Неточные совпадения
Появлялась Варвара, непричесанная,
в ночных туфлях,
в измятой блузе; мрачно сверкая глазами, она минуту-две слушала
рассказ Клима, исчезала и являлась снова.
С плоскогорья Лао-бей-лаза стекают два ключа: Кямту и Сигими-Бяса. Далее, с правой стороны,
в Бикин впадают: река Бей-си-лаза, стекающая с горы того же имени, маленький ключик Музейза [У-цзей (хе) — речка сепий.] и река Лаохозен [Лао-ху-цзен — опасающийся (этого места) тигр.], получившая свое название от слова «лахоу», что значит «тигр». По
рассказам удэгейцев, несколько лет назад
появился тигр, который постоянно ходил по соболиным ловушкам, ломал западни и пожирал все, что
в них попадалось.
Он много видел, много знал, и от него я многому научился; например: из его
рассказов узнал я, что каждое лето, перед покосом,
появляется в деревнях небольшая тележка особенного вида.
[
Рассказ Пущина о своем участии
в Тайном обществе, о своем взгляде на привлечение Пушкина к заговору не мог
появиться в 1859 г.
в печати по цензурным условиям (все шесть абзацев: «Встреча моя с Пушкиным…» — «Конечно, болтовня», стр. (68–70).
— Ну, вот… на днях, очень скоро… через неделю, через две… может быть, через месяц…
появится на свет… будет напечатана
в одном журнале…
появится на свет моя сюита… мой
рассказ. Я не знаю, как назвать… Прошу вас, Оля, пожелайте мне успеха. От этого
рассказа, или, как сказать?.. эскиза, так многое зависит
в будущем.
В «Русских ведомостях» изредка
появлялись мои
рассказы. Между прочим, «Номер седьмой»,
рассказ об узнике
в крепости на острове среди озер. Под заглавием я написал: «Посвящаю Г.А. Лопатину», что, конечно, прочли
в редакции, но вычеркнули. Я посвятил его
в память наших юных встреч Герману Лопатину, который тогда сидел
в Шлиссельбурге, и даже моего узника звали
в рассказе Германом. Там была напечатана даже песня «Слушай, Герман, друг прекрасный…»
Появлялась уже и иноземная одежда: сохранился
рассказ о боярине Никите Ивановиче Романове, который не только сам одевался, но и прислугу свою одевал
в немецкие одежды и у которого взял и сжег их патриарх Никон.
Ко времени, о котором я упоминаю только для связи
рассказа,
появился весьма красивый и самонадеянный актер Славин; последний, желая блеснуть общим образованием, издал книгу афоризмов, состоящую из бесспорных истин, вроде: Шекспир велик, Шиллер вдохновенен и т. д. Наконец последовал его бенефис
в Гамлете, а затем и следующее стихотворение Дьякова...
Таким образом, еще
в 1784 году находим мы насмешки над тем, против чего принуждена была вооружаться наша критика
в 30-х годах текущего столетия и что от времени до времени и теперь еще
появляется в некоторых
рассказах и комедиях. И
в этом случае «Собеседник» далеко опередил свое время.
Хмельной старичишка, приехавший с молодым парнем, готовился было начать
рассказ о встрече своей с Антоном какому-то мельнику (что делал он без исключения всякий раз, как на сцену
появлялось новое лицо), когда к кружку их подошел человек высокого роста, щегольски одетый; все
в нем с первого разу показывало зажиточного фабричного мужика.
Со временем, конечно,
появятся более полные и откровенные
рассказы,
в которых мы увидим самые подробности домашнего быта Кольцова.
Пенькновский обещал мне быть скромным насчет Венгрии и прекрасно исполнил свое обещание, но зато во всем другом обличил перед maman такую игривую развязность, какой я от него никак не ожидал: он пустился
в рассказы о нашем прошлом и представлял ей не только корпусное начальство, но и директоршу и офицерских жен; делая при этом для большей наглядности выходы из открытых дверей маминой спальни, он вдруг
появился оттуда
в матушкином спальном чепце и ночном пеньюаре.
"Глебушку"привели москвичи. Он еще ничего не печатал
в Петербурге, и у меня
появился первый его
рассказ «Старьевщик», прежде чем он стал печатать у Некрасова.
Рассказ не успел
появиться в «Новом слове»: журнал был закрыт.
В «Новом слове» должен был
появиться мой небольшой
рассказ «Поветрие».
Года через два Александра Ивановна умерла. Оля вышла замуж что-то очень рано, шестнадцати лет. Давно уже
Появился в печати мой
рассказ «Конец Андрея Ивановича». Но возвращении с японской войны я получил от Оли такое письмо...
Рассказ мой был очень плох. Между прочим,
в качестве эпизодического лица
в нем, совершенно неоправданно,
появлялась героиня моей повести «Без дороги», ищущая дорогу Наташа.
В новом
рассказе она оказывалась нашедшею дорогу, была марксисткой и являлась
в рассказе исключительно для того, чтобы заявить себя марксисткою и отбарабанить свое новое «credo» [«Убеждения» (лат.).]. Ее устами я решительно порывал с прежними своими взглядами и безоговорочно становился на сторону нового течения.
В «Современнике»
появляются его
рассказы «Севастополь
в декабре», «Севастополь
в мае» и производят сенсацию.
По их
рассказам, она была окончательно погибшей девушкой, принятой
в порядочные дома лишь по недоразумению. Это, впрочем, не мешало хозяйке дома, ведшей только что со своими гостями разговор о княжне
в этом направлении, идти ей навстречу с распростертыми объятиями, как только княжна Людмила Васильевна
появлялась в гостиной.
Эта мысль мгновенно
появилась в голове графа Алексея Петровича, когда он слушал
рассказ Кузьмы Терентьева. Он не только решил тотчас же приютить сироту Оленину, но даже быстро составил план схоронить ее
в надежном месте до поры, до времени.
Поселяне с любопытством слушали эти
рассказы, по врожденному простому народу легковерию принимали их за истину и тем более увлекались этими бреднями, что болезнь
появилась уже тогда
в Новгороде и
в округах поселения.
По истечении полугодичного траура княжна Людмила Васильевна стала
появляться в петербургских гостиных, на маленьких вечерах и приемах, и открыла свои двери для ответных визитов. Мечты ее мало-помалу стали осуществляться. Блестящие кавалеры, как рой мух над куском сахару, вились около нее. К ней их привлекала не только ее выдающаяся красота, но и самостоятельность, невольно дающая надежду на более легкую победу. Этому последнему способствовали особенно
рассказы об эксцентричной жизни княжны.
Через четверть часа Сигизмунд Нарцисович снова
появился в кабинете. Он был совершенно неузнаваем и по костюму, и по прическе вполне соответствовал понятию о скромном гувернере княжеского дома. Таким именно видели мы его
в первых главах первой части нашего
рассказа.