Неточные совпадения
Беневоленский твердою
поступью сошел на крыльцо и
хотел было поклониться на все четыре стороны,
как с смущением увидел, что на улице никого нет, кроме двух жандармов.
Когда он
поступил в Академию и сделал себе репутацию, он,
как человек неглупый,
захотел образоваться.
— В первый раз,
как я увидел твоего коня, — продолжал Азамат, — когда он под тобой крутился и прыгал, раздувая ноздри, и кремни брызгами летели из-под копыт его, в моей душе сделалось что-то непонятное, и с тех пор все мне опостылело: на лучших скакунов моего отца смотрел я с презрением, стыдно было мне на них показаться, и тоска овладела мной; и, тоскуя, просиживал я на утесе целые дни, и ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой с своей стройной
поступью, с своим гладким, прямым,
как стрела, хребтом; он смотрел мне в глаза своими бойкими глазами,
как будто
хотел слово вымолвить.
— То есть, если бы он не так со мной
поступил; но он
хочет,
как я вижу, знаться судом. Пожалуй, посмотрим, кто выиграет. Хоть на плане и не так ясно, но есть свидетели — старики еще живы и помнят.
Но он
хотел, чтобы у Ассоль было что есть, решив поэтому
поступить так,
как приказывает забота.
— Вы, кажется, разлакомились и
хотите узнать,
как бы я и тут
поступил? — спросил он с неудовольствием.
Видал я на своём веку,
Что так же с правдой
поступают.
Поколе совесть в нас чиста,
То правда нам мила и правда нам свята,
Её и слушают, и принимают:
Но только стал кривить душей,
То правду дале от ушей.
И всякий,
как дитя, чесать волос не
хочет,
Когда их склочет.
Волнуемый томлением о женщине, Клим чувствовал, что он тупеет, линяет, становится одержимым,
как Макаров, и до ненависти завидовал Дронову, который
хотя и получил волчий билет, но на чем-то успокоился и,
поступив служить в контору Варавки, продолжал упрямо готовиться к экзамену зрелости у Томилина.
Хотя он получил довольно слабое образование в каком-то корпусе, но любил читать, а особенно по части политики и естественных наук. Слова его, манеры,
поступь были проникнуты какою-то мягкою стыдливостью, и вместе с тем под этой мягкостью скрывалась уверенность в своем достоинстве и никогда не высказывалась, а как-то видимо присутствовала в нем,
как будто готовая обнаружиться, когда дойдет до этого необходимость.
— Не принуждайте себя: de grace, faites ce qu’il vous plaira. [о, пожалуйста,
поступайте,
как вам будет угодно (фр.).] Теперь я знаю ваш образ мыслей, я уверена (она сделала ударение на этих словах), что вы
хотите… и только свет… и злые языки…
— Нет… — Она задумчиво покачала головой. — Я многого не понимаю и оттого не знаю,
как мне иногда надо
поступить. Вон Верочка знает, и если не делает, так не
хочет, а я не умею…
— Вы
хотите, чтоб я
поступил,
как послушный благонравный мальчик, то есть съездил бы к тебе, маменька, и спросил твоего благословения, потом обратился бы к вам, Татьяна Марковна, и просил бы быть истолковательницей моих чувств, потом через вас получил бы да и при свидетелях выслушал бы признание невесты, с глупой рожей поцеловал бы у ней руку, и оба, не смея взглянуть друг на друга, играли бы комедию, любя с позволения старших…
— У вас какая-то сочиненная и придуманная любовь…
как в романах… с надеждой на бесконечность… словом — бессрочная! Но честно ли то, что вы требуете от меня, Вера? Положим, я бы не назначал любви срока, скача и играя,
как Викентьев, подал бы вам руку «навсегда»: чего же
хотите вы еще? Чтоб «Бог благословил союз», говорите вы, то есть чтоб пойти в церковь — да против убеждения — дать публично исполнить над собой обряд… А я не верю ему и терпеть не могу попов: логично ли, честно ли я
поступлю!..
Пней множество, настоящий храм друидов: я только
хотел запеть «Casta diva» [«Дева пречистая» — итал.],
как меня пригласили в совет,
как поступить.
Когда однажды корейское правительство донесло китайскому, что оно велело прибывшим к берегам Кореи каким-то европейским судам, кажется английским, удалиться, в подражание тому,
как поступило с этими же судами китайское правительство, богдыхан приказал объявить корейцам, что «ему дела до них нет и чтобы они распоряжались,
как хотят».
— Не могу я тут
поступить как надо, разорвать и ей прямо сказать! — раздражительно произнес Иван. — Надо подождать, пока скажут приговор убийце. Если я разорву с ней теперь, она из мщения ко мне завтра же погубит этого негодяя на суде, потому что его ненавидит и знает, что ненавидит. Тут все ложь, ложь на лжи! Теперь же, пока я с ней не разорвал, она все еще надеется и не станет губить этого изверга, зная,
как я
хочу вытащить его из беды. И когда только придет этот проклятый приговор!
Но сам Красоткин, когда Смуров отдаленно сообщил ему, что Алеша
хочет к нему прийти «по одному делу», тотчас же оборвал и отрезал подход, поручив Смурову немедленно сообщить «Карамазову», что он сам знает,
как поступать, что советов ни от кого не просит и что если пойдет к больному, то сам знает, когда пойти, потому что у него «свой расчет».
И вот довольно скоро после обретения могилы матери Алеша вдруг объявил ему, что
хочет поступить в монастырь и что монахи готовы допустить его послушником. Он объяснил при этом, что это чрезвычайное желание его и что испрашивает он у него торжественное позволение
как у отца. Старик уже знал, что старец Зосима, спасавшийся в монастырском ските, произвел на его «тихого мальчика» особенное впечатление.
Кто обязан и
какой благоразумный человек
захочет поступать не так,
как г-жа Б.? мы нисколько не вправе осуждать ее; да и Лопухов не был неправ, отчаявшись за избавление Верочки.
— А до тех пор отдам себя на волю Божию, — говорила она Акулине, — пусть батюшка Царь Небесный
как рассудит, так со мной и
поступает!
Захочет — защитит меня, не
захочет — отдаст на потеху сквернавцу!
Но так
как мои родители жили в Киеве, то я
поступил в Киевский кадетский корпус,
хотя за мной осталось право в любой момент быть переведенным в пажеский корпус.
Когда государство
хочет принудить людей к восприятию истины церкви, оно
поступает так же,
как если бы наука
хотела принудить людей воспринять истину веры.
— Почем знать? — пожав плечами, произнес студент. — Мы готовы на все. Другие могут
поступать как хотят, а мы от своего не отступим: мы это сегодня решили. Я, маркиз и еще двое, мы пойдем и отслужим.
— Да что же вы ругаетесь! — бурчал Петров, не поднимая глаз. — Ведь я вас не ругаю. Зачем же вы первая ругаетесь? Я имею полное право
поступить,
как я
хочу. Но я провел с вами время, и возьмите себе. А насильно я не
хочу. И с твоей стороны, Гладышев… то бишь, Солитеров, совсем это нехорошо. Я думал, она порядочная девушка. а она все лезет целоваться и бог знает что делает…
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в
какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот
как они и с нами, будущими наследниками,
поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит,
как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать,
как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки,
хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не
хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
— Меня чрезвычайно заботит теперь одно обстоятельство, Иван Петрович, — начал он, — о котором я
хочу прежде всего переговорить с вами и попросить у вас совета: я уж давно решил отказаться от выигранного мною процесса и уступить спорные десять тысяч Ихменеву.
Как поступить?
— Вот видишь, Елена, вот видишь,
какая ты гордая, — сказал я, подходя к ней и садясь с ней на диван рядом. — Я с тобой
поступаю,
как мне велит мое сердце. Ты теперь одна, без родных, несчастная. Я тебе помочь
хочу. Так же бы и ты мне помогла, когда бы мне было худо. Но ты не
хочешь так рассудить, и вот тебе тяжело от меня самый простой подарок принять. Ты тотчас же
хочешь за него заплатить, заработать,
как будто я Бубнова и тебя попрекаю. Если так, то это стыдно, Елена.
Одна из них, самая сумасбродная, была та, что я
хотела идти к нему, объясниться с ним, признаться ему во всем, откровенно рассказать ему все и уверить его, что я
поступила не
как глупая девочка, но с добрым намерением.
— Поэтому-с. Да и
как же
поступить, когда он с тех пор даже встретить меня опасался? А я бы очень к нему тогда
хотел, потому что он мне, пока мы с ним на роме на этом состязались, очень понравился, но, верно, своего пути не обежишь, и надо было другому призванию следовать.
«Мой единственный и бесценный друг! (писал он) Первое мое слово будет: прост» меня, что так долго не уведомлял о себе; причина тому была уважительная: я не
хотел вовсе к тебе писать, потому что, уезжая, решился покинуть тебя, оставить, бросить, презреть — все, что
хочешь, и в оправдание свое
хочу сказать только одно: делаясь лжецом и обманщиком, я
поступал в этом случае не
как ветреный и пустой мальчишка, а
как человек, глубоко сознающий всю черноту своего поступка, который омывал его кровавыми слезами, но
поступить иначе не мог.
— Если
хотите, даже очень стара, — подхватил князь, — но, к сожалению, очень многими забывается, и, что для меня всегда было удивительно: дураки, руководствуясь каким-то инстинктом,
поступают в этом случае гораздо благоразумнее, тогда
как умные люди именно и делают самые безрассудные, самые пагубные для себя партии.
Я
хотел испытать в последний раз, привязался к вопросу его о моих делах и начал рассказывать о том,
как поступили со мной.
Что бы женщина ни сделала с тобой, изменила, охладела,
поступила,
как говорят в стихах, коварно, — вини природу, предавайся, пожалуй, по этому случаю философским размышлениям, брани мир, жизнь, что
хочешь, но никогда не посягай на личность женщины ни словом, ни делом.
— Все, что произошло сегодня! И причина… мне тоже известна! Вы
поступили,
как благородный человек; но
какое несчастное стечение обстоятельств! Недаром мне не нравилась эта поездка в Соден… недаром! (Фрау Леноре ничего подобного не говорила в самый день поездки, но теперь ей казалось, что уже тогда она «все» предчувствовала.) Я и пришла к вам,
как к благородному человеку,
как к другу,
хотя я увидала вас в первый раз пять дней тому назад… Но ведь я вдова, одинокая… Моя дочь…
Что ж, вы думаете, что я тогда решил, что то, что я видел, было — дурное дело? Ничуть. «Если это делалось с такой уверенностью и признавалось всеми необходимым, то, стало быть, они знали что-то такое, чего я не знал», — думал я и старался узнать это. Но сколько ни старался — и потом не мог узнать этого. А не узнав, не мог
поступить в военную службу,
как хотел прежде, и не только не служил в военной, но нигде не служил и никуда,
как видите, не годился.
— Такое право, что я больше не
хочу учиться во втором московском корпусе, где со мною
поступили так несправедливо. С этой минуты я больше не кадет, а свободный человек. Отпустите меня сейчас же домой, и я больше сюда не вернусь! ни за
какие коврижки. У вас нет теперь никаких прав надо мною. И все тут!
Об ущербе же его императорского величества интереса, вреде и убытке,
как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать потщуся и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, а предпоставленным над мною начальникам во всем, что к пользе и службе государства касаться будет, надлежащим образом чинить послушание и все по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды против службы и присяги не
поступать; от команды и знамени, где принадлежу,
хотя в поле, обозе или гарнизоне, никогда не отлучаться, но за оным, пока жив, следовать буду и во всем так себя вести и
поступать,
как честному, верному, послушному, храброму и расторопному офицеру (солдату) надлежит.
Делайте и
поступайте всячески,
как хотите.
— Но закон может ошибиться!.. Вспомните, Егор Егорыч,
как я
поступила в отношении вашего племянника, который явно
хотел быть моим убийцей, потому что стрелял в меня на глазах всех; однако я прежде всего постаралась спасти его от закона и не
хотела, чтобы он был под судом: я сказала, что ссора наша семейная, Валерьян виноват только против меня, и я его прощаю… Так и вы простите нас…
— Маменька! — воскликнул он, — вы больше, чем великодушны! Вы видите перед собой поступок… ну, самый низкий, черный поступок… и вдруг все забыто, все прощено! Веллли-ко-лепно. Но извините меня… боюсь я, голубушка, за вас!
Как хотите меня судите, а на вашем месте… я бы так не
поступил!
— А ежели при этом еще так
поступать,
как другие… вот
как соседушка мой, господин Анпетов, например, или другой соседушка, господин Утробин… так и до греха недалеко. Вон у господина Утробина: никак, с шесть человек этой пакости во дворе копается… А я этого не
хочу. Я говорю так: коли Бог у меня моего ангела-хранителя отнял — стало быть, так его святой воле угодно, чтоб я вдовцом был. А ежели я, по милости Божьей, вдовец, то, стало быть, должен вдоветь честно и ложе свое нескверно содержать. Так ли, батя?
— Покуда — живи! — сказала она, — вот тебе угол в конторе, пить-есть будешь с моего стола, а на прочее — не погневайся, голубчик! Разносолов у меня от роду не бывало, а для тебя и подавно заводить не стану. Вот братья ужо приедут:
какое положение они промежду себя для тебя присоветуют — так я с тобой и
поступлю. Сама на душу греха брать не
хочу,
как братья решат — так тому и быть!
Садо считал своим долгом защищать гостя — кунака,
хотя бы это стоило ему жизни, и он радовался на себя, гордился собой за то, что
поступает так,
как должно.
Если я принадлежу к меньшинству угнетателей, невыгоды неподчинения требованиям правительства будут состоять в том, что меня,
как отказавшегося исполнить требования правительства, будут судить и в лучшем случае или оправдают, или,
как поступают у нас с менонитами, — заставят отбывать срок службы на невоенной работе; в худшем же случае приговорят к ссылке или заключению в тюрьму на два, три года (я говорю по примерам, бывшим в России), или, может быть, и на более долгое заключение, может быть, и на казнь,
хотя вероятие такого наказания очень малò.
Это сказано о фарисеях, которые исполняли все внешние предписания закона, и потому слова: «что велят вам соблюдать, соблюдайте», относятся к делам милости и добра, слова же: «по делам же их не
поступайте, они говорят, но не делают», относятся к исполнению обрядов и упущению дел добра и имеют
как раз обратный смысл того, который
хотят придать этому месту церковники, толкуя так, что соблюдать велено обряды.
— Друг мой, и не спрашивай! после, после! все это после объяснится! Я, может быть, и во многом виноват, но я
хотел поступить как честный человек, и… и… и ты на ней женишься! Ты женишься, если только есть в тебе хоть капля благородства! — прибавил он, весь покраснев от какого-то внезапного чувства, восторженно и крепко сжимая мою руку. — Но довольно, ни слова больше! Все сам скоро узнаешь. От тебя же будет зависеть… Главное, чтоб ты теперь там понравился, произвел впечатление. Главное, не сконфузься.
Справедливость требует, однако ж, сказать, что по окончании церемонии он
поступил со мною
как grand seigneur, [Вельможа (фр.).] то есть не только отпустил условленную сумму сполна, но подарил мне прекрасную, почти не ношенную пару платья и приказал везти меня без прогонов до границ следующего помпадурства. Надежда не обманула меня: Бог
хотя поздно, но просветил его сердце!
— Так вы… нигилист? — произносит баронесса и смотрит еще насмешливее,
как будто
хочет сказать: «Базаров никогда не позволил бы себе
поступать таким нелепым образом с хорошенькой женщиной…»
Софья Николавна перепугалась, что так небережно
поступают с ее бесценным сокровищем, а повивальная бабка испугалась, чтоб новорожденного не сглазил немец; она
хотела было его отнять, но Клоус буянил; он бегал с ребенком по комнате, потребовал корыто, губку, мыло, пеленок, теплой воды, засучил рукава, подпоясался передником, сбросил парик и принялся мыть новорожденного, приговаривая: «А, варваренок, теперь не кричишь: тебе хорошо в тепленькой-то водице!..» Наконец, прибежал не помнивший себя от восхищения Алексей Степаныч; он отправлял нарочного с радостным известием к Степану Михайлычу, написал письмо к старикам и к сестре Аксинье Степановне, прося ее приехать
как можно скорее крестить его сына.
Софья Алексеевна
поступила с почтмейстером точно так,
как знаменитый актер Офрен — с Тераменовым рассказом: она не слушала всей части речи после того,
как он вынул письма; она судорожной рукой сняла пакет,
хотела было тут читать, встала и вышла вон.