Неточные совпадения
Марья Антоновна. Право, маменька, все смотрел. И как начал
говорить о литературе, то взглянул на меня, и потом, когда рассказывал, как играл в вист с
посланниками, и тогда посмотрел на меня.
— Отчего же вы не любите мужа? Он такой замечательный человек, — сказала жена
посланника. — Муж
говорит, что таких государственных людей мало в Европе.
— По страсти? Какие у вас антидилювиальные мысли! Кто нынче
говорит про страсти? — сказала жена
посланника.
— Она необыкновенно хороша как актриса; видно, что она изучила Каульбаха, —
говорил дипломат в кружке жены
посланника, — вы заметили, как она упала…
Он приехал
поговорить о церемониале, с каким нужно принять
посланника и бумагу в верховный совет.
Он ссылался на нашего
посланника Резанова,
говоря, что у него было гораздо меньше свиты.
Уж не
говоря то, что мы все-таки тем питаемся, — обидно то даже по сану твоему: я не нищий пришел к нему, а
посланник божий!..
Приехал; являюсь к
посланнику: «Так и так,
говорю, вызывались желающие, а у меня, мол, ваше превосходительство, желудок настоящий, русский-с»…
Петр Степанович, назначая ему роль
посланника, успел
поговорить с ним минут десять в сторонке.
Посланник, перекинувшись беглым взглядом с прусским флигель-адъютантом, с которым он нынче утром еще
говорил о несчастной слабости Николая считать себя великим стратегом, очень хвалил этот план, доказывающий еще раз великие стратегические способности Николая.
— Не мне, последнему из граждан нижегородских, — отвечал Минин, — быть судьею между именитых бояр и воевод; довольно и того, что вы не погнушались допустить меня, простого человека, в ваш боярский совет и дозволили
говорить наряду с вами, высокими сановниками царства Русского. Нет, бояре! пусть посредником в споре нашем будет равный с вами родом и саном знаменитым, пусть решит, идти ли нам к Москве или нет,
посланник и друг пана Гонсевского.
— Юрий Дмитрич, — продолжал Минин, обращаясь к Милославскому, — ты исполнил долг свой, ты
говорил, как
посланник гетмана польского; теперь я спрашиваю тебя, сына Димитрия Юрьевича Милославского, что должны мы делать: идти ли к Москве или покориться Сигизмунду?
Кучумов. Ведь этак можно и надоесть.
Говори там, где тебя слушать хотят. А что такое нынешнее время, лучше ль оно прежнего? Где дворцы княжеские и графские? Чьи они? Петровых да Ивановых. Где роговая музыка, я вас спрашиваю? А, бывало, на закате солнца, над прудами, а потом огни, а посланники-то смотрят. Ведь это слава России. Гонять таких господ надо.
На вопрос о причине замедления инженеры отвечали, что в Вене никак не ожидали такого раннего похода русских войск и что русский
посланник при цесарском дворе, Кузьма Нефимонов, ничего им не
говорил и сам ничего не знал о ходе военных действий.
Гюи Мьеж, бывший у нас
посланником около этого времени,
говорит, что «русские готовы все сделать и все отдать за табак».
Через месяц после удаления армии проезжал по следам ее Плейер, цесарский
посланник, и он
говорит, что не мог видеть без содрогания множества трупов, разбросанных на пространстве 800 верст и пожираемых волками…
Совершенно несправедливо
говорили, будто граф тоскует от бездействия, от недостатка случая выказать свои способности. Случаи эти представлялись чуть ли еще не в то время, когда ему минуло девятнадцать лет и дядя-посланник открыл перед ним дипломатическую карьеру. В жизни графа случаи блестящей карьеры искусно были расставлены, как версты по шоссейной дороге; — ничего только из этого не вышло.
А
посланник американский… забыл его фамилию… страшный богач, миллионер… отводит меня в сторону и
говорит тихонько: «Послушайте, передайте мне этот веер, мне необходимо для политических видов, а я вам за него тотчас же выдам чистоганом пятьсот тысяч долларов».
Между тем в зале уже гремела музыка, и бал начинал оживляться; тут было всё, что есть лучшего в Петербурге: два
посланника, с их заморскою свитою, составленною из людей, говорящих очень хорошо по-французски (что впрочем вовсе неудивительно) и поэтому возбуждавших глубокое участие в наших красавицах, несколько генералов и государственных людей, — один английский лорд, путешествующий из экономии и поэтому не почитающий за нужное ни
говорить, ни смотреть, зато его супруга, благородная леди, принадлежавшая к классу blue stockings [синих чулок (англ.)] и некогда грозная гонительница Байрона,
говорила за четверых и смотрела в четыре глаза, если считать стеклы двойного лорнета, в которых было не менее выразительности, чем в ее собственных глазах; тут было пять или шесть наших доморощенных дипломатов, путешествовавших на свой счет не далее Ревеля и утверждавших резко, что Россия государство совершенно европейское, и что они знают ее вдоль и поперек, потому что бывали несколько раз в Царском Селе и даже в Парголове.
Здесь
посланники всех государей,
Здесь банкиры с тугим кошельком,
Цвет и соль министерств, канцелярий,
Откупные тузы, — и притом
Симметрия рассчитана строго:
Много здесь и померкнувших звезд,
Говоря прозаичнее: много
Генералов, лишившихся мест…
— Уж как я вами благодарна [В лесах за Волгой
говорят: «благодарен вами», вместо «благодарю вас» и т. п.], Василий Борисыч, —
говорила Манефа, сидя после службы с московским
посланником за чайным столом. — Истинно утешил, друг… Точно будто я на Иргизе стояла!.. Ангелоподобное пение!.. Изрядное осмогласие!.. Дай тебе, Господи, доброго здоровья и души спасения, что обучил ты девиц моих столь красному пению… Уж как я много довольна тобой, Василий Борисыч, уж так много довольна, что рассказать тебе не умею.
— Ну, ступай, ступай! — крикнула Фленушка и протолкала вон из горницы оторопевшего московского
посланника. Он не отвечал, вздыхал только да
говорил свое...
И потом стала
говорить, что вот идет посол от закавказских братьев. Наставит он на всяко благо. Забудем скорби и печали, скоро настанет блаженный день света и славы. С любовью и упованьем станем ждать
посланника. Что ни повелит, все творите, что ни возвестит, всему верьте. Блюдитесь житейской суеты, ежечасно боритесь со злым, боритесь с лукавым князем мира сего, являйте друг ко другу любовь, и благодать пребудет с вами.
Еще
поговорил Егор Сергеич, рассказал про бакинские огни, про высокие горы, со снежными, никогда не таявшими вершинами; про моря Каспийское и Черное. Рассказы его были занимательны. Дуня заслушалась их, но другие не того ждали от араратского
посланника. Ждали они известий о том, что было в последние годы за Кавказом, среди тамошних Божьих людей.
Дед Приклонский был
посланником и
говорил на всех европейских языках, отец был командиром одного из известнейших полков, сын же будет… будет… чем он будет?
— Полно, Микеша, полно, родной ты мой, — с навернувшимися слезами молвил Патап Максимыч… — Не поминай! Было время, да уж нет его, была у меня любимая доченька, в могиле теперь лежит, голубушка… Не воротишь дней прошлых, Микеша… Полно ты меня сокрушать. Бог все к хорошему в здешнем свете строит, ни коему человеку не понять благостных путей его. Про него-то что хотел
говорить ты? Про певуна-то нашего, про
посланника архиерейского?
Аббат отказался передать это Альбани,
говоря, что кардиналу неприлично вмешиваться в такое дело, и посоветовал обратиться лучше к трирскому
посланнику.
С утра он был навеселе и «
говорил вздор и нескладицы» перед
посланниками.
Мы уже
говорили о натянутых отношениях, возникших между Францией и Россией по поводу представления
посланника малолетнему царю.
«Растерзанные члены Паткуля, —
говорит Вольтер, — висели на столбах до 1713 года, пока Август, снова вступив на польский престол, велел их собрать. Их доставили в ящике в Варшаву. При этом случае находился Бюзенваль,
посланник французский. Король, указывая на ящик, сказал: „Вот члены Паткуля!”»
«Одно честолюбие поддерживало меня», — признавалась Екатерина. И оно «все преодолевало», подтверждают
посланники держав. Она высказала любовь ко всему русскому, строго соблюдала посты и посещала церкви. Скоро многое узнала о стране, научилась
говорить по-русски в совершенстве, вскакивая по ночам, чтобы долбить свои русские тетрадки.
Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем
говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже
посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде.
— Вот это голландский
посланник, видите, седой, —
говорила Перонская, указывая на старичка с серебряною сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему-то заставлял смеяться.
— Я очень рад, что не поехал к
посланнику, —
говорил князь Ипполит: — скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
Русский
посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал
говорить с ним.
— Его величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, — продолжал генерал, — и будто
посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру,
говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Она не только не заметила, как государь долго
говорил с французским
посланником, как он особенно милостиво
говорил с такою-то дамой, как принц такой-то и такой-то сделали и сказали то-то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого-то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только по тому, что после его отъезда бал более оживился.