Благодаря собственному ружью я теперь уже мог самостоятельно ходить на охоту, а это представлялось таким удовольствием, равного которому нет. К этому времени у меня был уже большой друг, Костя, сын заводского служащего, у которого было тоже свое собственное ружье. Теперь мы делали уже настоящие
походы в горы втроем, главным образом, на Осиновую гору, где у Николая Матвеича был устроен собственный балаган. Это было счастливое время, о котором я и сейчас вспоминаю с большим удовольствием.
Неточные совпадения
Староверы говорили мне, что обе упомянутые реки очень порожисты и
в горах много осыпей. Они советовали оставить мулов у них
в деревне и идти пешком с котомками. Тогда я решил отправиться
в поход только с Дерсу.
С летами все это обошлось; старики, примирившись с молодой монахиней, примерли; брат, над которым она имела сильный умственный перевес, возвратясь из своих
походов, очень подружился с нею; и вот сестра Агния уже осьмой год сменила умершую игуменью Серафиму и блюдет суровый устав приюта не умевших найти
в жизни ничего, кроме
горя и страдания.
Поход Ахиллы
в губернский город все день ото дня откладывался: дьякон присутствовал при поверке ризницы, книг и церковных сумм, и все это молча и негодуя бог весть на что. На его
горе, ему не к чему даже было придраться. Но вот Грацианский заговорил о необходимости поставить над могилой Туберозова маленький памятник.
Первым вошел к нему его тесть и учитель, высокий седой благообразный старец с белой, как снег, бородой и красно-румяным лицом, Джемал-Эдин, и, помолившись богу, стал расспрашивать Шамиля о событиях
похода и рассказывать о том, что произошло
в горах во время его отсутствия.
— Не, отец мой, ваших-то русских я бы давно перевешал, кабы царь был. Только резать и умеют. Так-то нашего казака Баклашева не-человеком сделали, ногу отрезали. Стало, дураки. На чтò теперь Баклашев годится? Нет, отец мой,
в горах дохтура есть настоящие. Так-то Гирчика, няню моего,
в походе ранили
в это место,
в грудь, так дохтура ваши отказались, а из
гор приехал Саиб, вылечил. Травы, отец мой, знают.
Жара стояла смертельная,
горы, пыль, кремнем раскаленным пахнет, люди измучились, растянулись, а чуть команда: «Песенники, вперед», и ожило все, подтянулось. Загремит по
горам раскатистая, лихая песня, хошь и не особенно складная, а себя другим видишь. Вот здесь,
в России, на ученьях солдатских песни все про бой да про
походы поются, а там,
в бою-то,
в чужой стороне,
в горах диких, про наши поля да луга, да про березку кудрявую, да про милых сердцу поются...
— Ну, вот! Так вот тебе и умирает сейчас. Типун тебе на язык! Да полно тебе, парень, не накликай зря, не каркай ты, ради Бога… У самого нутро выворотило, видит Бог… Уж, кажись, доведется коли нашего дите Гореньку живым раздобыть, да самому живу остаться, из
похода вернусь, — к Скорбящей пешком пойду, либо
в Колпино к Святителю Николаю Угоднику, полпудовую свечу поставлю, лишь бы Он, Милостивец,
Горю нашего сохранил.
В 1777 году, во время
похода в Судакских
горах, был ранен
в шею и
в голову стрелою и
в руку кинжалом. Обессиленный от потери крови, он упал и был взят
в плен турками.
Ночь с ее голубым небом, с ее зорким сторожем — месяцем, бросавшим свет утешительный, но не предательский, с ее туманами, разлившимися
в озера широкие,
в которые погружались и
в которых исчезали целые колонны; усыпанные войском
горы, выступавшие посреди этих волшебных вод, будто плывущие по ним транспортные, огромные суда; тайна, проводник — не робкий латыш, следующий под нагайкой татарина, — проводник смелый, вольный, окликающий по временам пустыню эту и очищающий дорогу возгласом: «С богом!» — все
в этом ночном
походе наполняло сердце русского воина удовольствием чудесности и жаром самонадеянности.
После швейцарского
похода при самом выходе из
гор он был
в самом легком костюме, да и после того он бравировал опасностью.
В походе японцы избегают идти ложбинками, а предпочитают горные тропинки, причём
горы служат им при этом надёжным прикрытием.
Дух войска был как нельзя лучше: долгое брестское сидение не сопровождалось праздностью и бездельем; последующий
поход был далеко не из трудных, переходы невелики, отдыхи частые, особенных недостатков не ощущалось. Больше всего приходилось терпеть от холода, так как
в холщовых рубашках пронимало насквозь, особенно по ночам, но и это
горе вскоре миновало, так как к войскам подвезли зимнее платье.
— Дети! — восклицает он своим. — Видите знамена на этой содомской
горе? Они наши родные; на них лики святых заступников наших у престола Божия; им молились наши старики, дети, жены, отпущая нас
в поход. Попустим ли псам ругаться над ними? Умрем под святыми хоругвями или вырвем их из поганых рук, вынесем на святую Русь и поставим вместо свечи во храме Божием.
На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого
похода и восторга и преданности к человеку
в сером сюртуке, стоявшему на
горе.