Неточные совпадения
Получая, без всяких лукавых ухищрений, с имения столько дохода, сколько нужно было ему, чтоб каждый день обедать и ужинать без меры, с семьей и
разными гостями, он благодарил Бога и считал грехом стараться приобретать больше.
Кафры приносили слоновую кость, страусовые перья, звериные кожи и взамен кроме необходимых полевых орудий,
разных ремесленных инструментов, одежд
получали, к сожалению, порох и крепкие напитки. Новые пришельцы приобрели значительные земли и поcвятили себя особой отрасли промышленности — овцеводству. Они облагородили грубую туземную овцу: успех превзошел ожидания, и явилась новая, до тех пор неизвестная статья торговли — шерсть.
Мы отправились туда, к счастью недалеко, и, после хождения по
разным комнатам и отделениям, наконец
получили записку и отправились.
Это убеждение было так сильно, что никто не решался отказать ему в этом, и он
получал каждый год, в виде отчасти пенсии, отчасти вознаграждения за членство в высшем государственном учреждении и за председательство в
разных комиссиях, комитетах, несколько десятков тысяч рублей и, сверх того, высоко ценимые им всякий год новые права на нашивку новых галунов на свои плечи или панталоны и на поддевание под фрак новых ленточек и эмалевых звездочек.
Таким образом сделалось всем известно, что Привалов провел в Петербурге очень бурную молодость в среде jeunesse doree самой высшей пробы; подробно описывали наружность его любовниц с стереотипными французскими кличками, те подарки, которые они в
разное время
получали от Привалова в форме букетов из сторублевых ассигнаций, баснословной величины брильянтов, целых отелей, убранных с княжеской роскошью.
Привалов уже успел сбыть очень выгодно несколько больших партий на заводы, а затем
получил ряд солидных заказов от
разных торговых фирм.
И вражда эта
получила у нас
разные формы идеологических оправданий.
— Мне жаль вас, — сказала Верочка: — я вижу искренность вашей любви (Верочка, это еще вовсе не любовь, это смесь
разной гадости с
разной дрянью, — любовь не то; не всякий тот любит женщину, кому неприятно
получить от нее отказ, — любовь вовсе не то, — но Верочка еще не знает этого, и растрогана), — вы хотите, чтобы я не давала вам ответа — извольте. Но предупреждаю вас, что отсрочка ни к чему не поведет: я никогда не дам вам другого ответа, кроме того, какой дала нынче.
После Сенатора отец мой отправлялся в свою спальную, всякий раз осведомлялся о том, заперты ли ворота,
получал утвердительный ответ, изъявлял некоторое сомнение и ничего не делал, чтобы удостовериться. Тут начиналась длинная история умываний, примочек, лекарств; камердинер приготовлял на столике возле постели целый арсенал
разных вещей: склянок, ночников, коробочек. Старик обыкновенно читал с час времени Бурьенна, «Memorial de S-te Helene» и вообще
разные «Записки», засим наступала ночь.
— Так по-людски не живут, — говорил старик отец, — она еще ребенок, образования не
получила, никакого разговора, кроме самого обыкновенного, не понимает, а ты к ней с высокими мыслями пристаешь, молишься на нее. Оттого и глядите вы в
разные стороны. Только уж что-то рано у вас нелады начались; не надо было ей позволять гостей принимать.
И действительно, не раз случалось, что любезный сынок, воспользовавшись случайно оброненным словом, втягивал отца в
разные предприятия, в качестве дольщика, и потом,
получив более или менее крупную сумму, не упоминал ни о деньгах, ни о «доле».
Со стороны кредиторов были
разные глумления над своими должниками. Вдруг кредитор перестает вносить кормовые. И тогда должника выпускают. Уйдет счастливый, радостный, поступит на место и только что начнет устраиваться, а жестокий кредитор снова вносит кормовые и
получает от суда страшную бумагу, именуемую: «поимочное свидетельство».
Он уже отбыл каторгу и занимается теперь торговлей, исполняет также
разные поручения по дорожной и иным частям,
получая за это жалованье старшего надзирателя.
Кроме этих официально признанных пенсионеров, я отметил живущими на счет казны также и тех ссыльных, которые
получают от нее жалованье за
разные услуги, например: учителя, писаря, надзиратели и т. п.
Сахалинский ссыльный, пока состоит на казенном довольствии,
получает ежедневно: 3 ф. печеного хлеба, 40 зол. мяса, около 15 зол. крупы и
разных приварочных продуктов на 1 копейку; в постный же день мясо заменяется 1 фунтом рыбы.
«Бертольд, божиею милостию святыя Майнцкия епархии архиепископ, в Германии архиканцлер и курфирст. Хотя для приобретения человеческого учения чрез божественное печатания искусство возможно с изобилием и свободнее
получать книги, до
разных наук касающиеся, но до сведения нашего дошло, что некоторые люди, побуждаемые суетныя славы или богатства желанием, искусство сие употребляют во зло и данное для научения в житии человеческом обращают на пагубу и злоречие.
Так открыл торговлю солдат, выезжая по воскресеньям с своим зеленым сундуком. А потом он сколотил из досок балаган и разложил товар по прилавку. Дальше явилась лавчонка вроде хлевушка. Торговля шла у солдата хорошо, потому что он стал давать поденщицам в долг под двухнедельную выписку, а
получать деньги ходил прямо в контору. Через два месяца зеленый сундук явился уж с крупой, солью и
разным приварком.
За три дня до праздников я
получил, почтенный Николай Иванович, ваше письмо от 21 марта. Благодарю вас очень, что побеседовали со мной… [Дальше — просьбы о хлопотах в министерстве о
разных сибиряках.]
«Видно, что доброму другу моему, Матрене Михеевне, судьба
получать от меня послания из
разных темных углов России.
После приезда, на другой день, он отправился к фотографу Мезеру, захватив с собою соломенную девушку Бэлу, и снялся с ней в
разных позах, причем за каждый негатив
получил по три рубля, а женщине дал по рублю. Снимков было двадцать. После этого он поехал к Барсуковой.
Несмотря, однако же, на все предосторожности, я как-то простудился,
получил насморк и кашель и, к великому моему горю, должен был оставаться заключенным в комнатах, которые казались мне самою скучною тюрьмою, о какой я только читывал в своих книжках; а как я очень волновался рассказами Евсеича, то ему запретили доносить мне о
разных новостях, которые весна беспрестанно приносила с собой; к тому же мать почти не отходила от меня.
Самое любимое мое дело было читать ей вслух «Россиаду» и
получать от нее
разные объяснения на не понимаемые мною слова и целые выражения.
Отец с матерью старались растолковать мне, что совершенно добрых людей мало на свете, что парашинские старики, которых отец мой знает давно, люди честные и правдивые, сказали ему, что Мироныч начальник умный и распорядительный, заботливый о господском и о крестьянском деле; они говорили, что, конечно, он потакает и потворствует своей родне и богатым мужикам, которые находятся в милости у главного управителя, Михайлы Максимыча, но что как же быть? свой своему поневоле друг, и что нельзя не уважить Михайле Максимычу; что Мироныч хотя гуляет, но на работах всегда бывает в трезвом виде и не дерется без толку; что он не поживился ни одной копейкой, ни господской, ни крестьянской, а наживает большие деньги от дегтя и кожевенных заводов, потому что он в части у хозяев, то есть у богатых парашинских мужиков, промышляющих в башкирских лесах сидкою дегтя и покупкою у башкирцев кож
разного мелкого и крупного скота; что хотя хозяевам маленько и обидно, ну, да они богаты и
получают большие барыши.
Он полечился в Москве с год и потом переехал с своей женой и дочкой Настенькой в Багрово; но и слепой, он постоянно занимался
разными чужими тяжебными делами, с которыми приезжали к нему поверенные, которые ему читались вслух и по которым он диктовал просьбы в сенат, за что
получал по-тогдашнему немалую плату.
— Случилось это, — отвечал Живин, встав уже со своего стула и зашагав по балкону… — возвратилась она от братьев, я пришел, разумеется, к ним, чтобы наведаться об тебе; она, знаешь, так это ласково и любезно приняла меня, что я, разумеется, стал у них часто бывать, а там… слово за слово, ну, и натопленную печь раскалить опять нетрудно, — в сердчишке-то у меня опять прежний пламень вспыхнул, — она тоже, вижу, ничего: приемлет благосклонно
разные мои ей заявления; я подумал: «Что, мол, такое?!» — пришел раз домой и накатал ей длиннейшее письмо: так и так, желаю
получить вашу руку и сердце; ну, и
получил теперь все оное!
Ты, говорит, в
разное время двести рублей уж
получил, так вот тебе еще двести рублей — ступай с богом!» — «Как, говорю, двести! мне восемьсот приходится».
И подрядчик не в накладе остался, да и Родион Антоныч даром
получил материал; железо на крышу, скобки да гвоздики были припасены еще заранее, когда Родион Антоныч был еще только магазинером, — из остатков и
разной заводской «ветхости»; лес на службы и всякое прочее обзаведение привезли сами лесообъездчики тоже ни за грош, потому что Родион Антоныч, несмотря на свою официальную слепоту, постоянно ездил с Майзелем за дупелями.
Когда еще он был бойким, красивым мальчиком, приспешники и приживальцы возлагали на негр большие надежды, как на талантливого и способного ребенка; воспитание он, конечно,
получил в Париже, под руководством
разных светил педагогического мира, от которых, впрочем, не
получил ничего, кроме, органического отвращения ко всякому труду и в особенности к труду умственному.
— Задевает? — смеясь, вскричал хохол. — Эх, ненько, деньги! Были бы они у нас! Мы еще все на чужой счет живем. Вот Николай Иванович
получает семьдесят пять рублей в месяц — нам пятьдесят отдает. Так же и другие. Да голодные студенты иной раз пришлют немного, собрав по копейкам. А господа, конечно,
разные бывают. Одни — обманут, другие — отстанут, а с нами — самые лучшие пойдут…
— Нет-с, это еще после пришло, а до того со мною много иных
разных приключений было, прежде чем я
получил настоящее убеждение.
— Необходимо так, — подхватил князь. — Тем больше, что это совершенно прекратит всякий повод к
разного рода вопросам и догадкам: что и как и для чего вы составляете подобную партию? Ответ очень простой: жених человек молодой, умный, образованный, с состоянием — значит, ровня… а потом и в отношении его, на случай, если б он объявил какие-нибудь претензии, можно прямо будет сказать: «Милостивый государь, вы
получили деньги и потому можете молчать».
Забродивший слегка в головах хмель развернул чувство удовольствия. Толпа одушевилась: говор и песни послышались в
разных местах. Составился хоровод, и в средине его начала выхаживать, помахивая платочком и постукивая босовиками, веселая бабенка, а перед ней принялся откалывать вприсядку, как будто жалованье за то
получал, княжеский поваренок.
У А.В. Насонова по субботам за чаем собирались сотрудники, весело беседовали, придумывали темы для карикатур и
разные мелочи и тут же
получали гонорар. Сказал остроумно мелочь, приняли присутствовавшие —
получай наличными!
Потом все вошли в гостиную, где сидели вдвоем Егор Егорыч и Сусанна Николаевна, которые, увидав, кто к ним приехал, без сомнения, весьма удивились, и затем началась обычная сцена задушевных, хоть и бестолковых, деревенских свиданий: хозяева и гости что-то такое восклицали; все чуть-чуть не обнимались; у Сусанны Николаевны оба прибывшие гостя поцеловали с чувством руку; появилась тут же вдруг и gnadige Frau, у которой тоже оба кавалера поцеловали руку; все о
разных разностях отрывочно спрашивали друг друга и, не
получив еще ответа, рассказывали, что с ними самими было.
— О, нет, зачем же? — воскликнула она. — Если бы я стала
получать с вас все ваши долги мне, вам пришлось бы много заплатить; и я теперь требую от вас одного, чтобы вы мне выдали бумагу на свободное прожитие в продолжение всей моей жизни, потому что я желаю навсегда разъехаться с вами и жить в
разных домах.
— Нет, не редок, — скромно возразил ему Федор Иваныч, — и доказательство тому: я картину эту нашел в маленькой лавчонке на Щукином дворе посреди
разного хлама и, не дав, конечно, понять торговцу, какая это вещь, купил ее за безделицу, и она была, разумеется, в ужасном виде, так что я отдал ее реставратору, от которого сейчас только и
получил… Картину эту, — продолжал он, обращаясь к князю, — я просил бы, ваше сиятельство, принять от меня в дар, как изъявление моею глубокого уважения к вам.
Вообще Аггей Никитич держал себя в службе довольно непонятно для всех других чиновников: место его, по своей доходности с
разных статей — с раскольников, с лесопромышленников, с рыбаков на черную снасть, — могло считаться золотым дном и, пожалуй бы, не уступало даже месту губернского почтмейстера, но вся эта благодать была не для Аггея Никитича; он со своей службы
получал только жалованье да несколько сот рублей за земских лошадей, которых ему не доставляли натурой, платя взамен того деньги.
Я заговорил теперь о наказаниях, равно как и об
разных исполнителях этих интересных обязанностей, собственно потому, что, переселясь в госпиталь,
получил только тогда и первое наглядное понятие обо всех этих делах.
— А по
разным качествам и мы происходили. Вот тогда-то, братцы, и
получил я первые двести…
Хозяин очень заботился, чтобы я хорошо заработал его пять рублей. Если в лавке перестилали пол — я должен был выбрать со всей ее площади землю на аршин в глубину; босяки брали за эту работу рубль, я не
получал ничего, но, занятый этой работой, я не успевал следить за плотниками, а они отвинчивали дверные замки, ручки, воровали
разную мелочь.
12 — е декабря. Некоторое объяснение было между мною и отцом благочинным, а из-за чего? Из-за ризы плодомасовской, что не так она будто в церковь доставлена, как бы следовало, и при сем добавил он, что, мол, „и
разные слухи ходят, что вы от нее и еще нечто
получили“. Что ж, это, значит, имеет такой вид, что я будто не все для церкви пожертвованное доставил, а украл нечто, что ли?
Только при этом порядке он, как губернатор, прокурор, сенатор, член
разных советов, может
получать свои несколько тысяч жалованья, без которых он тотчас же погиб бы с своей семьей, так как, кроме как на том месте, которое он занимает, он, по своим способностям, трудолюбию и знаниям, не мог бы
получать и 0,001 того, что он
получает.
Прасковья Ивановна была очень довольна, бабушке ее стало сейчас лучше, угодник майор привез ей из Москвы много игрушек и
разных гостинцев, гостил у Бактеевой в доме безвыездно, рассыпался перед ней мелким бесом и скоро так привязал к себе девочку, что когда бабушка объявила ей, что он хочет на ней жениться, то она очень обрадовалась и, как совершенное дитя, начала бегать и прыгать по всему дому, объявляя каждому встречному, что «она идет замуж за Михаила Максимовича, что как будет ей весело, что сколько
получит она подарков, что она будет с утра до вечера кататься с ним на его чудесных рысаках, качаться на самых высоких качелях, петь песни или играть в куклы, не маленькие, а большие, которые сами умеют ходить и кланяться…» Вот в каком состоянии находилась голова бедной невесты.
Убаши
получил титул Чжорикту Хана; а прочим князьям, в том числе и остававшимся в Или, даны
разные другие княжеские титулы.
Так, в одной жалобе, посланной им в Петербург на местного губернатора, он писал без запятых и точек: «в бытность мою в губернском городе на выборах я однажды встретился с господином начальником губернии и был изруган им подлецом и мошенником», а в другой раз, в просьбе, поданной в уголовную палату, устроил, конечно с умыслом, в
разных местах подчистки некоторых слов в таком порядке, что
получил возможность в конце прошения написать следующую оговорку: «а что в сем прошении по почищенному написано, что судившие меня, члены, уголовной, палаты, все, до, одного, взяточники, подлецы, и, дураки, то это все верно и прошу в том не сомневаться…»
Я записан в шестую часть родословной книги своей губернии;
получил в наследство по
разным прямым и боковым линиям около двух тысяч душ крестьян; учился когда-то и в России и за границей; служил неволею в военной службе; холост, корнет в отставке, имею преклонные лета, живу постоянно за границей и проедаю там мои выкупные свидетельства; очень люблю Россию, когда ее не вижу, и непомерно раздражаюсь против нее, когда живу в ней; а потому наезжаю в нее как можно реже, в экстренных случаях, подобных тому, от которого сегодня только освободился.
Гурмыжская. Благодарю вас. Я так и сама думала. Он меня не забывает, каждый год присылает мне подарки, но писем не пишет. Где он — неизвестно, и я не могу писать к нему; а я еще ему должна. Один должник его отца принес мне старый долг; сумма хотя небольшая, но она тяготит меня. Он точно скрывается от меня; все подарки я
получила из
разных концов России: то из Архангельска, то из Астрахани, то из Кишинева, то из Иркутска.
У кого есть имение — тот пусть с имения
получает; кто в
разных местах дивидендами пользуется… пусть
получает дивиденды.
С тех пор до меня доходили об нем
разные слухи. Сначала писали, что он продолжает мыслить благородно, и вследствие этого слог его циркуляров постепенно совершенствуется; потом стали писать, что он опять начал мыслить неблагородно, и вследствие этого в циркулярах его царствует полнейшая грамматическая анархия. Разумеется, по поводу первых слухов я радовался, по поводу вторых — сокрушался. Как вдруг
получаю от него письмо, которое сразу покончило с моими недоумениями.
Он был чиновником особых поручений при ком-то и ничего не делал, хотя
получал большое содержание, особенно летом, когда для него изобретали
разные командировки.