Неточные совпадения
Точно ли так велика пропасть, отделяющая ее от сестры ее, недосягаемо огражденной стенами аристократического дома с благовонными чугунными лестницами, сияющей медью, красным деревом и коврами, зевающей за недочитанной книгой в ожидании остроумно-светского визита, где ей предстанет поле блеснуть умом и высказать вытверженные
мысли,
мысли, занимающие по законам моды на целую неделю город,
мысли не о том, что делается в ее доме и в ее поместьях, запутанных и расстроенных благодаря незнанью хозяйственного дела, а о том, какой
политический переворот готовится во Франции, какое направление принял модный католицизм.
Но господин Лебезятников, следящий за новыми
мыслями, объяснял намедни, что сострадание в наше время даже наукой воспрещено и что так уже делается в Англии, где
политическая экономия.
«Почему я обрадовался? Откуда явилась
мысль, что она может служить в
политической полиции? Как странно все…»
Подумав, он нашел, что
мысль о возможности связи Марины с
политической полицией не вызвала в нем ничего, кроме удивления. Думать об этом под смех и музыку было неприятно, досадно, но погасить эти думы он не мог. К тому же он выпил больше, чем привык, чувствовал, что опьянение настраивает его лирически, а лирика и Марина — несоединимы.
«Их
мысли знакомы мне, возможно, что они мною рождены и посеяны», — не без гордости подумал Клим Иванович. Но тут он вспомнил «Переписку» Гоголя,
политическую философию Константина Леонтьева, «Дневники» Достоевского, «Московский сборник» К. Победоносцева, брошюрку Льва Тихомирова «Почему я перестал быть революционером» и еще многое.
В разгоряченном мозгу Половодова мелькнула взбалмошная
мысль, и он решительно позвонил у подъезда заплатинского дома. Виктор Николаич был уже в постели и готовился засыпать, перебирая в уме последние
политические известия; и полураздетая Хиония Алексеевна сидела одна в столовой и потягивала херес.
И наш
политический революционизм как-то несвободен, бесплоден и инертен
мыслью.
Но абсолютностью и отвлеченностью отличаются заявления всех
политических доктринеров, которые хорошее устроение общественной жизни в
мысли принимают за жизнь.
И вот что самое важное: в «коллективистичную» эпоху происходит не только социализация и коллективизация экономической и
политической жизни, но и совести,
мысли, творчества, экстериоризации совести, т. е. перенесение ее из глубины человека, как духовного существа, вовне, на коллектив, обладающий авторитарными органами.
В
мысли пережили мы самые крайние
политические и социальные учения, и временами казалось нам, что мы прошли уже и через анархизм.
В ней нельзя найти ни малейших признаков общественной
мысли,
политического сознания.
В этих переменах именно и бросается в глаза внутреннее единство, связующее их, от диссертации, написанной на школьную задачу безансонской академии, до недавнего вышедшего carmen horrendum [ужасающей песни (лат.).] биржевого распутства, тот же порядок
мыслей, развиваясь, видоизменяясь, отражая события, идет и через «Противоречия»
политической экономии, и через его «Исповедь», и через его «журнал».
Политическая деятельность не составляла ни его силы, ни основы той
мысли, которую он облекал во все доспехи своей диалектики.
Я никогда не был политиком, и моя
мысль о злобе дня никогда не делалась
политической, она оставалась философской, моральной, заинтересованной духовной стороной вопроса.
Вихров, по наружности, слушал эти похвалы довольно равнодушно, но, в самом деле, они очень ему льстили, и он вошел в довольно подробный разговор с молодыми людьми, из которого узнал, что оба они были сами сочинители; штатский писал статьи из
политической экономии, а военный — очерки последней турецкой войны, в которой он участвовал; по некоторым
мыслям и по некоторым выражениям молодых людей, Вихров уже не сомневался, что оба они были самые невинные писатели; Мари между тем обратилась к мужу.
Там партикуляризма, в смысле
политической партии, не существует вовсе; борьба же с католицизмом ведется совсем не во имя того, что он служит помехою для исполнения начальственных предписаний, а во имя освобождения человеческой
мысли от призраков, ее угнетающих.
В это время была в моде его книжка рассказов «На Волге», а в «Русской
мысли» незадолго перед этим имел большой, заслуженный успех его прекрасный художественный рассказ «За отца» на сюжет побега из крепости
политического заключенного.
В 1881 году я служил в театре А.А. Бренко. Мой старый товарищ и друг, актер В.Н. Андреев-Бурлак, с которым мы тогда жили вдвоем в квартирке, при театре на Тверской, в доме Малкиеля, напечатал тогда в «Русской
мысли» прекрасный рассказ «За отца», в котором был описан побег из крепости
политического преступника.
Этих
мыслей я, впрочем, не высказывал, потому что Глумов непременно распек бы меня за них. Да я и сам, признаться, не придавал им особенного
политического значения, так что был даже очень рад, когда Глумов прервал их течение, пригласив меня в кабинет, где нас ожидал удивительной красоты «шартрез».
Широко развившиеся средства общения и передачи
мыслей сделали то, что для образования обществ, собраний, корпораций, конгрессов, ученых, экономических,
политических учреждений люди нашего времени не только вполне могут обходиться без правительств, но что правительства в большей части случаев скорее мешают, чем содействуют достижению этих целей.
Вся литература — и философская, и
политическая, и изящная — нашего времени поразительна в этом отношении. Какое богатство
мыслей, форм, красок, какая эрудиция, изящество, обилие
мыслей и какое не только отсутствие серьезного содержания, но какой-то страх перед всякой определенностью
мысли и выражения ее! Обходы, иносказания, шутки, общие, самые широкие соображения и ничего простого, ясного, идущего к делу, т. е. к вопросу жизни.
— Теперь-с вот что: теперь век разъединения всяких насильственных
политических сцеплений, и против этого бороться глупо-с… Извините, бросая
мысли, я увлекаюсь, но вы это оформите мягче.
И когда ей разъясняли идеи
политических комбинаций, она качала головою и отвечала, что, по ее
мысли, все это «на кота широко, а на собаку узко».
«Нечего сказать, — проговорила она сама с собой: — судьба меня балует: в любви сошлась с человеком, с которым ничего не имела общего, а в
политическом стремлении наскочила на мошенника, — умница я великая, должно быть!» Но как бы затем, чтобы рассеять в Елене эти мучительные
мысли, к ней подбежал Коля, веселенький, хорошенький, и начал ласкаться.
Вот почему мы думаем, что не только о преобразовании государства по образцу европейских Петр в это время еще не думал, но даже и
мысль «о краеугольном камне
политического могущества России» была для него по крайней мере не главною побудительною причиною путешествия.
Под влиянием этой горькой
мысли я начал задумываться и хиреть и все чаще и чаще обращал взоры в ту сторону, где благоденствовал беспечальный купец Разуваев. Вот кабы сбыть ему Монрепо со всеми потрохами: и с земским цензом, и с
политическим будущим, и с перспективой пользоваться дружеским расположением станового пристава! Вот так бы штука была!
Историческая наука недаром отделила последние четыре столетия и существенным признаком этого отграничения признала великие изобретения и открытия XV века. Здесь проявления усилий человеческой
мысли дали жизни человечества совсем иное содержание и раз навсегда доказали, что общественные и
политические формы имеют только кажущуюся самостоятельность, что они делаются шире и растяжимее по мере того, как пополняется и усложняется материал, составляющий их содержание.
Предложив в сем «Наказе» самую лучшую основу для
политического образования России, Екатерина заключает его священными, премудрыми
мыслями, которые, подобно фаросу, в течение времен должны остерегать все Монархии от
политического кораблекрушения. Сограждане! Да обновится внимание ваше: Ее глас вечной Судьбы, открывающей нам причину государственных бедствий!
Но злому року угодно было все это осмеять и оставить Александру Афанасьевичу надлежащую представительность только с одной стороны, а другую совсем испортить, и притом таким двусмысленным образом, что могло дать повод к самым произвольным толкованиям его и без того загадочного
политического образа
мыслей.
Вот непримиримое противоречие Запада и Востока. Именно это, рожденное отчаянием, своеобразие восточной
мысли и является одной из основных причин
политического и социального застоя азиатских государств. Именно этой подавленностью личности, запутанностью ее, ее недоверием к силе разума, воли и объясняется мрачный хаос
политической и экономической жизни Востока. На протяжении тысячелетий человек Востока был и все еще остается в массе своей «человеком не от мира сего».
Прошло несколько дней после ареста, наделавшего столько переполоха. Сожители все ожидали, что не сегодня — завтра нагрянут жандармы и их заберут. Каждый внезапный и порывистый звонок приводил их в смущение. И чего так страшились эти
политические жеребята, они и сами не знали, но только страшились, потому что время тогда такое было… «Там берут, тут берут — отчего же и нас не взять?» — все думает себе Малгоржан или Анцыфров, беспрестанно возвращаясь все к одной и той же господствующей и тревожащей
мысли.
— Как знать-с, может, что и новое в голову придет, — возразил Ардальон, —
мысль требует обмена. Теперича я вот как полагаю: времена-с, батюшка мой, такие, что все честные деятели должны сплотиться воедино, — тогда мы точно будем настоящею силою. Каждый на это дело обязан положить свою лепту… Тут рядом идут принципы экономические, социальный и
политические — знакомы вы с социалистами?
Это зависит, конечно, и от того, что Маркс, хотя и признанный отец «экономического материализма», совершенно не задавался основным для экономизма вопросом о природе хозяйства: он
мыслил его лишь в категориях технически-вещных или меркантильно-бухгалтерских, заимствованных из
политической экономии.
Так называемые великие государственные и
политические деятели ничего умного не говорили, это обыкновенно были общие
мысли, банальности, приспособленные к среднему человеку.
В годы моей"Библиотеки"он был дилетант, любитель театра и беллетристики, без всякой
политической окраски, но — как все тогда — с либеральным образом
мыслей, хотя и был сыном бессарабского генерал-губернатора, генерала Федорова, одного из администраторов николаевского типа.
И тут у многих участников собрания явилась
мысль о создании чего-то вроде московского клуба писателей, где бы сходились лица самых разнообразных художественных и
политических установок для хорошего, дружеского обмена мнениями.
Высказывалась
мысль, что, собственно говоря, для строительства социализма не так уж необходима предварительная
политическая свобода: устроение жизни на социалистических началах возможно и под игом самодержавия.
Невозможность
политической деятельности привела к тому, что политика была перенесена в
мысль и в литературу.
Невозможность по
политическим условиям непосредственного социального дела привела к тому, что вся активность перешла в литературу и
мысль, где все вопросы ставились и решались очень радикально.
И это государство эпохи диктатуры, эта диктатура есть диктатура миросозерцания, диктатура не только
политическая и экономическая, но и интеллектуальная, диктатура над духом, над совестью, над
мыслью.
Была минута, когда ему приходила в голову тревожная
мысль; он читал французские романы, где герой женскими интригами вовлекался в водоворот
политических действ и подобно ему вдруг похищался в карете, запертой на замок.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами
мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне
политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.