Неточные совпадения
Известно было также, что и к мадам де Помпадур проник он отнюдь не с
помощью какой-то"особенности", а просто с
помощью денежных приношений, и при ее посредстве избавился
от суда и даже
получил высшее против прежнего назначение.
Но один потерпел при выходе какое-то повреждение, воротился и
получил помощь от жителей: он был так тронут этим, что, на прощанье, съехал с людьми на берег, поколотил и обобрал поселенцев. У одного забрал всех кур, уток и тринадцатилетнюю дочь, у другого отнял свиней и жену, у старика же Севри, сверх того, две тысячи долларов — и ушел. Но прибывший вслед за тем английский военный корабль дал об этом знать на Сандвичевы острова и в Сан-Франциско, и преступник был схвачен, с судном, где-то в Новой Зеландии.
Мысль потерять отца своего тягостно терзала его сердце, а положение бедного больного, которое угадывал он из письма своей няни, ужасало его. Он воображал отца, оставленного в глухой деревне, на руках глупой старухи и дворни, угрожаемого каким-то бедствием и угасающего без
помощи в мучениях телесных и душевных. Владимир упрекал себя в преступном небрежении. Долго не
получал он
от отца писем и не подумал о нем осведомиться, полагая его в разъездах или хозяйственных заботах.
Наконец пришла и желанная смерть. Для обеих сторон она была вожделенным разрешением. Савельцев с месяц лежал на печи, томимый неизвестным недугом и не
получая врачебной
помощи, так как Анфиса Порфирьевна наотрез отказала позвать лекаря. Умер он тихо, испустив глубокий вздох, как будто радуясь, что жизненные узы внезапно упали с его плеч. С своей стороны, и тетенька не печалилась: смерть мужа освобождала
от обязанности платить ежегодную дань чиновникам.
Я попросил позволения развести маленький огонек возле того места, где мы сидели, и когда
получил позволение, то, не помня себя
от радости, принялся хлопотать об этом с
помощью Ефрема, который в дороге вдруг сделался моим как будто дядькой.
На поверку, впрочем, оказалось, что Егор Егорыч не знал аптекаря, зато очень хорошо знала и была даже дружна с Herr Вибелем gnadige Frau, которая, подтвердив, что это действительно был в самых молодых годах серьезнейший масон, с большим удовольствием изъявила готовность написать к Herr Вибелю рекомендацию о Herr Звереве и при этом так одушевилась воспоминаниями, что весь разговор вела с Егором Егорычем по-немецки, а потом тоже по-немецки написала и самое письмо, которое Егор Егорыч при коротенькой записочке
от себя препроводил к Аггею Никитичу; сей же последний,
получив оное, исполнился весьма естественным желанием узнать, что о нем пишут, но сделать это, по незнанию немецкого языка, было для него невозможно, и он возложил некоторую надежду на
помощь Миропы Дмитриевны, которая ему неоднократно хвастала, что она знает по-французски и по-немецки.
«Я уезжаю
от вас навсегда. Вы, вероятно, сами согласны, что при розни, которая открылась в наших взглядах на все в мире, нам жить вместе нельзя. Ни с какой
помощью ни ко мне, ни к сыну моему прошу вас не относиться: мы оба совершенно обеспечены казенным местом, которое я
получила у старика Оглоблина».
Когда в вас сердце признает
Права священные несчастья,
Когда к страдальцу вас влечет
Порыв нежнейшего участья, —
Ужель могли б вы не внимать
Души тоскующей взыванью?
Ужель могли б не сострадать
От вас рожденному страданью?
Ах нет! Несчастливей не тот,
Кто бедность
получил в наследство,
Недужным
помощь подает
Искусства быстрое посредство;
Но нам дано мученье знать,
Где след один есть к упованью,
Где тот лишь может сострадать,
Кто сам виною был страданью.
Адам
получил бы, конечно, в этом
помощь Божью и спас бы и Еву, и человечество
от последствий ее слабости.
При
помощи спиритизма и денег это было устроено так легко, что Глафира через месяц после приезда в Париж была принята самыми суровыми ревнительницами добродетели,
получила от них выражения внимания и дружбы и даже свободно могла бы делать втайне какие угодно тайные дела, и в свете ей нашлась бы поддержка, и всякий намек на ее прошедшее почитался бы не иначе, как злонамеренной клеветой.
Августа 6 она
получила небольшое облегчение
от болезни и просила доктора сказать фельдмаршалу, что к 8 числу она постарается кончить свое письмо. Князь Голицын донес об этом императрице. В этом донесении он заметил между прочим, что ожидаемое
от пленницы письмо покажет, нужно ли будет прибегать к
помощи священника, чтобы посредством исповеди
получить полное сознание арестантки. Августа 9 фельдмаршал
получил письмо пленницы.
Самолюбие — главная рана, нанесенная человеку первородным грехом, — мешает надлежащему восприятию реальностей, ибо самолюбие при всякой встрече с реальностью или хочет защитить себя
от боли при
помощи фантазма, или
получить удовлетворение, всегда непрочное,
от другого фантазма.
— Тебе же бы
от этого
помощь была, — снова заговорила Александра Михайловна. — Ты вот все меньше зарабатываешь: раньше семьдесят — восемьдесят рублей
получал, а нынче хорошо, как сорок придется в месяц, да и то когда не хвораешь; а теперь и совсем пустяки приносишь; хозяин вон вперед уж и давать перестал, а мы и в лавочку на книжку задолжали, и за квартиру второй месяц не платим; погребщик сегодня сказал, что больше в долг не будет отпускать. А тогда бы все-таки
помощь была тебе.
— Маленькую
помощь вы всегда можете рассчитывать
получить от меня и
от моей жены! — сказал Николай Леопольдович. — Многого у меня, поверьте — у самого нет! — печально добавил он.
Нынешней зимою я
получил письмо
от г-жи Соколовой с описанием нужды крестьян в Воронежской губернии и передал это письмо с своей заметкой в «Русские Ведомости», и с тех пор некоторые лица стали обращать ко мне свои пожертвования для
помощи нуждающимся крестьянам.
Вот те мысли и чувства, которые вызывало во мне новое сближение с крестьянской нуждой, и я счел своею обязанностью высказать их для того, чтобы люди искренние, действительно желающие отплатить народу за всё то, что мы
получали и
получаем от него, не тратили бы даром свои силы на деятельность второстепенную и часто ложную, а все силы свои употребили бы на то, без чего никакая
помощь не будет действительной, — на уничтожение всего того, что подавляет дух народа и на восстановление всего того, что может поднять его.
Но в апреле месяце я
получил новые и довольно значительные пожертвования: г-жа Мевиус прислала 400 р., по мелочи собралось рублей 300, С. Т. Морозов дал 1000 р. — собралось около двух тысяч, и, считая себя не в праве отказаться
от посредничества между жертвователями и нуждающимися, я решил поехать на место, для того чтобы наилучшим образом распределить эту
помощь.