Неточные совпадения
— Ну-с, я слушаю, что будет, — проговорила она спокойно и насмешливо. — И даже с
интересом слушаю, потому, что желала бы
понять, в чем дело.
Вронский слушал внимательно, но не столько самое содержание слов занимало его, сколько то отношение к делу Серпуховского, уже думающего бороться с властью и имеющего в этом свои симпатии и антипатии, тогда как для него были по службе только
интересы эскадрона. Вронский
понял тоже, как мог быть силен Серпуховской своею несомненною способностью обдумывать,
понимать вещи, своим умом и даром слова, так редко встречающимся в той среде, в которой он жил. И, как ни совестно это было ему, ему было завидно.
Алексей Александрович, вступив в должность, тотчас же
понял это и хотел было наложить руки на это дело; но в первое время, когда он чувствовал себя еще нетвердо, он знал, что это затрогивало слишком много
интересов и было неблагоразумно; потом же он, занявшись другими делами, просто забыл про это дело.
— Я не хочу протекционной системы не для выгоды частных лиц, но для общего блага — и для низших и для высших классов одинаково, — говорил он, поверх pince-nez глядя на Облонского. — Но они не могут
понять этого, они заняты только личными
интересами и увлекаются фразами.
Первое время Анна искренно верила, что она недовольна им за то, что он позволяет себе преследовать ее; но скоро по возвращении своем из Москвы, приехав на вечер, где она думала встретить его, a его не было, она по овладевшей ею грусти ясно
поняла, что она обманывала себя, что это преследование не только не неприятно ей, но что оно составляет весь
интерес ее жизни.
— Я только хочу сказать, что те права, которые меня… мой
интерес затрагивают, я буду всегда защищать всеми силами; что когда у нас, у студентов, делали обыск и читали наши письма жандармы, я готов всеми силами защищать эти права, защищать мои права образования, свободы. Я
понимаю военную повинность, которая затрагивает судьбу моих детей, братьев и меня самого; я готов обсуждать то, что меня касается; но судить, куда распределить сорок тысяч земских денег, или Алешу-дурачка судить, — я не
понимаю и не могу.
Я кое-как стал изъяснять ему должность секунданта, но Иван Игнатьич никак не мог меня
понять. «Воля ваша, — сказал он. — Коли уж мне и вмешаться в это дело, так разве пойти к Ивану Кузмичу да донести ему по долгу службы, что в фортеции умышляется злодействие, противное казенному
интересу: не благоугодно ли будет господину коменданту принять надлежащие меры…»
— Тоже не будет толку. Мужики закона не
понимают, привыкли беззаконно жить. И напрасно Ногайцев беспокоил вас, ей-богу, напрасно! Сами судите, что значит — мириться? Это значит — продажа
интереса. Вы, Клим Иванович, препоручите это дело мне да куму, мы найдем средство мира.
«Кончу университет и должен буду служить
интересам этих быков. Женюсь на дочери одного из них, нарожу гимназистов, гимназисток, а они, через пятнадцать лет, не будут
понимать меня. Потом — растолстею и, может быть, тоже буду высмеивать любознательных людей. Старость. Болезни. И — умру, чувствуя себя Исааком, принесенным в жертву — какому богу?»
Когда он рассказывал о прочитанных книгах, его слушали недоверчиво, без
интереса и многого не
понимали.
—
Интересы промышленности у нас
понимал только Витте.
— Ты представь себя при социализме, Борис, — что ты будешь делать, ты? — говорил студент. —
Пойми: человек не способен действовать иначе, как руководясь
интересами своего я.
— Ой, не надо пророчеств!
Поймите, еврей дерется за
интересы человека, который считает его, еврея, расовым врагом.
— Ну, — раздвоились: крестьянская, скажем, партия, рабочая партия, так! А которая же из них возьмет на себя защиту
интересов нации, культуры, государственные
интересы? У нас имперское великороссийское дело интеллигенцией не понято, и не заметно у нее желания
понять это. Нет, нам необходима третья партия, которая дала бы стране единоглавие, так сказать. А то, знаете, все орлы, но домашней птицы — нет.
Жажда наживы согнала сюда людей со всех сторон, и эта разноязычная и разноплеменная толпа отлично умела
понять взаимные
интересы, нужды и потребности.
Я
понимаю, что всякое новое дело, особенно в области практических
интересов, должно пройти через целый ряд препятствий и даже неудач, но великое дело — положить именно начало.
— Я не
понимаю, какая цель могла быть в таком случае у Ляховского? Nicolas говорил, что в
интересе опекунов иметь Тита Привалова налицо, иначе последует раздел наследства, и конец опеке.
Если наши
интересы не связаны с поступками человека, его поступки, в сущности, очень мало занимают нас, когда мы люди серьезные, исключая двух случаев, которые, впрочем, кажутся исключениями из правила только людям, привыкшим
понимать слово «
интерес» в слишком узком смысле обыденного расчета.
Когда он кончил, то Марья Алексевна видела, что с таким разбойником нечего говорить, и потому прямо стала говорить о чувствах, что она была огорчена, собственно, тем, что Верочка вышла замуж, не испросивши согласия родительского, потому что это для материнского сердца очень больно; ну, а когда дело пошло о материнских чувствах и огорчениях, то, натурально, разговор стал представлять для обеих сторон более только тот
интерес, что, дескать, нельзя же не говорить и об этом, так приличие требует; удовлетворили приличию, поговорили, — Марья Алексевна, что она, как любящая мать, была огорчена, — Лопухов, что она, как любящая мать, может и не огорчаться; когда же исполнили меру приличия надлежащею длиною рассуждений о чувствах, перешли к другому пункту, требуемому приличием, что мы всегда желали своей дочери счастья, — с одной стороны, а с другой стороны отвечалось, что это, конечно, вещь несомненная; когда разговор был доведен до приличной длины и по этому пункту, стали прощаться, тоже с объяснениями такой длины, какая требуется благородным приличием, и результатом всего оказалось, что Лопухов,
понимая расстройство материнского сердца, не просит Марью Алексевну теперь же дать дочери позволения видеться с нею, потому что теперь это, быть может, было бы еще тяжело для материнского сердца, а что вот Марья Алексевна будет слышать, что Верочка живет счастливо, в чем, конечно, всегда и состояло единственное желание Марьи Алексевны, и тогда материнское сердце ее совершенно успокоится, стало быть, тогда она будет в состоянии видеться с дочерью, не огорчаясь.
Пока еще не разразилась над нами гроза, мой курс пришел к концу. Обыкновенные хлопоты, неспаные ночи для бесполезных мнемонических пыток, поверхностное учение на скорую руку и мысль об экзамене, побеждающая научный
интерес, все это — как всегда. Я писал астрономическую диссертацию на золотую медаль и получил серебряную. Я уверен, что я теперь не в состоянии был бы
понять того, что тогда писал и что стоило вес серебра.
У французов меня поражала их замкнутость, закупоренность в своем типе культуры, отсутствие
интереса к чужим культурам и способности их
понять.
Одновременно с Игнатовичем приехал Комаров «украинофил — этнограф». Мы плохо
понимали, что это за «труды по этнографии», но чувствовали, что это какой-то
интерес высшего порядка, выходящий за пределы казенного преподавания.
Новый юрисконсульт отлично
понимал, что Стабровский «создает» Галактиона в каких-то своих личных
интересах и целях.
— Я тебе говорю. Ты вот свой
интерес понимаешь в лучшем виде, а мужика не знаешь.
Насколько сам Стабровский всем интересовался и всем увлекался, настолько Дидя оставалась безучастной и равнодушной ко всему. Отец утешал себя тем, что все это результат ее болезненного состояния, и не хотел и не мог видеть действительности. Дидя была представителем вырождавшейся семьи и не
понимала отца. Она могла по целым месяцам ничего не делать, и ее
интересы не выходили за черту собственного дома.
Когда приходила Устенька, Стабровский непременно заводил речь о земстве, о школах и разных общественных делах, и Устенька
понимала, что он старается втянуть Дидю в круг этих
интересов. Дидя слушала из вежливости некоторое время, а потом старалась улизнуть из комнаты под первым предлогом. Старик провожал ее печальными глазами и грустно качал головой.
Они далеки еще до того, чтобы
понять наши потребности, и едва ли есть какая-нибудь возможность втолковать им, что каторжных ловят, лишают свободы, ранят и иногда убивают не из прихоти, а в
интересах правосудия; они видят в этом лишь насилие, проявление зверства, а себя, вероятно, считают наемными убийцами.
Старики разговорились про старину и на время забыли про настоящее, чреватое непонятными для них
интересами, заботами и пакостями. Теперь только
поняла баушка Лукерья, зачем приходил Родион Потапыч: тошно ему, а отвести душу не с кем.
— «Слушайте! — говорит, — я человек спокойный, в судах никогда не бывал и теперь должен судиться, нанимать адвокатов…
поймите, как это неприятно!» — «Совершенно понимаю-с, но
интересы моих клиентов для меня священны, и я, к сожалению, ничего не могу сделать для вашего спокойствия».
Пока речь генерала вертелась на общей почве, мужички кряхтели, вздыхали и потели, не
понимая десятого слова из этой лекции, но когда он заговорил о кровных мужицких
интересах, ходоки навострили уши и отлично
поняли все, что им было нужно.
— Конечно, они виноваты, скажем. А ты дай объяснить! Против чего пошли они? Я желаю
понять! Я тоже имею свой
интерес…
Он сел в столовой у открытого окна, взял газету и стал читать ее, не
понимая слов, без всякого
интереса, механически пробегая глазами буквы.
Разумеется, Сережа ничего этого не знает, да и знать ему, признаться, не нужно. Да и вообще ничего ему не нужно, ровно ничего. Никакой
интерес его не тревожит, потому что он даже не
понимает значения слова «
интерес»; никакой истины он не ищет, потому что с самого дня выхода из школы не слыхал даже, чтоб кто-нибудь произнес при нем это слово. Разве у Бореля и у Донона говорят об истине? Разве в"Кипрской красавице"или в"Дочери фараона"идет речь об убеждениях, о честности, о любви к родной стране?
— Гм… вы
понимаете, что ежели в
интересах истины необходимо…
И вот, теперь он умирает, не
понимая, зачем понадобилось оторвать его от дорогих сердцу
интересов родины и посадить за решеткой в берлинском зоологическом саду.
Я очень хорошо
понял, что хоть люблю девушку, насколько способен только любить, но в то же время
интересы литературные, общественные и, наконец, собственное честолюбие и даже более грубые, эгоистические потребности — все это живет во мне, волнует меня, и каким же образом я мог бы решиться всем этим пожертвовать и взять для нравственного продовольствия на всю жизнь одно только чувство любви, которое далеко не наполняет всей моей души… каким образом?
Моя обязанности в мастерской были несложны: утром, когда еще все спят, я должен был приготовить мастерам самовар, а пока они пили чай в кухне, мы с Павлом прибирали мастерскую, отделяли для красок желтки от белков, затем я отправлялся в лавку. Вечером меня заставляли растирать краски и «присматриваться» к мастерству. Сначала я «присматривался» с большим
интересом, но скоро
понял, что почти все, занятые этим раздробленным на куски мастерством, не любят его и страдают мучительней скукой.
Казалось бы, что все такого рода сочинения и квакеров, и Гаррисона, и Баллу, и Хельчицкого, утверждающие и доказывающие на основании Евангелия, что наш мир ложно
понимает учение Христа, должны бы возбуждать
интерес, волнение, шум, споры в среде как пастырей, так и пасомых.
— Какой же вы голова городу, ежели не
понимаете общего
интереса жителей? — ехидно спрашивал кривой, а Сухобаев, глядя на него сбоку, говорил вздрагивающим голосом...
— Не
понимаю я чего-то, — заявил Кожемякин, напряжённо сморщив лицо, — какая опасность? Ежели все люди начинают
понимать общий свой
интерес…
«Однажды один председатель, слывший в обществе остроумцем (я в то время служил уже симбирским помпадуром), сказал в одном публичном месте: „Ежели бы я был помпадуром, то всегда ходил бы в колпаке!“ Узнав о сем через преданных людей и улучив удобную минуту, я, в свою очередь, при многолюдном собрании, сказал неосторожному остроумцу (весьма, впрочем, заботившемуся о соблюдении казенного
интереса): „Ежели бы я был колпаком, то, наверное, вмещал бы в себе голову председателя!“ Он тотчас же
понял, в кого направлена стрела, и закусил язык.
Но я еще боролся; я говорил себе: неужели можно любить женщину, которая никогда не
поймет задушевных
интересов моей жизни?
Он не мог войти в их
интересы, ни они — в его, и они его ненавидели,
поняв чувством, что Бельтов — протест, какое-то обличение их жизни, какое-то возражение на весь порядок ее.
Буланов. Да и это ничего-с. Было бы только земли побольше, да
понимать свой
интерес, помещичий; а то и без ума можно прожить-с!
Но когда эти же мысли порабощают себе общество, закабаляют партикулярных людей, отравляют общественные отношения и отнимают у жизни всякий внеполицейский
интерес — это я уже перестаю
понимать.
Его
интерес к этой некрасивой, но особенной девушке всё развивался; ему хотелось
понять, откуда в ней, бедной, эта гордость, пред которой он всё более робел.
— А в какой газете написано про то, что тебе жить скучно и давно уж замуж пора? Вот те и не защищают твоего
интересу! Да и моего не защищают… Кто знает, чего я хочу? Кто, кроме меня,
интересы мои
понимает?
Занятая призванием Червева, княгиня не замечала многого, на что во всякое другое время она, наверно, обратила бы свое внимание. Упущения этого рода особенно выражались по отношению к княжне Анастасии, которая, не входя в
интересы матери и не
понимая ее хлопот и нетерпения, находила в это время свой дом особенно скучным. На свет, конечно, нельзя было жаловаться, свет не отрекался от княгини и посещал ее, но княжне этого было мало: ей хотелось предаться ему всем своим существом.
Все это неизгладимыми чертами запечатлелось в моей памяти; но обстоятельства жизни моей и совершенно другие
интересы отвлекли меня, конечно, очень много от этих воспоминаний; вдруг теперь этот Жуквич, к которому ты, кажется, немного уже меня ревнуешь, прочел мне на днях письмо о несчастных заграничных польских эмигрантах, которые мало что бедны, но мрут с голоду, —
пойми ты, Гриша, мрут с голоду, — тогда как я, землячка их, утопаю в довольстве…
Но ежели ни фрондерство, ни наплыв чувств не могли произвести самообкладывания, то нужно ли доказывать, что экономические вицы, вроде того, что равномерность равномерна, а равноправность равноправна, — были тут ни при чем? Нет, об этом нет надобности даже говорить. Как люди
интересов вполне реальных, наши деды не
понимали никаких вицев, а, напротив того, очень хорошо
понимали, что равномерность именно потому и называется равномерностью, что она никогда не бывает равномерною.