Неточные совпадения
У ней было дорожное зеркальце в мешочке, и ей хотелось достать его; но,
посмотрев на спины кучера и покачивавшегося конторщика, она почувствовала, что ей будет совестно, если кто-нибудь из них оглянется, и не стала доставать
зеркала.
Морозна ночь, всё небо ясно;
Светил небесных дивный хор
Течет так тихо, так согласно…
Татьяна
на широкий двор
В открытом платьице выходит,
На месяц
зеркало наводит;
Но в темном
зеркале одна
Дрожит печальная луна…
Чу… снег хрустит… прохожий; дева
К нему
на цыпочках летит,
И голосок ее звучит
Нежней свирельного напева:
Как ваше имя?
Смотрит он
И отвечает: Агафон.
А Катерине Ивановне очень понравились, она надела и в
зеркало посмотрела на себя, и очень, очень ей понравились: «подари мне, говорит, их, Соня, пожалуйста».
Мартышка, в
Зеркале увидя образ свой,
Тихохонько Медведя толк ногой:
«Смотри-ка», говорит: «кум милый мой!
Что́ это там за рожа?
Какие у неё ужимки и прыжки!
Я удавилась бы с тоски,
Когда бы
на неё хоть чуть была похожа.
А, ведь, признайся, есть
Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:
Я даже их могу по пальцам перечесть». —
«Чем кумушек считать трудиться,
Не лучше ль
на себя, кума, оборотиться?»
Ей Мишка отвечал.
Но Мишенькин совет лишь попусту пропал.
Открыв глаза, он увидал лицо свое в дыме папиросы отраженным
на стекле
зеркала; выражение лица было досадно неумное, унылое и не соответствовало серьезности момента: стоит человек, приподняв плечи, как бы пытаясь спрятать голову, и через очки, прищурясь, опасливо
смотрит на себя, точно
на незнакомого.
Дни потянулись медленнее, хотя каждый из них, как раньше, приносил с собой невероятные слухи, фантастические рассказы. Но люди, очевидно, уже привыкли к тревогам и шуму разрушающейся жизни, так же, как привыкли галки и вороны с утра до вечера летать над городом. Самгин
смотрел на них в окно и чувствовал, что его усталость растет, становится тяжелей, погружает в состояние невменяемости. Он уже наблюдал не так внимательно, и все, что люди делали, говорили, отражалось в нем, как
на поверхности
зеркала.
Вбежал Гапон. Теперь, прилично остриженный и умытый, он стал похож
на цыгана.
Посмотрев на всех в комнате и
на себя в
зеркале, он произнес решительно, угрожающе...
Через час он шагал по блестящему полу пустой комнаты, мимо
зеркал в простенках пяти окон, мимо стульев, чинно и скучно расставленных вдоль стен, а со стен
на него неодобрительно
смотрели два лица, одно — сердитого человека с красной лентой
на шее и яичным желтком медали в бороде, другое — румяной женщины с бровями в палец толщиной и брезгливо отвисшей губою.
— Милая, — прошептал Клим в
зеркало, не находя в себе ни радости, ни гордости, не чувствуя, что Лидия стала ближе ему, и не понимая, как надобно вести себя, что следует говорить. Он видел, что ошибся, — Лидия
смотрит на себя не с испугом, а вопросительно, с изумлением. Он подошел к ней, обнял.
На диване было неудобно, жестко, болел бок, ныли кости плеча. Самгин решил перебраться в спальню, осторожно попробовал встать, — резкая боль рванула плечо, ноги подогнулись. Держась за косяк двери, он подождал, пока боль притихла, прошел в спальню,
посмотрел в
зеркало: левая щека отвратительно опухла, прикрыв глаз, лицо казалось пьяным и, потеряв какую-то свою черту, стало обидно похоже
на лицо регистратора в окружном суде, человека, которого часто одолевали флюсы.
Послав Климу воздушный поцелуй, она исчезла, а он встал, сунув руки в карманы, прошелся по комнате,
посмотрел на себя в
зеркале, закурил и усмехнулся, подумав, как легко эта женщина помогла ему забыть кошмарного офицера.
Самгин вздрогнул, ему показалось, что рядом с ним стоит кто-то. Но это был он сам, отраженный в холодной плоскости
зеркала.
На него сосредоточенно
смотрели расплывшиеся, благодаря стеклам очков, глаза мыслителя. Он прищурил их, глаза стали нормальнее. Сняв очки и протирая их, он снова подумал о людях, которые обещают создать «мир
на земле и в человецех благоволение», затем, кстати, вспомнил, что кто-то — Ницше? — назвал человечество «многоглавой гидрой пошлости», сел к столу и начал записывать свои мысли.
Он хотел зажечь лампу, встать,
посмотреть на себя в
зеркало, но думы о Дронове связывали, угрожая какими-то неприятностями. Однако Клим без особенных усилий подавил эти думы, напомнив себе о Макарове, его угрюмых тревогах, о ничтожных «Триумфах женщин», «рудиментарном чувстве» и прочей смешной ерунде, которой жил этот человек. Нет сомнения — Макаров все это выдумал для самоукрашения, и, наверное, он втайне развратничает больше других. Уж если он пьет, так должен и развратничать, это ясно.
Он встал, подошел к
зеркалу, высунув язык,
посмотрел на него и проворчал...
Оно усилилось после слов матери, подсказавших ему, что красоту Алины можно понимать как наказание, которое мешает ей жить, гонит почти каждые пять минут к
зеркалу и заставляет девушку
смотреть на всех людей как
на зеркала.
— Затем выбегает в соседнюю комнату, становится
на руки, как молодой негодяй, ходит
на руках и сам
на себя в низок
зеркала смотрит. Но — позвольте! Ему — тридцать четыре года, бородка солидная и даже седые височки. Да-с! Спрашивают… спрашиваю его: «Очень хорошо, Яковлев, а зачем же ты вверх ногами ходил?» — «Этого, говорит, я вам объяснить не могу, но такая у меня примета и привычка, чтобы после успеха в деле пожить минуточку вниз головою».
Он
посмотрел в
зеркало: бледен, желт, глаза тусклые. Он вспомнил тех молодых счастливцев, с подернутым влагой, задумчивым, но сильным и глубоким взглядом, как у нее, с трепещущей искрой в глазах, с уверенностью
на победу в улыбке, с такой бодрой походкой, с звучным голосом. И он дождется, когда один из них явится: она вспыхнет вдруг, взглянет
на него, Обломова, и… захохочет!
— Еще бы вы не верили! Перед вами сумасшедший, зараженный страстью! В глазах моих вы видите, я думаю, себя, как в
зеркале. Притом вам двадцать лет:
посмотрите на себя: может ли мужчина, встретя вас, не заплатить вам дань удивления… хотя взглядом? А знать вас, слушать, глядеть
на вас подолгу, любить — о, да тут с ума сойдешь! А вы так ровны, покойны; и если пройдут сутки, двое и я не услышу от вас «люблю…», здесь начинается тревога…
Захар не отвечал: он, кажется, думал: «Ну, чего тебе? Другого, что ли, Захара? Ведь я тут стою», и перенес взгляд свой мимо барина, слева направо; там тоже напомнило ему о нем самом
зеркало, подернутое, как кисеей, густою пылью: сквозь нее дико, исподлобья
смотрел на него, как из тумана, собственный его же угрюмый и некрасивый лик.
Он перечитал, потом вздохнул и, положив локти
на стол, подпер руками щеки и
смотрел на себя в
зеркало. Он с грустью видел, что сильно похудел, что прежних живых красок, подвижности в чертах не было. Следы молодости и свежести стерлись до конца. Не даром ему обошлись эти полгода. Вон и седые волосы сильно серебрятся. Он приподнял рукой густые пряди черных волос и тоже не без грусти видел, что они редеют, что их темный колорит мешается с белым.
Подле ящика лежало еще несколько футляров, футлярчиков. Она не знала, за который взяться, что
смотреть. Взглянув мельком в
зеркало и откинув небрежно назад густую косу, падавшую ей
на глаза и мешавшую рассматривать подарки, она кончила тем, что забрала все футляры с туалета и села с ними в постель.
Она сидела в своей красивой позе, напротив большого
зеркала, и молча улыбалась своему гостю, млея от удовольствия. Она не старалась ни приблизиться, ни взять Райского за руку, не приглашала сесть ближе, а только играла и блистала перед ним своей интересной особой, нечаянно показывала «ножки» и с улыбкой
смотрела, как действуют
на него эти маневры. Если он подходил к ней, она прилично отодвигалась и давала ему подле себя место.
Татьяна Павловна хлопотала около меня весь тот день и покупала мне много вещей; я же все ходил по всем пустым комнатам и
смотрел на себя во все
зеркала.
Все
смотрело так мрачно; позолоченные рамки
на зеркалах почернели; везде копоть.
Я остался и вслушивался в треск кузнечиков, доносившийся с берега, в тихий плеск волн;
смотрел на игру фосфорических искр в воде и
на дальние отражения береговых огней в
зеркале залива.
Жар несносный; движения никакого, ни в воздухе, ни
на море. Море — как
зеркало, как ртуть: ни малейшей ряби. Вид пролива и обоих берегов поразителен под лучами утреннего солнца. Какие мягкие, нежащие глаз цвета небес и воды! Как ослепительно ярко блещет солнце и разнообразно играет лучами в воде! В ином месте пучина кипит золотом, там как будто горит масса раскаленных угольев: нельзя
смотреть; а подальше, кругом до горизонта, распростерлась лазурная гладь. Глаз глубоко проникает в прозрачные воды.
Хиония Алексеевна произносила этот монолог перед
зеркалом, откуда
на нее
смотрело испитое, желтое лицо с выражением хищной птицы, которой неожиданно попала в лапы лакомая добыча. Погрозив себе пальцем, почтенная дама проговорила...
— О-о-о… — стонет Ляховский, хватаясь обеими руками за голову. — Двадцать пять рублей, двадцать пять рублей… Да ведь столько денег чиновник не получает, чи-нов-ник!.. Понял ты это? Пятнадцать рублей, десять, восемь… вот сколько получает чиновник! А ведь он благородный, у него кокарда
на фуражке, он должен содержать мать-старушку… А ты что? Ну,
посмотри на себя в
зеркало: мужик, и больше ничего… Надел порты да пояс — и дело с концом… Двадцать пять рублей… О-о-о!
— Каким вы богатырем
смотрите среди нас, — откровенно заметила Зося, обращаясь к Привалову в середине обеда. — Мы все рядом с вами просто жалки: мама не совсем здорова, Давид как всегда, доктор тоже какой-то желтый весь, о мне и говорить нечего… Я вчера взглянула
на себя в
зеркало и даже испугалась: чистая восковая кукла, которая завалялась в магазине.
Заплатина круто повернулась перед
зеркалом и
посмотрела на свою особу в три четверти. Платье сидело кошелем;
на спине оно отдувалось пузырями и ложилось вокруг ног некрасивыми тощими складками, точно под ними были палки. «Разве надеть новое платье, которое подарили тогда Панафидины за жениха Капочке? — подумала Заплатина, но сейчас же решила: — Не стоит… Еще, пожалуй, Марья Степановна подумает, что я заискиваю перед ними!» Почтенная дама придала своей физиономии гордое и презрительное выражение.
Он проговорил это с самым неприязненным чувством. Тем временем встал с места и озабоченно
посмотрел в
зеркало (может быть, в сороковой раз с утра)
на свой нос. Начал тоже прилаживать покрасивее
на лбу свой красный платок.
Я прошелся несколько раз по комнате, остановился перед
зеркалом, долго, долго
смотрел на свое сконфуженное лицо и, медлительно высунув язык, с горькой насмешкой покачал головой.
Утром
на другой день я оделся в его мундир, надел саблю и кивер и
посмотрел в
зеркало.
Струнников начинает расхаживать взад и вперед по анфиладе комнат. Он заложил руки назад; халат распахнулся и раскрыл нижнее белье. Ходит он и ни о чем не думает. Пропоет «Спаси, Господи, люди Твоя», потом «Слава Отцу», потом вспомнит, как протодьякон в Успенском соборе, в Москве, многолетие возглашает, оттопырит губы и старается подражать. По временам заглянет в
зеркало, увидит: вылитый мопс! Проходя по зале,
посмотрит на часы и обругает стрелку.
— А ты бы
на себя в
зеркало посмотрел… жених! Кого же ты осчастливить собой задумал?
Николай уезжал по утрам
на Ильинку, в контору, где у них было большое суконное дело, а старший весь день сидел у окна в покойном кожаном кресле,
смотрел в
зеркало и ждал посетителя, которого пустит к нему швейцар — прямо без доклада. Михаил Иллиодорович всегда сам разговаривал с посетителями.
Они
смотрели каждый в свое
зеркало, укрепленное
на наружных стенах так, что каждое отражало свою сторону улицы, и братья докладывали друг другу, что видели...
— Ты у меня
смотри, тихоня… Погляди
на себя в зеркало-то,
на рожу свою. Только мать срамишь, бесстыдница!
— Ну, чего ты боишься, сахар?
Посмотри на себя в
зеркало: рожа прямо
на подсудимую скамью просится. Все там будем. Ну, теперь доволен?
Вы
посмотрите теперь в
зеркало на себя, какой вы стоите теперь!..
Она бы шила в пяльцах, а я бы в
зеркало смотрел на нее, и что бы ни захотела, я все бы для нее делал; подавал бы ей салоп, кушанье, сам бы подавал…»
Катишь почти знала, что она не хороша собой, но она полагала, что у нее бюст был очень хорош, и потому она любила
на себя
смотреть во весь рост… перед этим трюмо теперь она сняла с себя все платье и, оставшись в одном только белье и корсете, стала примеривать себе
на голову цветы, и при этом так и этак поводила головой, делала глазки, улыбалась, зачем-то поднимала руками грудь свою вверх; затем вдруг вытянулась, как солдат, и, ударив себя по лядвее рукою, начала маршировать перед
зеркалом и даже приговаривала при этом: «Раз, два, раз, два!» Вообще в ней были некоторые солдатские наклонности.
С самого начала своей болезни Вихров не одевался в свое парадное платье и теперь, когда в первый раз надел фрак и посмотрелся в
зеркало, так даже испугался, до того показался худ и бледен самому себе, а
на висках явно виднелись и серебрились седины; слаб он был еще до того, что у него ноги даже дрожали; но, как бы то ни было,
на свадьбу он все-таки поехал: его очень интересовало
посмотреть, как его встретит и как отнесется к нему Юлия.
Подойдя к
зеркалу, Луша невольно рассмеялась своей патетической реплике.
На нее из
зеркала с сдвинутыми бровями гневно
смотрело такое красивое, свежее лицо, от недавних слез сделавшееся еще краше, как трава после весеннего дождя. Луша улыбнулась себе в
зеркало и капризно топнула ногой в дырявой ботинке: такая редкая типичная красота требовала слишком изящной и дорогой оправы.
Даже купец Поваляев, имевший в городе каменные хоромы, — и тот подводил его к
зеркалу, говоря:"Ну,
посмотри ты
на себя! как тебя не бить!"
(Лезет
на стул коленками и
смотрит в
зеркало.)
— Александр! — вскричал, вскочив с места, Петр Иваныч, — закрой скорей свой клапан — весь пар выпустил! Ты сумасшедший!
смотри, что ты наделал! в одну секунду ровно две глупости: перемял прическу и закапал письмо. Я думал, ты совсем отстал от своих привычек. Давно ты не был таким.
Посмотри,
посмотри, ради бога,
на себя в
зеркало: ну, может ли быть глупее физиономия? а неглуп!
Квартира Лябьевых в сравнении с логовищем Феодосия Гаврилыча представляла верх изящества и вкуса, и все в ней как-то весело
смотрело: натертый воском паркет блестел; в окна через чистые стекла ярко светило солнце и играло
на листьях тропических растений, которыми уставлена была гостиная;
на подзеркальниках простеночных
зеркал виднелись серебряные канделябры со множеством восковых свечей;
на мраморной тумбе перед средним окном стояли дорогие бронзовые часы;
на столах, покрытых пестрыми синелевыми салфетками, красовались фарфоровые с прекрасной живописью лампы; мебель была обита в гостиной шелковой материей, а в наугольной — дорогим английским ситцем; даже лакеи, проходившие по комнатам, имели какой-то довольный и нарядный вид: они очень много выручали от карт, которые по нескольку раз в неделю устраивались у Лябьева.
Хорошо сидеть с ними и, слушая простое, понятное,
смотреть на берега Камы,
на сосны, вытянутые, как медные струны,
на луга, где от половодья остались маленькие озера и лежат, как куски разбитого
зеркала, отражая синее небо.
Посмотрел потом
на себя в
зеркало, — не я, да и только.