Неточные совпадения
Левину невыносимо скучно было в этот
вечер с дамами: его, как никогда прежде, волновала мысль о том, что то недовольство хозяйством, которое он теперь испытывал, есть не исключительное его положение, а общее условие, в котором находится дело в России, что устройство какого-нибудь такого отношения рабочих, где бы они работали, как у мужика на
половине дороги, есть не мечта, а задача, которую необходимо решить. И ему казалось, что эту задачу можно решить и должно попытаться это сделать.
Вечером я имел с ним длинное объяснение: мне было досадно, что он переменился к этой бедной девочке; кроме того, что он
половину дня проводил на охоте, его обращение стало холодно, ласкал он ее редко, и она заметно начинала сохнуть, личико ее вытянулось, большие глаза потускнели.
Перед обедом общество опять сходилось для беседы или для чтения;
вечер посвящался прогулке, картам, музыке; в
половине одиннадцатого Анна Сергеевна уходила к себе в комнату, отдавала приказания на следующий день и ложилась спать.
Начал гаснуть я над писаньем бумаг в канцелярии; гаснул потом, вычитывая в книгах истины, с которыми не знал, что делать в жизни, гаснул с приятелями, слушая толки, сплетни, передразниванье, злую и холодную болтовню, пустоту, глядя на дружбу, поддерживаемую сходками без цели, без симпатии; гаснул и губил силы с Миной: платил ей больше
половины своего дохода и воображал, что люблю ее; гаснул в унылом и ленивом хождении по Невскому проспекту, среди енотовых шуб и бобровых воротников, — на
вечерах, в приемные дни, где оказывали мне радушие как сносному жениху; гаснул и тратил по мелочи жизнь и ум, переезжая из города на дачу, с дачи в Гороховую, определяя весну привозом устриц и омаров, осень и зиму — положенными днями, лето — гуляньями и всю жизнь — ленивой и покойной дремотой, как другие…
В назначенный
вечер Райский и Беловодова опять сошлись у ней в кабинете. Она была одета, чтобы ехать в спектакль: отец хотел заехать за ней с обеда, но не заезжал, хотя было уже
половина восьмого.
Что за плавание в этих печальных местах! что за климат! Лета почти нет: утром ни холодно, ни тепло, а
вечером положительно холодно. Туманы скрывают от глаз чуть не собственный нос. Вчера палили из пушек, били в барабан, чтоб навести наши шлюпки с офицерами на место, где стоит фрегат. Ветра большею частию свежие, холодные, тишины почти не бывает, а
половина июля!
Дорогу эту можно назвать прекрасною для верховой езды, но только не в грязь. Мы легко сделали тридцать восемь верст и слезали всего два раза, один раз у самого Аяна, завтракали и простились с Ч. и Ф., провожавшими нас, в другой раз на
половине дороги полежали на траве у мостика, а потом уже ехали безостановочно. Но тоска: якут-проводник, едущий впереди, ни слова не знает по-русски, пустыня тоже молчит, под конец и мы замолчали и часов в семь
вечера молча доехали до юрты, где и ночевали.
Раньше эти
вечера были скучны до тошноты, потому что на
половине Марьи Степановны собиралось только исключительно женское общество, да и какое общество: приплетется старуха Размахнина, придет Павла Ивановна со своими бесконечными кружевами, иногда навернется еще какая-нибудь старушка — вот и все.
Надежда Васильевна
вечером тоже редко показывалась на
половине Марьи Степановны, потому что обыкновенно в это время занималась у себя в комнате, — «читала в книжку», как говорила про нее Марья Степановна.
Василий Назарыч
половину года проводил на приисках, а другую
половину почти все
вечера у него были заняты кабинетной работой или визитами разных нужных людей.
В полдень мы были на
половине пути от Тадушу до перевала, а к
вечеру дошли до реки Удагоу [У-да-гоу — пятая большая долина.], самого верхнего притока Динзахе.
Вечером я узнал от него, что на 4 км ниже в Иман впадает еще одна большая река — Нэйцухе [Нэй-чу-хэ — река, вытекающая изнутри.]. Почти
половина ее протекает по низине Лофанзы среди кочковатых болот, покрытых высокой травой и чахлой кустарниковой порослью. По его словам, Нэйцухе очень извилиста. Густые смешанные леса начинаются в 40 км от Имана. Потом идут гари и лесные болота. Из притоков Нэйцухе река Хайнето [Хэй-ни-дао — дорога с черной грязью.] славится как местность, богатая женьшенем.
Но это были только мимолетные отголоски, да и то лишь сначала. А вообще,
вечер шел весело, через полчаса уж и вовсе весело. Болтали, играли, пели. Она спит крепко, уверяет Мосолов, и подает пример. Да и нельзя помешать, в самом деле: комната, в которой она улеглась, очень далеко от зала, через три комнаты, коридор, лестницу и потом опять комнату, на совершенно другой
половине квартиры.
Но мы показали тебе только конец моей
половины дня, работы, и начало ее
половины; — мы еще посмотрим на них
вечером, через два месяца».
— Дмитрий, ты стал плохим товарищем мне в работе. Пропадаешь каждый день на целое утро, и на
половину дней пропадаешь по
вечерам. Нахватался уроков, что ли? Так время ли теперь набирать их? Я хочу бросить и те, которые у меня есть. У меня есть рублей 40 — достанет на три месяца до окончания курса. А у тебя было больше денег в запасе, кажется, рублей до сотни?
До
половины лета
Снега лежат в оврагах и лядинах,
Из них ползут туманы по утрам,
А к
вечеру выходят злые сестры —
Трясучие и бледные кумохи.
…Прошли недели две. Мужу было все хуже и хуже, в
половину десятого он просил гостей удаляться, слабость, худоба и боль возрастали. Одним
вечером, часов в девять, я простился с больным. Р. пошла меня проводить. В гостиной полный месяц стлал по полу три косые бледно-фиолетовые полосы. Я открыл окно, воздух был чист и свеж, меня так им и обдало.
И вот, в
половине июня (мы, дети, уж собрались в это время в деревню из заведений на каникулы), часу в седьмом
вечера, на дороге, ведущей в Москву, показалась из-за леса знакомая четвероместная коляска, а через несколько минут она была уже у крыльца.
Сентябрь уже подходил к
половине; главная масса полевых работ отошла; девушки по
вечерам собирались в девичьей и сумерничали; вообще весь дом исподволь переходил на зимнее положение.
Обилие фруктов и в особенности ягод было такое, что с конца июня до
половины августа господский дом положительно превращался в фабрику, в которой с утра до
вечера производилась ягодная эксплуатация.
Весь дом был тесно набит невиданными мною людьми: в передней
половине жил военный из татар, с маленькой круглой женою; она с утра до
вечера кричала, смеялась, играла на богато украшенной гитаре и высоким, звонким голосом пела чаще других задорную песню...
В первые же дни по приезде мать подружилась с веселой постоялкой, женой военного, и почти каждый
вечер уходила в переднюю
половину дома, где бывали и люди от Бетленга — красивые барыни, офицера. Дедушке это не нравилось, не однажды, сидя в кухне, за ужином, он грозил ложкой и ворчал...
Когда наконец они повернули с двух разных тротуаров в Гороховую и стали подходить к дому Рогожина, у князя стали опять подсекаться ноги, так что почти трудно было уж и идти. Было уже около десяти часов
вечера. Окна на
половине старушки стояли, как и давеча, отпертые, у Рогожина запертые, и в сумерках как бы еще заметнее становились на них белые спущенные сторы. Князь подошел к дому с противоположного тротуара; Рогожин же с своего тротуара ступил на крыльцо и махал ему рукой. Князь перешел к нему на крыльцо.
Эта семейная
половина состояла из залы, обращавшейся, когда надо, в столовую, из гостиной, которая была, впрочем, гостиною только поутру, а
вечером обращалась в кабинет Гани и в его спальню, и, наконец, из третьей комнаты, тесной и всегда затворенной: это была спальня Нины Александровны и Варвары Ардалионовны.
Вечером, в
половине восьмого часа, Розанов выпил наскоро стакан чаю, вышел из дома, сторговал извозчика на Мясницкую и поехал.
Оба брата Захаревских занимали одну квартиру, но с двумя совершенно отдельными
половинами, и сходились только или обедать в общую столовую, или по
вечерам — в общую, богато убранную гостиную, где и нашли их наши гости.
Меня тамждут, но зато я
вечером буду свободен, совершенно свободен, как ветер, и сегодняшний
вечер вознаградит меня за эти последние два дня и две ночи, в которые я написал три печатных листа с
половиною.
Ромашов долго кружил в этот
вечер по городу, держась все время теневых сторон, но почти не сознавая, по каким улицам он идет. Раз он остановился против дома Николаевых, который ярко белел в лунном свете, холодно, глянцевито и странно сияя своей зеленой металлической крышей. Улица была мертвенно тиха, безлюдна и казалась незнакомой. Прямые четкие тени от домов и заборов резко делили мостовую пополам — одна
половина была совсем черная, а другая масляно блестела гладким, круглым булыжником.
— Ерунда. У нас одинаковый размер. Семь или семь с
половиной, э-небольшая разница.
Вечером я тебе пришлю мои, спросишь у фельдфебеля. Ступай. Ну, что же ты стоишь?
У них, говорили они, не было никаких преступных, заранее обдуманных намерений. Была только мысль — во что бы то ни стало успеть прийти в лагери к восьми с
половиною часам
вечера и в срок явиться дежурному офицеру. Но разве виноваты они были в том, что на балконе чудесной новой дачи, построенной в пышном псевдорусском стиле, вдруг показались две очаровательные женщины, по-летнему, легко и сквозно одетые. Одна из них, знаменитая в Москве кафешантанная певица, крикнула...
Совершить прием Сусанны Николаевны в ложу между моими кузьмищевскими масонами положено было в
половине филипповского поста, и посвящение это произошло гораздо торжественнее, чем предполагалось. Часов в десять
вечера в одну из суббот Сусанна Николаевна должна была доехать на лошади, заложенной в одиночку, вместе с своим поручителем Сверстовым до церкви, отстоящей от дому, по крайней мере, в полуверсте. Однако, сойдя с лестницы, Сусанна Николаевна объявила решительным голосом, что она желает идти пешком.
Миропа Дмитриевна потупилась, понимая так, что Аггей Никитич опять-таки говорит какой-то вздор, но ничего, впрочем, не возразила ему, и Зверев ушел на свою
половину, а Миропа Дмитриевна только кинула ему из своих небольших глаз молниеносный взор, которым как бы говорила: «нет, Аггей Никитич, вы от меня так легко не отделаетесь!», и потом,
вечером, одевшись хоть и в домашний, но кокетливый и отчасти моложавый костюм, сама пришла к своему постояльцу, которого застала в халате.
Так Мошка и сделал.
Половину косушки Мина Праздников выпил сам, а другую
половину почти насильно вылил Мошке в горло. И когда поздно
вечером они возвращались из парка домой и Мошка совсем без пути орал, то Мина, усмотрев в лице Ошмянского укоризненное выражение, объяснил...
— Вольному воля, — заметил Крупов, зевая и направляя стопы свои к рельефному дивану, на котором преспокойно проспал до
половины осьмого — час, в который он вставал ежедневно, несмотря на то — в десять ли
вечера он ложился или в семь поутру.
Не зная, чем наполнить конец
вечера (было только
половина двенадцатого, а ужина у Грызуновых не полагалось), он с тоской обводил глазами присутствующих, как бы вызывая охотников на состязание.
Александр Иванович был председателем Грузинского общества.
Вечера в пользу учащихся, устраиваемые этим обществом, отличались такой простотой и красотой экзотики, с очаровательной лезгинкой, что самая разнообразная публика столицы битком набивала Колонный зал теперешнего Дома союзов, и
половина ее не могла сдержаться, чтобы не хлопать в ладоши в такт лезгинки.
В знакомом же нам трактире, только в черной
половине его, сидел небритый, грязный субъект. Было семь часов
вечера.
Впоследствии, обсидевшись в деревне, этот Gigot сделался большим сонею, и чуть часовая стрелка
вечером переходила за
половину десятого, он уже начинал позевывать, и, шевеля тяготеющими веками, сам подговаривался...
Мы очутились на улице вдвоем с Неуважай-Корыто. Воздух был влажен и еще более неподвижен, нежели с
вечера. Нева казалась окончательно погруженною в сон; городской шум стих, и лишь внезапный и быстро улетучивавшийся стук какого-нибудь запоздавшего экипажа напоминал, что город не совсем вымер. Солнце едва показывалось из-за домовых крыш и разрисовывало причудливыми тенями лицо Неуважай-Корыто. Верхняя
половина этого лица была ярко освещена, тогда как нижняя часть утопала в тени.
Вечером Аделаида Ивановна, почувствовав себя после сна бодрой, приоделась и вышла на мужскую
половину, где застала брата, по обыкновению, в диванной, а вместе с ним и графа Хвостикова, нарочно целый день не уходившего для нее из дому, чтобы еще более к ней приласкаться.
Целый
вечер и большую
половину ночи провели мы в разговорах и слезах; но как всему есть мера, то и мы, можно сказать, пресытились слезами и заснули.
Вечером, для старших классов в 10 часов, по приглашению дежурного надзирателя, все становились около своих мест и, сложивши руки с переплетенными пальцами, на минуту преклоняли головы, и затем каждый, сменив одежду на халат, а сапоги на туфли, клал платье на свое место на стол и ставил сапоги под лавку; затем весь класс с величайшей поспешностью сбегал три этажа по лестнице и, пробежав через нетопленые сени, вступал в другую
половину здания, занимаемого, как сказано выше, темными дортуарами.
Я взял все ее сто шестьдесят фридрихсдоров, но под двумя условиями: первое — что я не хочу играть в
половине, то есть если выиграю, то ничего не возьму себе, и второе, что
вечером Полина разъяснит мне: для чего именно ей так нужно выиграть и сколько именно денег.
Так шло время до
половины февраля; мы собирались иногда у Писарева по
вечерам, человека по два и по три, не более, часа за три перед обедом.
Этого дня Буланин дожидался с нетерпением, потому что по субботам, после уроков, воспитанники отпускались домой до восьми с
половиной часов
вечера воскресенья.
Вечером Буланину, вместе с прочими новичками, дали в каменной кружке мутного сладкого чаю и
половину французской булки. Но булка оказалась кислой на вкус, а чай отдавал рыбой. После чая дядька показал Буланину его кровать.
После светлого летнего дня наступил ясный и тихий
вечер: заря пылала; до
половины облитый ее багрянцем, широкий пруд стоял неподвижным зеркалом, величаво отражая в серебристой мгле своего глубокого лона и всю воздушную бездну неба, и опрокинутые, как бы почерневшие деревья, и дом.
Учитель не все свои деньги пропивал; по крайней мере
половину их он тратил на детей Въезжей улицы. Бедняки всегда детьми богаты; на этой улице, в ее пыли и ямах, с утра до
вечера шумно возились кучи оборванных, грязных и полуголодных ребятишек.
Выжидать удобного случая Савелью пришлось недолго. В тот же
вечер, когда играли на
половине Поликарпа Тарасыча, он рассказал историю избиения Мишки генеральшей так, что Смагин не мог не слышать, но барин и тут не выдал себя, а только покосился на подручного и закусил один ус.
Каждый
вечер на
половине Поликарпа Тарасыча шла крупная игра.