Неточные совпадения
Они находят выгоднее
строить европейцам дворцы, копать
землю, не все для одного посева, как у себя в Китае, а работать
на судах, быть приказчиками и, наконец, торговать самим.
Никто не занимался ни огородничеством, ни хлебопашеством, никто не сеял, не жал и не собирал в житницы, но все
строили дома, хотя бы и в долг; все надеялись
на то, что пост Ольги в конце концов будет городом и захваченная
земля перейдет в собственность, после чего ее можно будет выгодно продать.
Несмотря
на то, что вопрос поставлен был бесповоротно и угрожал в корне изменить весь
строй русской жизни, все продолжали жить спустя рукава, за исключением немногих; но и эти немногие сосредоточили свои заботы лишь
на том, что под шумок переселяли крестьян
на неудобные
земли и тем уготовали себе в будущем репрессалии.
В девяностых годах прошлого столетия разбогатевшие страховые общества, у которых кассы ломились от денег, нашли выгодным обратить свои огромные капиталы в недвижимые собственности и стали скупать
земли в Москве и
строить на них доходные дома. И вот
на Лубянской площади, между Большой и Малой Лубянкой, вырос огромный дом. Это дом страхового общества «Россия», выстроенный
на владении Н. С. Мосолова.
Громадное владение досталось молодому Хомякову. Он тотчас же разломал флигель и решил
на его месте выстроить роскошный каменный дом, но городская дума не утвердила его плана: она потребовала расширения переулка. Уперся Хомяков: «Ведь
земля моя». Город предлагал купить этот клок
земли — Хомяков наотрез отказался продать: «Не желаю». И, огородив эту
землю железной решеткой, начал
строить дом. Одновременно с началом постройки он вскопал за решеткой
землю и посадил тополя, ветлу и осину.
Свято-Русь-земля всем
землям мати;
на ней
строят церкви апостольские, богомольные, соборные.
Серебряков(Телегину). С нездоровьем еще можно мириться, куда ни шло, но чего я не могу переварить, так это
строя деревенской жизни. У меня такое чувство, как будто я с
земли свалился
на какую-то чужую планету. Садитесь, господа, прошу вас. Соня!
— Нет ни мудрых волшебников, ни добрых фей, есть только люди, одни — злые, другие — глупые, а всё, что говорят о добре, — это сказка! Но я хочу, чтобы сказка была действительностью. Помнишь, ты сказала: «В богатом доме всё должно быть красиво или умно»? В богатом городе тоже должно быть всё красиво. Я покупаю
землю за городом и буду
строить там дом для себя и уродов, подобных мне, я выведу их из этого города, где им слишком тяжело жить, а таким, как ты, неприятно смотреть
на них…
А за ним
на рельсы стали падать точно им ноги подрезали — какие-то веселые шумные люди, люди, которых не было здесь за две минуты до этого момента. Они бросались
на землю, смеясь,
строили друг другу гримасы и кричали офицеру, который, потрясая перчатками под носом человека в цилиндре, что-то говорил ему, усмехаясь, встряхивая красивой головой.
«Они, — говорилось в челобитной, — стрельцам налоги, и обиды, и всякие тесности чинили, и приметывались к ним для взятков своих, и для работы, и били жестокими побоями, и
на их стрелецких
землях построили загородные огороды, и всякие овощи и семена
на тех огородах покупать им велели
на сборные деньги; и для строения и работы
на те свои загородные огороды их и детей их посылали работать; и мельницы делать, и лес чистить, и сено косить, и дров сечь, и к Москве
на их стрелецких подводах возить заставливали… и для тех своих работ велели им покупать лошадей неволею, бив батоги; и кафтаны цветные с золотыми нашивками, и шапки бархатные, и сапоги желтые неволею же делать им велели.
— Высока премудрость эта, не досягнуть её нашему разуму. Мы — люди чернорабочие, не нам об этом думать, мы
на простое дело родились. Покойник князь Юрий семь тысяч книг перечитал и до того в мысли эти углубился, что и веру в бога потерял. Все
земли объездил, у всех королей принят был — знаменитый человек! А
построил суконную фабрику — не пошло дело. И — что ни затевал, не мог оправдать себя. Так всю жизнь и прожил
на крестьянском хлебе.
Все это промелькнуло и исчезло. Пыльные улицы, залитые палящим зноем; измученные возбуждением и почти беглым шагом
на пространстве целой версты солдаты, изнемогающие от жажды; крик офицеров, требующих, чтобы все шли в
строю и в ногу, — вот все, что я видел и слышал пять минут спустя. И когда мы прошли еще версты две душным городом и пришли
на выгон, отведенный нам под бивуак, я бросился
на землю, совершенно разбитый и телом и душою.
Выклянчил Титов кусок
земли, — управляющему Лосева покланялся, — дали ему хорошее местечко за экономией; начал он
строить избу для нас, а я — всё нажимаю, жульничаю. Дело идёт быстро, домик строится, блестит
на солнце, как золотая коробочка для Ольги. Вот уже под крышу подвели его, надо печь ставить, к осени и жить в нём можно бы.
— Эх, Матвей, хорош ты был дитя! А стал книгочей, богоед и, как все
земли нашей воры,
строишь божий закон
на той беде, что не всем руки даны одной длины.
Лежу у опушки лесной, костер развёл, чай кипячу. Полдень, жара, воздух, смолами древесными напоенный, маслян и густ — дышать тяжело. Даже птицам жарко — забились в глубь леса и поют там, весело
строя жизнь свою.
На опушке тихо. Кажется, что скоро растает всё под солнцем и разноцветно потекут по
земле густыми потоками деревья, камни, обомлевшее тело моё.
Тебя злой дух, гласит преданье,
Построил дерзостной рукой,
Чтоб хоть
на миг свое изгнанье
Забыть меж небом и
землей.
Они всё только
строят, вечно трудятся, их пот и кровь — цемент всех сооружений
на земле; но они ничего не получают за это, отдавая все свои силы вечному стремлению сооружать, — стремлению, которое создает
на земле чудеса, но все-таки не дает людям крова и слишком мало дает им хлеба.
—
На современность нам смотреть нечего, — отвечал другой: — мы живем вне современности, но евреи прескверные строители, а наши инженеры и без того гадко
строят. А вот война… военное дело тоже убыточно, и чем нам лить
на полях битвы русскую кровь, гораздо бы лучше поливать
землю кровью жидовскою.
Невозможно новую жизнь
строить из гнилых обломков,
на старой этой нашей
земле.
Купили двадцать десятин
земли, и
на высоком берегу,
на полянке, где раньше бродили обручановские коровы,
построили красивый двухэтажный дом с террасой, с балконами, с башней и со шпилем,
на котором по воскресеньям взвивался флаг, —
построили в какие-нибудь три месяца и потом всю зиму сажали большие деревья, и, когда наступила весна и всё зазеленело кругом, в новой усадьбе были уже аллеи, садовник и двое рабочих в белых фартуках копались около дома, бил фонтанчик, и зеркальный шар горел так ярко, что было больно смотреть.
Одна его половина, которую я называю береговою, по преимуществу должна бы быть хлебопашною: поля открытые,
земля удобная, средство сбыта — Волга; а выходит не так: в них развито, конечно, в слабой степени, фабричное производство, тогда как в дальних уездах, где лесные дачи идут
на неизмеримое пространство,
строят только гусянки, нагружают их дровами, гонят бог знает в какую даль, сбывают все это за ничтожную цену, а часто и в убыток приходится вся эта операция; дома же,
на месте, сажени дров не сожгут, потому что нет почти ни одной фабрики, ни одного завода.
Мы измерили
землю, солнце, звезды, морские глубины, лезем в глубь
земли за золотом, отыскали реки и горы
на луне, открываем новые звезды и знаем их величину, засыпаем пропасти,
строим хитрые машины; что ни день, то всё новые и новые выдумки. Чего мы только не умеем! Чего не можем! Но чего-то, и самого важного, все-таки не хватает нам. Чего именно, мы и сами не знаем. Мы похожи
на маленького ребенка: он чувствует, что ему нехорошо, а почему нехорошо — он не знает.
— Париж! город! — воскликнул с кротким предостережением Евангел. — Нет, нет, не ими освятится вода, не они раскуют мечи
на орала! Первый город
на земле сгородил Каин; он первый и брата убил. Заметьте, — создатель города есть и творец смерти; а Авель стадо пас, и кроткие наследят
землю. Нет, сестры и братья, множитесь, населяйте
землю и садите в нее семена, а не башенье
стройте, ибо с башен смешенье идет.
Греховность человеческой природы не допускает только возможности совершенного и абсолютного по своему значению социального
строя, т. е. наступления Царства Божьего
на этой
земле и в этом времени, до преображения мира.
Выступил Леонид. Его речь понравилась Кате. Ругнул буржуев, империалистов и стал говорить о новом
строе, где будет счастье, и свобода, и красота, и прекрасные люди будут жить
на прекрасной
земле. И опять Катю поразило: волновали душу не слова его, а странно звучавшая в них музыка настроения и крепкой веры.
Подобного рода обширные городские усадьбы еще и теперь, хотя редко, встречаются
на окраинах Белокаменной, где пока не всякий вершок городской
земли перешел в руки спекулятивных строителей, ухитряющихся чуть не
на ладони
строить Эйфелевы башни с тонкими, дрожащими от уличной езды стенами и множеством квартир «со всеми удобствами». Для домохозяев, прибавим мы вскользь.
В институте последовало торжественное погребение убитого Доморацкого;
земле предали его по военно-походному, завернутого в ковер, при ружейных залпах
строем поставленных товарищей, а горячие патриотки стояли вдали
на коленях и проливали слезы.