Неточные совпадения
Представьте себе, должен бы я был сказать ему, что
у вас хозяйство ведется, как
у старика, что вы нашли средство заинтересовывать рабочих в успехе
работы и нашли ту же середину в усовершенствованиях, которую они признают, — и вы, не истощая почвы,
получите вдвое, втрое против прежнего.
— Сорок три дня, 1225 рублей, а выдали нам на харчи за все время 305 рублей. И — командуют: поезжайте в Либаву, там
получите расчет и
работу. А в Либаве предусмотрительно взяли
у нас денежный документ да, сосчитав беженцами, отправили сюда.
На другой день мы принялись за устройство шести нарт. Три мы достали
у удэгейцев, а три приходилось сделать самим. Захаров и Аринин умели плотничать. В помощь им были приставлены еще два удэгейца. На Дерсу было возложено общее руководство
работами. Всякие замечания его были всегда кстати, стрелки привыкли, не спорили с ним и не приступали к
работе до тех пор, пока не
получали его одобрения.
Ты понимаешь, отчего они
получают больше дохода: они работают на свой собственный счет, они сами хозяйки; потому они
получают ту долю, которая оставалась бы в прибыли
у хозяйки магазина. Но это не все: работая в свою собственную пользу и на свой счет, они гораздо бережливее и на материал
работы и на время:
работа идет быстрее, и расходов на нее меньше.
А главное в том, что он порядком установился
у фирмы, как человек дельный и оборотливый, и постепенно забрал дела в свои руки, так что заключение рассказа и главная вкусность в нем для Лопухова вышло вот что: он
получает место помощника управляющего заводом, управляющий будет только почетное лицо, из товарищей фирмы, с почетным жалованьем; а управлять будет он; товарищ фирмы только на этом условии и взял место управляющего, «я, говорит, не могу, куда мне», — да вы только место занимайте, чтобы сидел на нем честный человек, а в дело нечего вам мешаться, я буду делать», — «а если так, то можно, возьму место», но ведь и не в этом важность, что власть, а в том, что он
получает 3500 руб. жалованья, почти на 1000 руб. больше, чем прежде
получал всего и от случайной черной литературной
работы, и от уроков, и от прежнего места на заводе, стало быть, теперь можно бросить все, кроме завода, — и превосходно.
Какой был в дальнейшем разговор
у Елисеева с акцизным, неизвестно, но факт тот, что всю ночь кипела
работа: вывеска о продаже вина перенесена была в другой конец дома, выходящий в Козицкий переулок, и винный погреб
получил отдельный ход и был отгорожен от магазина.
Заветная мечта Галактиона исполнялась.
У него были деньги для начала дела, а там уже все пойдет само собой. Ему ужасно хотелось поделиться с кем-нибудь своею радостью, и такого человека не было. По вечерам жена была пьяна, и он старался уходить из дому. Сейчас он шагал по своему кабинету и молча переживал охватившее его радостное чувство. Да, целых четыре года
работы, чтобы
получить простой кредит. Но это было все, самый решительный шаг в его жизни.
— А я уйду, как сделал Галактион… Вот и весь разговор. Наймусь куда-нибудь в приказчики, Тарас Семеныч, а то буду арендовать самую простую раструсочную мельницу, как
у нашего Ермилыча.
У него всегда
работа… Свое зерно мужички привезут, смелют, а ты только
получай денежки. Барыши невелики, а зато и убытков нет. Самое верное дело…
Отец с матерью старались растолковать мне, что совершенно добрых людей мало на свете, что парашинские старики, которых отец мой знает давно, люди честные и правдивые, сказали ему, что Мироныч начальник умный и распорядительный, заботливый о господском и о крестьянском деле; они говорили, что, конечно, он потакает и потворствует своей родне и богатым мужикам, которые находятся в милости
у главного управителя, Михайлы Максимыча, но что как же быть? свой своему поневоле друг, и что нельзя не уважить Михайле Максимычу; что Мироныч хотя гуляет, но на
работах всегда бывает в трезвом виде и не дерется без толку; что он не поживился ни одной копейкой, ни господской, ни крестьянской, а наживает большие деньги от дегтя и кожевенных заводов, потому что он в части
у хозяев, то есть
у богатых парашинских мужиков, промышляющих в башкирских лесах сидкою дегтя и покупкою
у башкирцев кож разного мелкого и крупного скота; что хотя хозяевам маленько и обидно, ну, да они богаты и
получают большие барыши.
Я знал одного антрепренера, издававшего уже третий год одну многотомную книгу.
У него я часто доставал
работу, когда нужно было поскорей заработать сколько-нибудь денег. Платил он исправно. Я отправился к нему, и мне удалось
получить двадцать пять рублей вперед, с обязательством доставить через неделю компилятивную статью. Но я надеялся выгадать время на моем романе. Это я часто делал, когда приходила крайняя нужда.
Этим скоробленным, зачерствевшим на господской
работе людям мерещились те покосы, выгоны и леса, которые
у них оттягал Родька Сахаров и которые они должны
получить, потому что барину стоит сказать слово…
— Ничего. Ладно живу. В Едильгееве приостановился, слыхали — Едильгеево? Хорошее село. Две ярмарки в году, жителей боле двух тысяч, — злой народ! Земли нет, в уделе арендуют, плохая землишка. Порядился я в батраки к одному мироеду — там их как мух на мертвом теле. Деготь гоним, уголь жгем.
Получаю за
работу вчетверо меньше, а спину ломаю вдвое больше, чем здесь, — вот! Семеро нас
у него,
у мироеда. Ничего, — народ все молодой, все тамошние, кроме меня, — грамотные все. Один парень — Ефим, такой ярый, беда!
Воспользовавшись тем, что по вечерам Адонирам ходил осматривать в храме
работы, первый из них, Мафусаил, остановил его
у южных ворот и стал требовать от него, чтобы он открыл ему слово мастеров; но Адонирам отказал ему в том и
получил за то от Мафусаила удар молотком; потом то же повторилось с Адонирамом
у северных ворот, где Фанор ударил его киркой.
Когда вы
получите это письмо, я буду по дороге в Финляндию; оттуда я намерен отправиться в Швецию; буду путешествовать, пока проживу свои деньги; потом примусь опять за
работу: силы
у меня еще найдутся.
Репка,
получая с хозяина деньги, целиком их приносит в артель и делит поровну и по заслугам: батыри, конечно,
получают больше, а засыпка и выставка [Засыпка — хлеб в кули насыпает, а выставка — уставляет кули, чтобы батырю брать удобно.],
у которых
работа легкая, — меньше.
— Я сейчас из Казанлыка…
у знакомых был. Вот
получил подарки. — И выставил на стол четыре витиеватых, довольно грубой
работы, но позолоченных флакона. — Два мне, два тебе. Ну-ка, капни в свою табакерку… По десять рублей флакон.
Отрадина. Не верю, не верю; твоя матушка не очень расщедрится. (Достает из стола бумажник.) Вот возьми рублей сто, бери и больше, пожалуй. Мне не нужно, я
получу за уроки, да
у меня будет
работа. Что ж мне делать без тебя? Буду работать от скуки.
Наступила дождливая, грязная, темная осень. Наступила безработица, и я дня по три сидел дома без дела или же исполнял разные не малярные
работы, например, таскал землю для черного наката,
получая за это по двугривенному в день. Доктор Благово уехал в Петербург. Сестра не приходила ко мне. Редька лежал
у себя дома больной, со дня на день ожидая смерти.
Сегодня Л. был
у меня. Очень хвалил. Сделал несколько замечаний относительно разных мелочей, но в общем очень хвалил. Если бы профессора взглянули на мою картину его глазами! Неужели я не
получу, наконец, того, к чему стремится каждый ученик академии, — золотой медали? Медаль, четыре года жизни за границей, да еще на казенный счет, впереди — профессура… Нет, я не ошибся, бросив эту печальную будничную
работу, грязную
работу, где на каждом шагу натыкаешься на какого-нибудь рябининского глухаря.
— Цена
у меня по
работе. Какая
работа будет. Какой улов, значит… Пятитку можешь
получить. Понял?
Н. Ф. Фермор был
у великого князя Михаила Павловича на хорошем счету, как способный инженерный офицер, и это повело к тому, что в один прекрасный день Фермор совершенно неожиданно для себя
получил перевод из Петербурга в Варшаву, где тогда производилось множество инженерных
работ.
Когда наступала моя очередь укладывать крендели, — стоя
у стола я рассказывал ребятам все, что знал и что — на мой взгляд — они тоже должны были знать. Чтобы заглушить ворчливый шум
работы, нужно было говорить громко, а когда меня слушали хорошо, я, увлекаясь, повышал голос и, будучи застигнут хозяином в такой момент «подъема духа»,
получил от него прозвище и наказание.
— Я вам всю правду скажу: все так делают. Ведь Василий Матвеев
у нас все равно, что хозяин, сами знаете. Хочет — даст жить, не хочет — изморит
работою, а
получишь грош. И везде так, везде мастеру над девушками власть дана. А есть-то всякой хочется. Ведь человек для того и живет, чтобы ему полегче было… Поступит девушка, — ну, сначала, конечно, бодается, пока сил хватает, а потом и уступит. Что ж делать, если свет нынче стал такой нехороший?
Та расхохоталась и объяснила Александре Михайловне, что мастерицы вырабатывают
у них те же пятьдесят — семьдесят копеек, как и везде, а Катерина Андреевна действительно
получает полтора рубля; но она их
получает от хозяина не только за
работу, но и… «за свою красоту»…
А поверх всего надо было усиленно продолжать
работу наполовину для себя, а наполовину для покрытия долга по"Библиотеке для чтения". Кроме собственного труда,
у меня не было и тогда никаких других ресурсов. От родителей своих (мои отец и мать были еще живы) я не мог
получать никакой поддержки. Их доходы были скромны, и я не позволял себе и в больших тисках чем-нибудь отягощать их материальное положение.
Кому из нас очень нужны бывали деньги, тот мог
получить у мамы
работу в саду или на дворе.
Я с одушевлением стал рассказывать о вторжении диких германских варваров в Италию, о боях с ними Мария, о том, как жены варваров, чтобы не достаться в руки победителям, убивали своих детей и закалывались сами. Учитель, задавший мне свой вопрос с ироническим недоверием, слушал, пораженный, и весь класс слушал с интересом. Я
получил за свою
работу пять с крестом, —
у нас отметка небывалая.
Генерал Крафт был еще подполковником, когда Лука Иванович"
получил от него
работу". С той самой поры этот военный не переставал возбуждать в Луке Ивановиче раздражающее чувство: оно-то и сказалось в выходке
у милютинских лавок. Не зависть, не личное зложелательство говорили в нем. Подполковник Крафт был для него скорее собирательным типом. Его положение представлялось Луке Ивановичу, как яркая противоположность того, на что обречен он сам и ему подобные.
Сегодня он пропустит две лекции потому, что Элиодор Пятов просил быть
у него, в его наследственных палатах, после одиннадцати часов, и остаться завтракать, причем он
получит более обстоятельные инструкции о характере
работы, которая была ему предложена.
— Активно работает, правильно! А только
работа эта, понимашь, — с целью! Он сам с цинизмом проговорился тут, что ему нужно пробраться в вуз. Поработает
у нас два года, чтобы
получить рабочий стаж, и смотается с завода.