Неточные совпадения
— Осталось неизвестно, кто убил госпожу Зотову? Плохо
работает ваша
полиция. Наш Скотланд-ярд узнал бы, о да! Замечательная была русская женщина, — одобрил он. — Несколько… как это говорится? — обре-ме-не-на знаниями, которые не имеют практического значения, но все-таки обладала сильным практическим умом. Это я замечаю у многих: русские как будто стыдятся практики и прячут ее, орнаментируют религией, философией, этикой…
— Мне рассказала Китаева, а не он, он — отказался, — голова болит. Но дело не в этом. Я думаю — так: вам нужно вступить в историю, основание: Михаил
работает у вас, вы — адвокат, вы приглашаете к себе двух-трех членов этого кружка и объясняете им, прохвостам, социальное и физиологическое значение их дурацких забав. Так! Я — не могу этого сделать, недостаточно авторитетен для них, и у меня — надзор
полиции; если они придут ко мне — это может скомпрометировать их. Вообще я не принимаю молодежь у себя.
Посредине бульвара конные жандармы носились за студентами.
Работали с одной стороны нагайками, а с другой — палками и камнями. По бульвару метались лошади без всадников, а соседние улицы переполнились любопытными. Свалка шла вовсю: на помощь
полиции были вызваны казаки, они окружили толпу и под усиленным конвоем повели в Бутырскую тюрьму. «Ляпинка» — описанное выше общежитие студентов Училища живописи — вся сплошь высыпала на бульвар.
Ни учиться, ни
работать; только беспошлинно праздношататься — полная свобода, да и то ежели
полиция не заподозрит.
Подшибал использовали иногда типографщики при забастовках наборщиков, и они
работали под защитой
полиции.
Еще с 1825 году, когда я
работал по моему малярному мастерству в казармах гвардейского экипажа и донес тогдашнему санкт-петербургскому генерал-губернатору Милорадовичу […граф Милорадович Михаил Андреевич (1771—1825) — с. — петербургский генерал-губернатор, убитый декабристом П.Г.Каховским.] о бунте, замышляемом там между солдатами против ныне благополучно царствующего государя императора Николая Павловича, и когда господин петербургский генерал-губернатор, не вняв моему доносу, приказал меня наказать при
полиции розгами, то злоба сих фармазонов продолжается и до днесь, и сотворили они, аки бы я скопец и распространитель сей веры.
Железные дороги, телеграфы, телефоны, фотографии и усовершенствованный способ без убийства удаления людей навеки в одиночные заключения, где они, скрытые от людей, гибнут и забываются, и многие другие новейшие изобретения, которыми преимущественно перед другими пользуются правительства, дают им такую силу, что, если только раз власть попала в известные руки и
полиция, явная и тайная, и администрация, и всякого рода прокуроры, тюремщики и палачи усердно
работают, нет никакой возможности свергнуть правительство, как бы оно ни было безумно и жестоко.
Просить милостыни? Он уже пробовал это средство сегодня два раза. Но в первый раз какой-то господин в енотовой шубе прочел ему наставление, что надо
работать, а не клянчить, а во второй — его обещали отправить в
полицию.
Если бы я служила где-нибудь, — в
полиции, на телеграфе, — я
работала бы на кухарку…
В эти тёмные обидные ночи рабочий народ ходил по улицам с песнями, с детской радостью в глазах, — люди впервые ясно видели свою силу и сами изумлялись значению её, они поняли свою власть над жизнью и благодушно ликовали, рассматривая ослепшие дома, неподвижные, мёртвые машины, растерявшуюся
полицию, закрытые пасти магазинов и трактиров, испуганные лица, покорные фигуры тех людей, которые, не умея
работать, научились много есть и потому считали себя лучшими людьми в городе.
— Исправник вышел! — замечает Бурмистров, потягиваясь, и ухмыляется. — Хорошо мы говорили с ним намедни, когда меня из
полиции выпускали. «Как это, говорит, тебе не стыдно бездельничать и буянить? Надо, говорит,
работать и жить смирно!» — «Ваше, мол, благородие! Дед мой, бурмистр зареченский,
работал, и отец
работал, а мне уж надобно за них отдыхать!» — «Пропадешь ты», — говорит…
Гневом и злобой кипел он на всех: и на бурлаков, и на извозчиков, и на
полицию за то, что ее не видно, и на медленным шагом разъезжавшихся казаков, что пытаются только криками смирить головорезов — нет чтобы нагайкой хорошенько
поработать ради тишины и всеобщего благочиния.
В Тульской губернии у близких моих родственников было небольшое имение. Молодежь этой семьи деятельно
работала в революции, сыновья и дочери то и дело либо сидели в тюрьмах, либо пребывали в ссылке, либо скрывались за границей, либо высылались в родное гнездо под гласный надзор
полиции. Однажды летом к одной из дочерей приехала туда погостить Вера Ивановна. Место очень ей понравилось, и она решила тут поселиться. Ей отвели клочок земли на хуторе, отстоявшем за полторы версты от усадьбы.
А там у меня был двоюродный брат, который лудил посуду и делал жестянки. Понятно, я нанялся к нему в подмастерья, так как жить мне было нечем, ходил я босиком и оборванный… Думал так, что днем буду
работать, а ночью и по субботам учиться. Я так и делал, но узнала
полиция, что я без паспорта, и отправила меня по этапу назад к отцу…