Неточные совпадения
В течение всего его градоначальничества глуповцы не только не садились за стол без горчицы, но даже развели
у себя довольно обширные горчичные плантации для удовлетворения требованиям внешней торговли."И процвела оная весь, яко крин сельный, [Крин се́льный (церковно-славянск.) — полевой цветок.] посылая сей горький продукт в отдаленнейшие места державы Российской и
получая взамен оного драгоценные металлы и меха".
Левин, которого давно занимала мысль о том, чтобы помирить братьев хотя перед смертью, писал брату Сергею Ивановичу и,
получив от него ответ, прочел это письмо больному. Сергей Иванович писал, что не может сам приехать, но в трогательных выражениях просил прощения
у брата.
Левин вошел в залу,
получил беленький шарик и вслед за братом Сергеем Ивановичем подошел к столу,
у которого стоял с значительным и ироническим лицом, собирая в кулак бороду и нюхая ее, Свияжский.
— Ну, про это единомыслие еще другое можно сказать, — сказал князь. — Вот
у меня зятек, Степан Аркадьич, вы его знаете. Он теперь
получает место члена от комитета комиссии и еще что-то, я не помню. Только делать там нечего — что ж, Долли, это не секрет! — а 8000 жалованья. Попробуйте, спросите
у него, полезна ли его служба, — он вам докажет, что самая нужная. И он правдивый человек, но нельзя же не верить в пользу восьми тысяч.
За несколько недель пред этим Левин писал брату, что по продаже той маленькой части, которая оставалась
у них неделенною в доме, брат имел
получить теперь свою долю, около 2000 рублей.
— А, ты не уехала еще? Я хотела сама быть
у тебя, — сказала она, — нынче я
получила письмо от Стивы.
— Да объясните мне, пожалуйста, — сказал Степан Аркадьич, — что это такое значит? Вчера я был
у него по делу сестры и просил решительного ответа. Он не дал мне ответа и сказал, что подумает, а нынче утром я вместо ответа
получил приглашение на нынешний вечер к графине Лидии Ивановне.
— Да, папа, — отвечала Кити. — Но надо знать, что
у них трое детей, никого прислуги и почти никаких средств. Он что-то
получает от Академии, — оживленно рассказывала она, стараясь заглушить волнение, поднявшееся в ней вследствие странной в отношении к ней перемены Анны Павловны.
Посмотревшись в зеркало, Левин заметил, что он красен; но он был уверен, что не пьян, и пошел по ковровой лестнице вверх за Степаном Аркадьичем. Наверху,
у поклонившегося, как близкому человеку, лакея Степан Аркадьич спросил, кто
у Анны Аркадьевны, и
получил ответ, что господин Воркуев.
Представьте себе, должен бы я был сказать ему, что
у вас хозяйство ведется, как
у старика, что вы нашли средство заинтересовывать рабочих в успехе работы и нашли ту же середину в усовершенствованиях, которую они признают, — и вы, не истощая почвы,
получите вдвое, втрое против прежнего.
Как бы то ни было, когда он простился с ним на седьмой день, пред отъездом его в Москву, и
получил благодарность, он был счастлив, что избавился от этого неловкого положения и неприятного зеркала. Он простился с ним на станции, возвращаясь с медвежьей охоты, где всю ночь
у них было представление русского молодечества.
Ласка подскочила к нему, поприветствовала его, попрыгав, спросила
у него по-своему, скоро ли выйдут те, но, не
получив от него ответа, вернулась на свой пост ожидания и опять замерла, повернув на бок голову и насторожив одно ухо.
Письмо было от Облонского. Левин вслух прочел его. Облонский писал из Петербурга: «Я
получил письмо от Долли, она в Ергушове, и
у ней всё не ладится. Съезди, пожалуйста, к ней, помоги советом, ты всё знаешь. Она так рада будет тебя видеть. Она совсем одна, бедная. Теща со всеми еще зa границей».
— Рады, а не дали знать.
У меня брат живет. Уж я от Стивы
получил записочку, что вы тут.
В других домах рассказывалось это несколько иначе: что
у Чичикова нет вовсе никакой жены, но что он, как человек тонкий и действующий наверняка, предпринял, с тем чтобы
получить руку дочери, начать дело с матери и имел с нею сердечную тайную связь, и что потом сделал декларацию насчет руки дочери; но мать, испугавшись, чтобы не совершилось преступление, противное религии, и чувствуя в душе угрызение совести, отказала наотрез, и что вот потому Чичиков решился на похищение.
–…для расходов по экономии в моем отсутствии. Понимаешь? За мельницу ты должен
получить тысячу рублей… так или нет? Залогов из казны ты должен
получить обратно восемь тысяч; за сено, которого, по твоему же расчету, можно продать семь тысяч пудов, — кладу по сорок пять копеек, — ты
получишь три тысячи: следовательно, всех денег
у тебя будет сколько? Двенадцать тысяч… так или нет?
Тарас поглядел на этого Соломона, какого ещё не было на свете, и
получил некоторую надежду. Действительно, вид его мог внушить некоторое доверие: верхняя губа
у него была просто страшилище; толщина ее, без сомнения, увеличилась от посторонних причин. В бороде
у этого Соломона было только пятнадцать волосков, и то на левой стороне. На лице
у Соломона было столько знаков побоев, полученных за удальство, что он, без сомнения, давно потерял счет им и привык их считать за родимые пятна.
Мелькала постоянно во все эти дни
у Раскольникова еще одна мысль и страшно его беспокоила, хотя он даже старался прогонять ее от себя, так она была тяжела для него! Он думал иногда: Свидригайлов все вертелся около него, да и теперь вертится; Свидригайлов узнал его тайну; Свидригайлов имел замыслы против Дуни. А если и теперь имеет? Почти наверное можно сказать, что да.А если теперь, узнав его тайну и таким образом
получив над ним власть, он захочет употребить ее как оружие против Дуни?
Я льстил безбожно, и только что, бывало, добьюсь пожатия руки, даже взгляда, то укоряю себя, что это я вырвал его
у нее силой, что она сопротивлялась, что она так сопротивлялась, что я наверное бы никогда ничего не
получил, если б я сам не был так порочен; что она, в невинности своей, не предусмотрела коварства и поддалась неумышленно, сама того не зная, не ведая, и прочее и прочее.
— Ваши обе вещи, кольцо и часы, были
у ней под одну бумажку завернуты, а на бумажке ваше имя карандашом четко обозначено, равно как и число месяца, когда она их от вас
получила…
Пятый день из дома, и там меня ищут, и службе конец, и вицмундир в распивочной
у Египетского моста лежит, взамен чего и
получил сие одеяние… и всему конец!
Вожеватов. Где мне! Я простоват на такие дела. Смелости
у меня с женщинами нет: воспитание, знаете ли, такое, уж очень нравственное, патриархальное
получил.
Вожеватов. Встречал, да не встретил. Я вчера от Сергея Сергеича Паратова телеграмму
получил. Я
у него пароход покупаю.
Разговаривая однажды с отцом, он узнал, что
у Николая Петровича находилось несколько писем, довольно интересных, писанных некогда матерью Одинцовой к покойной его жене, и не отстал от него до тех пор, пока не
получил этих писем, за которыми Николай Петрович принужден был рыться в двадцати различных ящиках и сундуках.
— Разве мужик может верить им? Видел ты когда-нибудь с их стороны заботу об нас? Одна
у них забота — шкуру драть с мужика. Какую выгоду себе
получил? Нам от них — нет выгоды, есть только убыток силы.
— Да — о погоде!
У меня голуби ожирели, — тоскливо хрипел он, показывая в потолок пальцем цвета моркови. — Лучшая охота в городе, два раза премирована, москвичам носы утер. Тут есть такой подлец, Блинов, трактирщик, враг мой, подстрелил
у меня Херувима, лучшего турмана во всей России, — дробь эту он, убийца,
получит в морду себе…
— Может быть, но — все-таки! Между прочим, он сказал, что правительство, наверное, откажется от административных воздействий в пользу гласного суда над политическими. «Тогда, говорит, оно
получит возможность показать обществу, кто
у нас играет роли мучеников за правду. А то, говорит,
у нас слишком любят арестантов, униженных, оскорбленных и прочих, которые теперь обучаются, как надобно оскорбить и унизить культурный мир».
Создав такую организацию, мы отнимаем почву
у «ослов слева», как выразился Милюков, и
получим широкую возможность произвести во всей стране отбор лучших людей.
Волнуемый томлением о женщине, Клим чувствовал, что он тупеет, линяет, становится одержимым, как Макаров, и до ненависти завидовал Дронову, который хотя и
получил волчий билет, но на чем-то успокоился и, поступив служить в контору Варавки, продолжал упрямо готовиться к экзамену зрелости
у Томилина.
В жизнь Самгина бесшумно вошел Миша. Он оказался исполнительным лакеем, бумаги переписывал не быстро, но четко, без ошибок, был молчалив и смотрел в лицо Самгина красивыми глазами девушки покорно, даже как будто с обожанием. Чистенький, гладко причесанный, он сидел за маленьким столом в углу приемной,
у окна во двор, и, приподняв правое плечо, засевал бумагу аккуратными, круглыми буквами. Попросил разрешения читать книги и,
получив его, тихо сказал...
Была
у Самгина смутная надежда, что в ту минуту, когда он увидит царя, все пережитое, передуманное им
получит окончательное завершение.
— Шел бы ты, брат, в институт гражданских инженеров. Адвокатов
у нас — излишек, а Гамбетты пока не требуются. Прокуроров — тоже, в каждой газете по двадцать пять штук. А вот архитекторов — нет, строить не умеем. Учись на архитектора. Тогда
получим некоторое равновесие: один брат — строит, другой — разрушает, а мне, подрядчику, выгода!
— Сорок три дня, 1225 рублей, а выдали нам на харчи за все время 305 рублей. И — командуют: поезжайте в Либаву, там
получите расчет и работу. А в Либаве предусмотрительно взяли
у нас денежный документ да, сосчитав беженцами, отправили сюда.
Иван Петрович стоял, прислонясь к фонарю, надув щеки, оттопырив губы, шапка съехала на глаза ему, и вид
у него был такой, точно он только что
получил удар по затылку.
— Петровна
у меня вместо матери, любит меня, точно кошку. Очень умная и революционерка, — вам смешно? Однако это верно: терпеть не может богатых, царя, князей, попов. Она тоже монастырская, была послушницей, но накануне пострига
у нее случился роман и выгнали ее из монастыря. Работала сиделкой в больнице, была санитаркой на японской войне, там
получила медаль за спасение офицеров из горящего барака. Вы думаете, сколько ей лет — шестьдесят? А ей только сорок три года. Вот как живут!
— Как в цирке, упражняются в головоломном, Достоевским соблазнены, — говорил Бердников. — А здесь интеллигент как раз достаточно сыт, буржуазия его весьма вкусно кормит.
У Мопассана — яхта,
у Франса — домик,
у Лоти — музей. Вот, надобно надеяться, и
у нас лет через десять — двадцать интеллигент
получит норму корма, ну и почувствует, что ему с пролетарием не по пути…
Обломову в самом деле стало почти весело. Он сел с ногами на диван и даже спросил: нет ли чего позавтракать. Съел два яйца и закурил сигару. И сердце и голова
у него были наполнены; он жил. Он представлял себе, как Ольга
получит письмо, как изумится, какое сделает лицо, когда прочтет. Что будет потом?..
— Постой, постой! Куда ты? — остановил его Обломов. —
У меня еще есть дело, поважнее. Посмотри, какое я письмо от старосты
получил, да реши, что мне делать.
Лица
у ней почти вовсе не было: только и был заметен нос; хотя он был небольшой, но он как будто отстал от лица или неловко был приставлен, и притом нижняя часть его была вздернута кверху, оттого лица за ним было незаметно: оно так обтянулось, выцвело, что о носе ее давно уже
получишь ясное понятие, а лица все не заметишь.
«Жених, жених!» — написано
у всех на лбу, а он еще не просил согласия тетки,
у него ни гроша денег нет, и он не знает, когда будут, не знает даже, сколько он
получит дохода с деревни в нынешнем году; дома в деревне нет — хорош жених!
— Ты будешь
получать втрое больше, — сказал он, — только я долго твоим арендатором не буду, —
у меня свои дела есть. Поедем в деревню теперь, или приезжай вслед за мной. Я буду в имении Ольги: это в трехстах верстах, заеду и к тебе, выгоню поверенного, распоряжусь, а потом являйся сам. Я от тебя не отстану.
— Ну, ну, отстань! Сказал — завтра, так завтра и
получишь. Иди к себе, а я займусь:
у меня поважнее есть забота.
Она ехала и во французский спектакль, но содержание пьесы
получало какую-то связь с ее жизнью; читала книгу, и в книге непременно были строки с искрами ее ума, кое-где мелькал огонь ее чувств, записаны были сказанные вчера слова, как будто автор подслушивал, как теперь бьется
у ней сердце.
Отец Андрюши был агроном, технолог, учитель.
У отца своего, фермера, он взял практические уроки в агрономии, на саксонских фабриках изучил технологию, а в ближайшем университете, где было около сорока профессоров,
получил призвание к преподаванию того, что кое-как успели ему растолковать сорок мудрецов.
Он имеет своего какого-то дохода рублей триста в год, и сверх того он служит в какой-то неважной должности и
получает неважное жалованье: нужды не терпит и денег ни
у кого не занимает, а занять
у него и подавно в голову никому не приходит.
— А
у тебя разве ноги отсохли, что ты не можешь постоять? Ты видишь, я озабочен — так и подожди! Не належался еще там? Сыщи письмо, что я вчера от старосты
получил. Куда ты его дел?
Но там удивились, денег ей не дали, а сказали, что если
у Ильи Ильича есть вещи какие-нибудь, золотые или, пожалуй, серебряные, даже мех, так можно заложить и что есть такие благодетели, что третью часть просимой суммы дадут до тех пор, пока он опять
получит из деревни.
Накануне отъезда
у него ночью раздулась губа. «Муха укусила, нельзя же с этакой губой в море!» — сказал он и стал ждать другого парохода. Вот уж август, Штольц давно в Париже, пишет к нему неистовые письма, но ответа не
получает.
Потом, когда он
получил деньги из деревни, братец пришли к нему и объявили, что ему, Илье Ильичу, легче будет начать уплату немедленно из дохода; что года в три претензия будет покрыта, между тем как с наступлением срока, когда документ будет подан ко взысканию, деревня должна будет поступить в публичную продажу, так как суммы в наличности
у Обломова не имеется и не предвидится.
— Там
получи от Калинникова триста пятьдесят рублей, а лошадь оставь
у него.