Неточные совпадения
Девушка, уже давно прислушивавшаяся у ее двери, вошла сама к ней в комнату. Анна вопросительно взглянула ей в глаза и испуганно покраснела. Девушка извинилась, что вошла, сказав, что ей показалось, что позвонили. Она принесла платье и записку. Записка была от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром к ней съедутся Лиза Меркалова и
баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и стариком Стремовым,
на партию крокета. «Приезжайте хоть
посмотреть, как изучение нравов. Я вас жду», кончала она.
— Однако как все это смешно сделано.
Посмотрите на эту гребенку: ах, какие, должно быть, наши бабушки были неумные! Носить такую работу! — воскликнула с разгоревшимися взорами
баронесса.
Козелков
смотрел из окошка
на эту суматоху и думал: «Господи! зачем я уродился сановником! зачем я не Сережа Свайкин? зачем я не Собачкин! зачем даже не скверный, мозглявый Фуксёнок!» В эту минуту ему хотелось побегать. В особенности привлекала его великолепная
баронесса фон Цанарцт. «Так бы я там…» — говорил он и не договаривал, потому что у него дух занимался от одного воображения.
— Вы не поверите, Marie, как я озабочен! — говорит он
баронессе, которая
смотрит на него отчасти с досадой, отчасти иронически, — эти земские учреждения… я начинаю, наконец, думать о нигилизме!
Барон и
баронесса быстро повернулись и почти побежали от меня в испуге. Из публики иные заговорили, другие
смотрели на меня в недоумении. Впрочем, не помню хорошо.
Этот рассказ так расположил слушателей к лежавшей во гробе бабушке, что многие попеременно вставали и подходили, чтобы
посмотреть ей в лицо. И как это было уже вечером, когда все сидевшие здесь сторонние люди удалялись, то вскоре остались только мы вдвоем — я и Лина. Но и нам пора было выйти к
баронессе, и я встал и подошел ко гробу старушки с одной стороны, а Лина — с другой. Оба мы долго
смотрели в тихое лицо усопшей, потом оба разом взглянули друг
на друга и оба враз произнесли...
Но Дуня ничего не понимала.
Смотрела, как зачарованная, то
на сверкающий под солнцем залив, то
на хвойные лучистые шапки сосен, сбегавшие вниз по склону к обрыву, то
на дачу
баронессы, настоящий дворец с разбитым вокруг него садом. И опять
на море,
на сосны,
на раскинувшийся над нею голубой простор.
На балкон вошла юная
баронесса в сопровождении моего отца. Я хотела скрыться, но какое-то жгучее любопытство приковало меня к месту.
Баронесса опиралась
на руку папы и
смотрела в небо. Она казалась еще белее, еще воздушнее при лунном свете.
Уважение связей ее с родственницею председателя редукционной комиссии и желание протежировать высокую отрасль седьмого лифляндского гермейстера побудили
баронессу Зегевольд принять ее под свое крыло и
смотреть на ее недостатки снисходительным оком.
Тут Ян не выдержал и с сердцем дернул рассказчика за рукав, так что тот закусил себе язык. Между тем
баронесса держала кошелек и,
смотря на него, плакала. Какую ужасную повесть прочли бы в этих слезах, если бы перевесть их
на язык! Потом, как бы одумавшись, отерла слезы и начала расспрашивать Якубка, как доехал до Липецка сын ее (о нем-то были все заботы), что там делал, как, с кем отправился в путь.
Здесь карла охорошился, поправил свой парик, расшаркался и, как вежливый кавалер, подошел к руке
баронессы и потом Аделаиды. Первая от души смеялась,
смотря на эту чудную и, как видно было по глазам его, умную фигуру, и охотно сама его поцеловала в лоб; вторая, вместе с поцелуем, задержала его и, краснея от стыда, который, однако ж, побеждало в ней желание счастия, полегоньку начала увлекать его в другую комнату. Он — выпутываться из рук ее; она — еще более его удерживать.
— Милый друг! — говорила однажды
баронесса, держа
на коленах прекрасного малютку и вся пылая от любви к нему. — Недаром астрологи напророчили нашему сыну столько даров. Полюбуйся им;
посмотри, какой ум, сколько огня в его глазах; он глядит
на нас, будто нас понимает. Кажется, так и горит
на нем звезда величия и славы! Кто знает, какая высокая доля ждет его! Ведь и король богемский, Подибрад, был простой дворянин…
Все, не выключая
баронессы, хохотали до слез,
смотря на эту сцену. (За тайну было объявлено многим из присутствовавших, что воспитанница ее помешана
на карлах, рыцарях и волшебниках.)
— Вы не заплатите мне тем, чем разумеете. Когда я дарю вас вещьми, которых у вас нет, следственно, я покуда богаче вас. Конюх
баронессы Зегевольд чудак: его не расшевелят даже миллионы вашего дяди; золото кажется ему щепками, когда оно не в пользу ближнего. Фриц с козел
смотрит иногда не только глазами, но и сердцем выше иных господ, которые сидят
на первых местах в колымаге, — буди не к вашей чести сказано.
— Прошу уволить, высокопочтенная
баронесса! — перебил генерал. — Мы поедим, попьем, поспим и тогда примемся за важные дела. Но если для лучшего аппетита необходимо привесть в движение механизм языков, то попытаемся заставить говорить вашего почтенного свата. Гм! например, господин барон Фюренгоф, что бы вы, добрый лифляндец и верноподданный его величества, что бы вы сделали, встретив изменника Паткуля (генерал
посмотрел на Красного носа) в таком месте, где бы он мог быть пойман и предан в руки правосудия?
По временам продажный секретарь
баронессы Зегевольд и подкупленный агент Паткулев с изумлением
посматривал сквозь стекло окошка
на Владимира, этого мнимого шпиона генерал-вахтмейстера.
Лицо идеально красивое, но в нем было разлито что-то неуловимо неприятное, почти отталкивающее, и это что-то делало его крайне антипатичным. С портрета он перевел глаза
на баронессу. Она стояла, скрестив руки
на груди, и из полуопущенных век тоже
смотрела на портрет.
— Теперь, — сказал Паткуль иронически, — мы отпразднуем сговор достойным образом. Почтеннейшая хозяйка была так любезна, что приготовила нам чудесный фейерверк. Мы не будем дожидаться полуночи, не допустим какого-нибудь слугу зажечь его, но, как военные, сами исполним эту обязанность. (
Баронесса побледнела.) О! стоит его
посмотреть; только издали эффект будет сильнее. Программа этой потехи: здешний замок и с ним ваш покорнейший слуга —
на воздух.
Она, — то есть
баронесса, хотел я сказать, — до сего времени не любила Гальсдорфа; но в беде пригодится иногда и то,
на что мы прежде и
смотреть не хотели.
Осип Федорович сел
на стул рядом с
баронессой и несколько смутился, увидев, что ее зеленые глаза внимательно
смотрят на него.
Адольф,
смотря на ее страдания и не понимая их причины, просил отложить свадьбу, но
баронесса и Фюренгоф настояли совершить ее без отлагательства.