Неточные совпадения
Несколько секунд Маргарита внимательно, прищурясь и как бы вспоминая,
смотрела на
фотографию, потом сказала...
Он берет тогда ее
фотографию, ту самую, которую он в тот вечер целовал,
смотрит на нее со слезами, целует, вспоминает, подзывает нас всех к себе, но говорит в такие минуты мало…
Нам хотелось поговорить, но переводчика не было дома. У моего товарища был портрет Сейоло, снятый им за несколько дней перед тем посредством
фотографии. Он сделал два снимка: один себе, а другой так, на случай. Я взял портрет и показал его сначала Сейоло: он
посмотрел и громко захохотал, потом передал жене. «Сейоло, Сейоло!» — заговорила она, со смехом указывая на мужа, опять
смотрела на портрет и продолжала смеяться. Потом отдала портрет мне. Сейоло взял его и стал пристально рассматривать.
Несколько раз в продолжение дня, как только она оставалась одна, Маслова выдвигала карточку из конверта и любовалась ею; но только вечером после дежурства, оставшись одна в комнате, где они спали вдвоем с сиделкой, Маслова совсем вынула из конверта
фотографию и долго неподвижно, лаская глазами всякую подробность и лиц, и одежд, и ступенек балкона, и кустов, на фоне которых вышли изображенные лица его и ее и тетушек,
смотрела на выцветшую пожелтевшую карточку и не могла налюбоваться в особенности собою, своим молодым, красивым лицом с вьющимися вокруг лба волосами.
Я не люблю видеть себя в объективированном мире, не люблю
смотреть на свою
фотографию.
Все время она
смотрела на меня с любопытством и, когда я осматривал в альбоме
фотографии, объясняла мне...
Раньше он любил посидеть за самоваром, помечтать и попеть тонким приятным тенорком, разгуливая по номеру и с любовью
посматривая на полку с книгами и на
фотографии на стенах, но теперь было противно все это и ото всего хотелось уйти: и от самовара, и от книг, и от
фотографий.
Или же он ходил и останавливался в гостиной перед
фотографией, снятой семь лет назад, вскоре после свадьбы, и долго
смотрел на нее.
И странное что-то творилось с Никитой. Он слушал вдохновенного рассказчика и забыл, что перед ним не больше как «стрелок». И все
смотрел на
фотографию, и она оживала под его взглядом: в старческом, трупном лице угодника, в невидящих, устремленных в небо глазах горела глубокая, страшная жизнь; казалось, ко всему земному он стал совсем чужд и нечувствителен, и дух его в безмерном покаянном ужасе рвался и не смел подняться вверх, к далекому небу.
Раз я шел по улице и увидел: Мережковский стоит у витрины фотографа и рассматривает выставленные карточки. Вот бы и мне стать знаменитым. Как самый обыкновенный человек, скромно стоять у витрины и рассматривать
фотографии, а на тебя издали почтительными глазами будут
смотреть люди.
Хорошо рассказывал странник. Лицо у него было светлое и вдохновенное, голос проникал в душу. Кругом молчали. Солнце село. Никита
смотрел на лежавшую перед ним
фотографию и не мог оторвать глаз; высокий, худой и изможденный, стоял угодник на бревенчатом срубе; всклокоченная седая борода спускалась ниже пояса, щеки осунулись, лицо было бледное и мертвенное; потухшие, белесые, как у трупа, глаза
смотрели в небо.
Даже в
фотографии чувствовалась их бездумная голубизна, как у тех цветочков, что через тонкий слой слюды невинно
смотрят с белого изразца.
Прежде нежели поставить на комод рядом с крошечным зеркальцем и рабочей корзинкой эти две
фотографии в незатейливых бумажных рамках, Даша долго
смотрела на первую из них затуманенными от слез глазами.
Стекла в стереоскопе были пузырчатые и мутные, видно в них было плохо. Богомолка стала нам показывать другие
фотографии с видами святых мест. Мы
смотрели в стереоскоп, а богомолка давала объяснения...
В ее будуаре, за перегородкой, помещалась постель, все
смотрело скромно и немножко суховато: старинная мебель, белого дерева, перевезенная также из родовой усадьбы, обитая ситцем с крупными разводами, занавески из такого же ситца, люстра той же эпохи, белая, с позолотой, деревянная, в виде лебедя, обои и шкапчик с книгами, экран и портреты, больше
фотографии по стенам и на письменном бюро.
На
фотографии было снято несколько студентов и девушек. Ширяев узнал доктора в студенческом мундире, с чуть пробивающеюся бородкою, и его жену. Студенты
смотрели открыто и смело. Девушки, просто одетые, были с теми славными лицами, где вся жизнь уходит в глаза, — глубокие, ясные. Поразило Ширяева лицо одной девушки с нависшими на лоб волнистыми, короткими волосами; из-под сдвинутых бровей внимательно
смотрели сумрачные глаза.