоявшие на нем бутылки и стаканы.
Ему нужно было отвести на чем-нибудь свою варварскую душу, в которой в обычное время тайно дремала старинная родовая кровожадность. Он, с глазами, налившимися кровью, оглянулся кругом и, вдруг выхватив из ножен
шашку, с бешенством ударил
по дубовому кусту. Ветки и молодые листья полетели на скатерть, осыпав, как дождем, всех сидящих.
— Нужды нет. Вот я нашел себе место и буду сидеть на нем век. Нашел простых, незатейливых людей, нужды нет, что ограниченных умом, играю с ними в
шашки и ужу рыбу — и прекрасно! Пусть я, по-вашему, буду наказан за это, пусть лишусь наград, денег, почета, значения — всего, что так льстит вам. Я навсегда отказываюсь…
Ударил ли он
шашкой слона или только замахнулся, но Мамлик остервенел и бросился за городовым, исчезнувшим в двери будки. Подняв хобот, слон первым делом сорвал навес крыльца, сломал столбы и принялся за крышу,
по временам поднимая хобот и трубя. Городовой пытался спастись в заднее окно, но не мог вылезть: его толстая фигура застряла, и он отчаянно вопил о помощи.
Действительно, из-за крапивы, росшей на месте старого флигеля, показался другой урядник, тоже в кепи и при
шашке. Не успели они сделать друг другу под козырек, как с разных сторон к ним подошло еще десять урядников. Один из них поймал
по дороге пригульного поросенка, другой — вынул из-под курицы только что снесенное яйцо; остальные не принесли ничего и были печальны.
Но горцы прежде казаков взялись за оружие и били казаков из пистолетов и рубили их
шашками. Назаров висел на шее носившей его вокруг товарищей испуганной лошади. Под Игнатовым упала лошадь, придавив ему ногу. Двое горцев, выхватив
шашки, не слезая, полосовали его
по голове и рукам. Петраков бросился было к товарищу, но тут же два выстрела, один в спину, другой в бок, сожгли его, и он, как мешок, кувырнулся с лошади.
Они били
по камням деревянными
шашками и кричали: «Мусульмане, хазават!» Чеченцы все перешли к мюридам, и аварцы стали переходить к ним.
Вошел мюрид Хаджи-Мурата и, мягко ступая большими шагами своих сильных ног
по земляному полу, так же как Хаджи-Мурат, снял бурку, винтовку и
шашку и, оставив на себе только кинжал и пистолет, сам повесил их на те же гвозди, на которых висело оружие Хаджи-Мурата.
6 января 1852 года Шамиль возвращался домой в Ведено после сражения с русскими, в котором,
по мнению русских, был разбит и бежал в Ведено;
по его же мнению и мнению всех мюридов, одержал победу и прогнал русских. В сражении этом, что бывало очень редко, он сам выстрелил из винтовки и, выхватя
шашку, пустил было свою лошадь прямо на русских, но сопутствующие ему мюриды удержали его. Два из них тут же подле Шамиля были убиты.
Никогда не видавший подобных дел, имевший о них понятие только
по рассказам дяди Ерошки, Оленин хотел не отставать от казаков и всё видеть. Он любовался на казаков, приглядывался ко всему, прислушивался и делал свои наблюдения. Хотя он и взял с собой
шашку и заряженное ружье, но, заметив, как казаки чуждались его, он решился не принимать никакого участия в деле, тем более, что,
по его мнению, храбрость его была уже доказана в отряде, а главное потому, что теперь он был очень счастлив.
Только лошадь дежурного оседланная ходила в треноге
по тернам около леса, и только часовой казак был в черкеске, ружье и
шашке.
У кого первый конь, у кого
шашка гурда, [
Шашки и кинжалы, дороже всего ценимые на Кавказе, называются
по мастеру — Гурда.] к кому выпить пойти, с кем погулять?
Она тоже имела несколько десятков тысяч десятин, много овец, конский завод и много денег, но не «кружилась», а жила у себя в богатой усадьбе, про которую знакомые и Иван Иваныч, не раз бывавший у графини
по делам, рассказывали много чудесного; так, говорили, что в графининой гостиной, где висят портреты всех польских королей, находились большие столовые часы, имевшие форму утеса, на утесе стоял дыбом золотой конь с брильянтовыми глазами, а на коне сидел золотой всадник, который всякий раз, когда часы били, взмахивал
шашкой направо и налево.
А Петруха сидел за буфетом, играл в
шашки да с утра до вечера пил чай и ругал половых. Вскоре после смерти Еремея он стал приучать Терентия к торговле за буфетом, а сам всё только расхаживал
по двору да посвистывал, разглядывая дом со всех сторон и стукая в стены кулаками.
— А такая история, ударил его казак
шашкой по голове, и лошади потоптали. Как это случилось и почему — неизвестно. Сам он лежит без памяти, доктор сказал — не встанет…
Да уж изменился больно ён, прежде-то, при мундире да при орденах, красавец лихой был, а тут осунулся, почернел, опять и одежа… одначе я-таки признал его,
по рубцу больше: на левой щеке рубец был, в Дагестане ему в набеге
шашкой вдарили…
Шабельский. Ну, да, да!.. знаем!.. Знаем, как вы плохо в
шашки играете… (Лебедеву.) Паша, скажи
по совести: скопили миллион?
А
по правде сказать, оба были самые несносные споришки, и княгиня часто должна была сама приходить их разнимать и мирить — стыдит их, бывало, стыдит да, наконец, тем кончит, что велит Патрикею от них
шашки взять и к себе в комнату отнести.
Возвратясь домой, Елена велела своей горничной собираться и укладываться: ей сделался почти противен воздух в доме князя. Часам к восьми вечера все было уложено. Сборы Елены между тем обратили внимание толстого метрдотеля княжеского, старика очень неглупого, и длинновязого выездного лакея, малого тоже довольно смышленого, сидевших,
по обыкновению, в огромной передней и игравших в
шашки.
[Фуктель (правильно: «фу́хтель») — удар
по спине плашмя обнаженной саблей или
шашкой; по-калегвардски (правильно: «по-кавалергардски») — по-гвардейски (кавалергарды — в царской армии тяжелая гвардейская кавалерия).] чего смотреть-то?
Князь взял себе лучшего и пустил его
по полю. Горячий конь был! Гости хвалят его стати и быстроту, князь снова скачет, но вдруг в поле выносится крестьянин на белой лошади и обгоняет коня князя, — обгоняет и… гордо смеётся. Стыдно князю перед гостями!.. Сдвинул он сурово брови, подозвал жестом крестьянина, и когда тот подъехал к нему, то ударом
шашки князь срубил ему голову и выстрелом из револьвера в ухо убил коня, а потом объявил о своём поступке властям. И его осудили в каторгу…
По линейке ходит туда и сюда часовой с ружьем; напротив нас, на бивуаке недалеко стоящей артиллерии, тоже часовой, с обнаженной
шашкой.
На полу под ним разостлан был широкий ковер, разрисованный пестрыми арабесками; — другой персидский ковер висел на стене, находящейся против окон, и на нем развешаны были пистолеты, два турецкие ружья, черкесские
шашки и кинжалы, подарки сослуживцев, погулявших когда-то за Балканом… на мраморном камине стояли три алебастровые карикатурки Паганини, Иванова и Россини… остальные стены были голые, кругом и вдоль
по ним стояли широкие диваны, обитые шерстяным штофом пунцового цвета; — одна единственная картина привлекала взоры, она висела над дверьми, ведущими в спальню; она изображала неизвестное мужское лицо, писанное неизвестным русским художником, человеком, не знавшим своего гения и которому никто об нем не позаботился намекнуть.
Везде, налево и направо,
Чертя
по воздуху круги,
Удары
шашки упадают...
Мокроусов. Совершенно верно, в естественном виде нам
по улице ходить опасно, так что я — в штатском пальто, хотя при оружии. Но сейчас,
по случаю возбуждения неосновательных надежд, чернь несколько приутихла, и потому… без
шашки.
Вдруг в той стороне, где стоял хорошенький прапорщик со взводом, послышалось недружное и негромкое ура. Оглянувшись на этот крик, я увидел человек тридцать солдат, которые с ружьями в руках и мешками на плечах насилу-насилу бежали
по вспаханному полю. Они спотыкались, но всё подвигались вперед и кричали. Впереди их, выхватив
шашку, скакал молодой прапорщик.
К передней стене пуховики пестрые уложены,
по бокам висят ковры дорогие; на коврах ружья, пистолеты,
шашки — всё в серебре.
Тосковал и артиллерист Захар Петрович и от скуки, вероятно, допекал артиллерийского унтер-офицера, хотя уж опасался бить его
по лицу и только в бессильном гневе сжимал свои волосатые кулаки и сыпал ругательствами, остальное время он или ел, или спал, или играл в
шашки с Первушиным.
Через низкие ограды садов, пригнувшись, скакали всадники в папахах, трещали выстрелы, от хуторов бежали женщины и дети. Дорогу пересек черный, крючконосый человек с безумным лицом, за ним промчались два чеченца с волчьими глазами. Один нагнал его и ударил
шашкой по чернокудрявой голове, человек покатился в овраг. Из окон убогих греческих хат летел скарб, на дворах шныряли гибкие фигуры горцев. Они увязывали узлы, навьючивали на лошадей. От двух хат на горе черными клубами валил дым.
Солнце вставало над туманным морем. Офицер сидел на камне, чертил ножнами
шашки по песку и с удивлением приглядывался к одной из работавших. Она все время смеялась, шутила, подбадривала товарищей. Не подъем и не шутки дивили офицера, — это ему приходилось видеть. Дивило его, что ни следа волнения или надсады не видно было на лице девушки. Лицо сияло рвущеюся из души, торжествующею радостью, как будто она готовилась к великому празднику, к счастливейшей минуте своей жизни.
Жители прятались
по домам. Казаки вламывались в квартиры, брали все, что приглянется. Передавали, что
по занятии города им три дня разрешается грабить. На Джигитской улице подвыпившие офицеры зарубили
шашками двух проходивших евреев.
Уродливою массою зачернелась над оврагом разбитая снарядом ветла, с надломившимся, поникшим к земле стволом. Опять лошадь Пищальникова наскочила сзади на лошадь Крогера. Быстрым движением Пищальников выхватил
шашку, сжал коленями бока лошади и, наклонившись, с тяжелым размахом ударил Крогера
по голове. Крогер охнул, повалился на гриву, и еще раз Пищальников полоснул его наискось
по затылку.