Неточные совпадения
Раскольников вскочил
с дивана,
постоял было несколько
секунд и сел опять, не говоря ни слова. Мелкие конвульсии вдруг прошли по всему его лицу.
То, что произошло после этих слов, было легко, просто и заняло удивительно мало времени, как будто несколько
секунд.
Стоя у окна, Самгин
с изумлением вспоминал, как он поднял девушку на руки, а она, опрокидываясь спиной на постель, сжимала уши и виски его ладонями, говорила что-то и смотрела в глаза его ослепляющим взглядом.
Дома его ждал толстый конверт
с надписью почерком Лидии; он лежал на столе, на самом видном месте. Самгин несколько
секунд рассматривал его, не решаясь взять в руки,
стоя в двух шагах от стола. Потом, не сходя
с места, протянул руку, но покачнулся и едва не упал, сильно ударив ладонью по конверту.
Спать он лег, чувствуя себя раздавленным, измятым, и проснулся, разбуженный стуком в дверь, горничная будила его к поезду. Он быстро вскочил
с постели и несколько
секунд стоял, закрыв глаза, ослепленный удивительно ярким блеском утреннего солнца. Влажные листья деревьев за открытым окном тоже ослепительно сияли, отражая в хрустальных каплях дождя разноцветные, короткие и острые лучики. Оздоровляющий запах сырой земли и цветов наполнял комнату; свежесть утра щекотала кожу. Клим Самгин, вздрагивая, подумал...
Вначале ее восклицания показались Климу восклицаниями удивления или обиды.
Стояла она спиною к нему, он не видел ее лица, но в следующие
секунды понял, что она говорит
с яростью и хотя не громко, на низких нотах, однако способна оглушительно закричать, затопать ногами.
За этим делом его и застала Никонова. Открыв дверь и медленно притворяя ее, она
стояла на пороге, и на побледневшем лице ее возмущенно и неестественно выделились потемневшие глаза. Прошло несколько неприятно длинных
секунд, прежде, чем она тихо,
с хрипотой в горле, спросила...
Самгин видел, как лошади казаков, нестройно, взмахивая головами, двинулись на толпу, казаки подняли нагайки, но в те же
секунды его приподняло
с земли и в свисте, вое, реве закружило, бросило вперед, он ткнулся лицом в бок лошади, на голову его упала чья-то шапка, кто-то крякнул в ухо ему, его снова завертело, затолкало, и наконец, оглушенный, он очутился у памятника Скобелеву; рядом
с ним
стоял седой человек, похожий на шкаф, пальто на хорьковом мехе было распахнуто, именно как дверцы шкафа, показывая выпуклый, полосатый живот; сдвинув шапку на затылок, человек ревел басом...
«Это я слышал или читал», — подумал Самгин, и его ударила скука: этот день, зной, поля, дорога, лошади, кучер и все, все вокруг он многократно видел, все это сотни раз изображено литераторами, живописцами. В стороне от дороги дымился огромный стог сена, серый пепел сыпался
с него, на
секунду вспыхивали, судорожно извиваясь, золотисто-красненькие червячки, отовсюду из черно-серого холма выбивались курчавые, синие струйки дыма, а над стогом дым
стоял беловатым облаком.
Против них
стоит, размахивая знаменем, Корнев, во главе тесной группы людей, — их было не более двухсот и
с каждой
секундой становилось меньше.
Время шло медленно и все медленнее, Самгин чувствовал, что погружается в холод какой-то пустоты, в состояние бездумья, но вот золотистая голова Дуняши исчезла, на месте ее величественно встала Алина, вся в белом, точно мраморная. Несколько
секунд она
стояла рядом
с ним — шумно дыша, становясь как будто еще выше. Самгин видел, как ее картинное лицо побелело, некрасиво выкатились глаза, неестественно низким голосом она сказала...
Он сорвался
с места и, отворив дверь, быстро прошел в комнату. Перезвон бросился за ним. Доктор
постоял было еще
секунд пять как бы в столбняке, смотря на Алешу, потом вдруг плюнул и быстро пошел к карете, громко повторяя: «Этта, этта, этта, я не знаю, что этта!» Штабс-капитан бросился его подсаживать. Алеша прошел в комнату вслед за Колей. Тот
стоял уже у постельки Илюши. Илюша держал его за руку и звал папу. Чрез минуту воротился и штабс-капитан.
— Молится, —
с удивлением сказала одна, и,
постояв еще несколько
секунд, они пошли своим путем, делясь какими-то замечаниями. А я
стоял на улице, охваченный особенным радостным предчувствием. Кажется, это была моя последняя молитва, проникнутая живой непосредственностью и цельностью настроения. Мне вспомнилась моя детская молитва о крыльях. Как я был глуп тогда… Просил, в сущности, игрушек… Теперь я знал, о чем я молился, и радостное предчувствие казалось мне ответом…
Несколько
секунд стояло глубокое молчание, нарушаемое только шорохом листьев. Оно было прервано протяжным благоговейным вздохом. Это Остап, хозяин левады и собственник по праву давности последнего жилища старого атамана, подошел к господам и
с великим удивлением смотрел, как молодой человек
с неподвижными глазами, устремленными кверху, разбирал ощупью слова, скрытые от зрячих сотнями годов, дождями и непогодами.
И опять ему вспомнилось детство, тихий плеск реки, первое знакомство
с Эвелиной и ее горькие слезы при слове «слепой»… Инстинктивно почувствовал он, что теперь опять причиняет ей такую же рану, и остановился. Несколько
секунд стояла тишина, только вода тихо и ласково звенела в шлюзах. Эвелины совсем не было слышно, как будто она исчезла. По ее лицу действительно пробежала судорога, но девушка овладела собой, и, когда она заговорила, голос ее звучал беспечно и шутливо.
В течение нескольких
секунд он
стоял с приподнятым кверху и просветлевшим лицом. Он был так странен, что все невольно обратились к нему, и кругом все смолкло. Всем казалось, что человек, стоявший среди комнаты, был не тот, которого они так хорошо знали, а какой-то другой, незнакомый. А тот прежний исчез, окруженный внезапно опустившеюся на него тайной.
Два давешних глаза, те же самые, вдруг встретились
с его взглядом. Человек, таившийся в нише, тоже успел уже ступить из нее один шаг. Одну
секунду оба
стояли друг перед другом почти вплоть. Вдруг князь схватил его за плечи и повернул назад, к лестнице, ближе к свету: он яснее хотел видеть лицо.
Сам генерал указывал ему противника внезапными, быстрыми фразами: «Кавалерия справа, восемьсот шагов», и Стельковский, не теряясь ни на
секунду, сейчас же точно и спокойно останавливал роту, поворачивал ее лицом к воображаемому противнику, скачущему карьером, смыкал, экономя время, взводы — головной
с колена, второй
стоя, — назначал прицел, давал два или три воображаемых залпа, и затем командовал: «На руку!» — «Отлично, братцы!
Из лагеря в город вела только одна дорога — через полотно железной дороги, которое в этом месте проходило в крутой и глубокой выемке. Ромашов по узкой, плотно утоптанной, почти отвесной тропинке быстро сбежал вниз и стал
с трудом взбираться по другому откосу. Еще
с середины подъема он заметил, что кто-то
стоит наверху в кителе и в шинеле внакидку. Остановившись на несколько
секунд и прищурившись, он узнал Николаева.
С секунду Володя
стоял, как окаменелый и не верил глазам своим.
Из отпуска нужно было приходить
секунда в
секунду, в восемь
с половиной часов, но
стоило заявить о том, что пойдешь в театр, — отпуск продолжается до полуночи.
Долго
стоял он в нерешимости со свечой в руке. В ту
секунду, как отворял, он очень мало мог разглядеть, но, однако, мелькнуло лицо Кириллова, стоявшего в глубине комнаты у окна, и зверская ярость,
с которою тот вдруг к нему кинулся. Петр Степанович вздрогнул, быстро поставил свечку на стол, приготовил револьвер и отскочил на цыпочках в противоположный угол, так что если бы Кириллов отворил дверь и устремился
с револьвером к столу, он успел бы еще прицелиться и спустить курок раньше Кириллова.
Теперь он подошел к Елене, которая
стояла, прислонившись к борту, и, возвращая ей билет, нарочно — это она сразу поняла — прикоснулся горячей щекочущей кожей своих пальцев к ее ладони и задержал руку, может быть, только на четверть
секунды долее, чем это было нужно. И, переведя глаза
с ее обручального кольца на ее лицо и искательно улыбаясь, он спросил
с вежливостью, которая должна была быть светской...
Видит мужа. Останавливается, вздрагивает, несколько
секунд стоит неподвижно и смотрит. Хочет идти прочь, но повертывается и
с улыбкой садится рядом
с мужем. Щекочет лицо ему стеблем травы. Суслов мычит.)
Как-то раз, когда Илья, придя из города, раздевался, в комнату тихо вошёл Терентий. Он плотно притворил за собою дверь, но
стоял около неё несколько
секунд, как бы что-то подслушивая, и, тряхнув горбом, запер дверь на крюк. Илья, заметив всё это,
с усмешкой поглядел на его лицо.
Она тоже встала
с кушетки, как бы желая уйти куда-то, но,
постояв секунды две, снова опустилась на свое место.
Евсей вздрогнул, стиснутый холодной печалью, шагнул к двери и вопросительно остановил круглые глаза на жёлтом лице хозяина. Старик крутил пальцами седой клок на подбородке, глядя на него сверху вниз, и мальчику показалось, что он видит большие, тускло-чёрные глаза. Несколько
секунд они
стояли так, чего-то ожидая друг от друга, и в груди мальчика трепетно забился ещё неведомый ему страх. Но старик взял
с полки книгу и, указывая на обложку пальцем, спросил...
Несколько
секунд стояли они таким образом оба, неподвижно и не сводя глаз друг
с друга.
Юра в продолжение одной
секунды колеблется: чашка кофе
стоит три копейки, а
с сахаром пять… Но он чужд мелочности. Сегодня последний пайщик на его баркасе заработал не меньше десяти рублей. И он бросает пренебрежительно...
Павел Павлович воротился уже от дверей, захватил со стола футляр
с браслетом, сунул его в карман и вышел на лестницу. Вельчанинов
стоял в дверях, чтоб запереть за ним. Взгляды их в последний раз встретились; Павел Павлович вдруг приостановился, оба
секунд с пять поглядели друг другу в глаза — точно колебались; наконец, Вельчанинов слабо махнул на него рукой.
(Увидал Нестрашного, смотрит на него молча. Тот
стоит, спрятав руки
с палкой за спину, прислонясь спиною к стене. Несколько
секунд все молчат, и слышен глухой голос в зале: «Могучие, нетронутые, почвенные силы сословия, которое…»)
Сознание, однако ж, кипело;
секунды шли, тишина была мертвая; она всё
стояла надо мной, — и вдруг я вздрогнул от надежды! Я быстро открыл глаза. Ее уже не было в комнате. Я встал
с постели: я победил, — и она была навеки побеждена!
Старик медленно и громко вздохнул, уронил голову набок и беспомощно,
с усталым видом, бросил руки вдоль тела.
Постояв так несколько
секунд и точно собравшись
с силами, он горестно замотал головой и запел тихим, стонущим речитативом,
с долгими паузами, во время которых было слышно, как шипел керосин в лампах...
Заслышав этот голос, Гаврилов вдруг насторожился и
стоял несколько
секунд удивленный и неподвижный,
с полуоткрытою станционною книгой в руках. Вдруг на лестнице послышались шаги; Гаврилов вздрогнул.
Николай Дмитриевич протянул руку за прикупом, но покачнулся и повалил свечку. Евпраксия Васильевна подхватила ее, а Николай Дмитриевич
секунду сидел неподвижно и прямо, положив карты на стол, а потом взмахнул руками и медленно стал валиться на левую сторону. Падая, он свалил столик, на котором
стояло блюдечко
с налитым чаем, и придавил своим телом его хрустнувшую ножку.
Он
стоит на задних лапах и дерется. А я его хлещу. В это время у меня мысль: заманить его
с манежа в коридор, и притом так, чтобы публика не перепугалась. И вот я пячусь задом, бью зверя, а он на меня и — чувствую — свирепеет
с каждой
секундой. В конюшне он на меня бросился и начал мять. Не помню, как его стащили — я был в обмороке, — но, слава богу, увел
с манежа.
Эта тема придет,
позвонится
с кухни,
повернется,
сгинет шапчонкой гриба,
и гигант
постоит секундуи рухнет,
под записочной рябью себя погребя.
Грохольский провел пальцами от одного плеча до другого. Грудь, мол, слаба, а потому кричать на такое расстояние невозможно. У Лизы забилось сердце и помутилось в глазах… Бугров сбежал
с своей террасы, перебежал дорогу и через несколько
секунд стоял уже под террасой, на которой обедали Грохольский и Лиза. Пропали куропатки!
Минкина несколько
секунд осталась
стоять на коленях среди комнаты; затем встала и тихо,
с опущенною головою, вышла из комнаты. На пороге она полуобернулась и бросила на графиню злобный торжествующий взгляд. Последняя его не заметила: она лежала ничком на кровати, уткнувшись лицом в подушки, и беззвучно рыдала, о чем издали красноречиво свидетельствовало конвульсивно приподымавшееся ее худенькое тельце.
Как удав, сковывало оно ее члены и душу, росло
с каждой
секундой и уж не грозило, как раньше, а
стояло перед ней ясное, во всей своей наготе.
Я знал, что он будет лгать до конца, и бросил попытку узнать что-нибудь через него. А на другой день точь-в-точь повторился такой же случай, только
стоял я у окна не
с Володей, а
с его не менее лживым родителем, и так же,
постояв несколько
секунд на полном виду, отошел он и скрылся за углом. И так же следил за ним глазами г. Норден.
«А может, — и убить!» Он более десяти
секунд стоял, не двигаясь
с места и не понимая своего положения.
Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках,
стоял так
секунду,
с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левою ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу.
Торопливо и сосредоточенно Павел отбросил
с груди липкие лохмотья рубашки и ударил себя ножом в бок, против сердца. Несколько
секунд он
стоял еще на ногах и большими блестящими глазами смотрел на судорожно вздувавшуюся дверь. Потом он согнулся, присел на корточки, как для чехарды, и повалился…
И сто́ит ли того мучиться, когда жить остается одну
секунду в сравнении
с вечностью?» — Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи.