Генералы, сидевшие в застенке и мучившие эмиссаров, их знакомых, знакомых их знакомых, обращались с арестантами, как мерзавцы, лишенные всякого воспитания, всякого чувства деликатности и притом очень хорошо знавшие, что все их действия покрыты солдатской шинелью Николая, облитой и
польской кровью мучеников, и слезами польских матерей…
— Женщины, в которых течет
польская кровь, не простуживаются, когда сердце их согрето патриотизмом друзей, — отвечала панна, и распростилась со своими восторженными поклонниками. — Не могу дольше оставаться с вами, — прибавила она, — дала слово быть в этот час в одном месте, где должна поневоле кружить головы москалям.
Неточные совпадения
Хъба еще мало и
польской и российской шляхетной
крови пролялось.
— А так: там только одни красавицы. Вы понимаете, какое счастливое сочетание
кровей:
польская, малорусская и еврейская. Как я вам завидую, молодой человек, что вы свободный и одинокий. В свое время я таки показал бы там себя! И замечательнее всего, что необыкновенно страстные женщины. Ну прямо как огонь! И знаете, что еще? — спросил он вдруг многозначительным шепотом.
Она, бедняга, даже ночью, как леди Макбет, по губернаторскому дому все ходила да стонала: «
Кровь на нас,
кровь! иди прочь, Грегуар, на тебе
кровь!» Ну, а тому от нее идти прочь неохота: вот она его этим и переломила на
польскую сторону…
Потом таскался два года с
польским войском, лил
кровь христианскую, спас от смерти пана Лисовского, — и все-таки не разбогател.
— Шайка русских разбойников или толпа
польской лагерной челяди ничего не доказывают. Нет, Алексей: я уважаю храбрых и благородных поляков. Придет время, вспомнят и они, что в их жилах течет
кровь наших предков, славян; быть может, внуки наши обнимут поляков, как родных братьев, и два сильнейшие поколения древних владык всего севера сольются в один великий и непобедимый народ!
— Нет, больше, больше!.. — возразил ей, с своей стороны горячась, князь. — Ты полячка по
крови так же, как и я русский человек по
крови; в тебе, может быть, течет
кровь какого-нибудь
польского пана, сражавшегося насмерть с каким-нибудь из моих предков, князем Григоровым. Такие стычки и встречи в жизни не пропадают потом в потомстве бесследно!
Да вот беда: кровь-то в ней
польская; будет руку поляков держать, а Константин Павлович, говорят, и без того в них души не чает».
Кровь польская сказалась в сердце
польском!
Не устою на роковой черте!
И, спотыкаясь в месте скользком,
Я падаю, но в ноги красоте!
Я не легко пускаюсь на измену,
Нет, ваших просьб признал и вес и цену,
Вы заглушили ложный стыд,
В мою прокралися вы душу,
И Нарушевич мне простит,
Что клятву раз свою нарушу.
Усталые от кровавой работы, подходили эти люди-звери к выставленным для них догадливой Марфой чанам с брагой, медом и вином; кто успевал — черпал из них розданными ковшами, а у кого последние были вышиблены в общей сумятице, те черпали окровавленными пригоршнями и пили это адское питье, состоявшее из
польской браги и русской
крови.
С этой точки зрения Вишневский превозвышал
польскую знать и даже ливонских баронов; но если бы с ними у России зашла война, он бы не утерпел и пошел бы их «колотить» со всеусердием, ибо, хотя он втайне завидовал чистоте их «родовитой
крови», но терпеть не мог в них «собачьей брови», то есть их высокомерия и надмения, которые ему были противны, так как он считал себя простым и прямодушным.