Неточные совпадения
В возок боярский их впрягают,
Готовят завтрак повара,
Горой кибитки нагружают,
Бранятся бабы, кучера.
На кляче тощей и косматой
Сидит форейтор бородатый,
Сбежалась челядь у ворот
Прощаться с барами. И вот
Уселись, и возок почтенный,
Скользя,
ползет за ворота.
«Простите, мирные места!
Прости, приют уединенный!
Увижу ль вас?..» И слез ручей
У Тани льется из очей.
— Море вовсе не такое, как я думала, — говорила она матери. — Это просто большая, жидкая скука.
Горы — каменная скука, ограниченная небом. Ночами воображаешь, что
горы ползут на дома и хотят столкнуть их
в воду, а море уже готово схватить дома…
Выбрав один из них, мы стали взбираться на хребет. По наблюдениям Дерсу, дождь должен быть затяжным. Тучи низко
ползли над землей и наполовину окутывали
горы. Следовательно, на вершине хребта мы увидели бы только то, что было
в непосредственной от нас близости. К тому же взятые с собой запасы продовольствия подходили к концу. Это принудило нас на другой день спуститься
в долину.
В ночь с 25 на 26 июня шел сильный дождь, который прекратился только к рассвету. Утром небо было хмурое; тяжелые дождевые тучи низко
ползли над землей и, как саваном, окутывали вершины
гор. Надо было ждать дождя снова.
День склонялся к вечеру. По небу медленно
ползли легкие розовые облачка. Дальние
горы, освещенные последними лучами заходящего солнца, казались фиолетовыми. Оголенные от листвы деревья приняли однотонную серую окраску.
В нашей деревне по-прежнему царило полное спокойствие. Из длинных труб фанз вились белые дымки. Они быстро таяли
в прохладном вечернем воздухе. По дорожкам кое-где мелькали белые фигуры корейцев. Внизу, у самой реки,
горел огонь. Это был наш бивак.
Хитрый Коваль пользовался случаем и каждый вечер «
полз до шинка», чтобы выпить трохи горилки и «погвалтувати» с добрыми людьми. Одна сноха Лукерья ходила с надутым лицом и сердитовала на стариков. Ее туляцкая семья собиралась уходить
в орду, и бедную бабу тянуло за ними. Лукерья выплакивала свое
горе где-нибудь
в уголке, скрываясь от всех. Добродушному Терешке-казаку теперь особенно доставалось от тулянки-жены, и он спасался от нее тоже
в шинок, где гарцевал батько Дорох.
Схематически изобразить то, что, например, творилось
в иерархии Кукарских заводов, можно так: представьте себе совершенно коническую
гору, на вершине которой стоит сам заводовладелец Лаптев; снизу со всех сторон бегут, лезут и
ползут сотни людей, толкая и обгоняя друг друга.
В бескрасочной мутной дали полинявших полей, на краю неба стояла
горой синеватая туча, от неё лениво отрывались тяжёлые клочья и
ползли к городу низко над холмами.
Он лёг спать не у себя
в каморке, а
в трактире, под столом, на котором Терентий мыл посуду. Горбун уложил племянничка, а сам начал вытирать столы. На стойке
горела лампа, освещая бока пузатых чайников и бутылки
в шкафу.
В трактире было темно,
в окна стучал мелкий дождь, толкался ветер… Терентий, похожий на огромного ежа, двигал столами и вздыхал. Когда он подходил близко к лампе, от него на пол ложилась густая тень, — Илье казалось, что это
ползёт душа дедушки Еремея и шипит на дядю...
— Бежит кто-то сюда! — тихо шепчет Иван. Смотрю под
гору — вверх по ней тени густо
ползут, небо облачно, месяц на ущербе то появится, то исчезнет
в облаках, вся земля вокруг движется, и от этого бесшумного движения ещё более тошно и боязно мне. Слежу, как льются по земле потоки теней, покрывая заросли и душу мою чёрными покровами. Мелькает
в кустах чья-то голова, прыгая между ветвей, как мяч.
Время
ползло медленно, точно тяжёлый воз
в гору, иногда оно как будто совсем останавливалось, и Николай чувствовал тяжесть
в груди, она давила все мысли, внушая желание уйти куда-нибудь, спрятаться.
Обыкновенно охотник
ползет к уткам на животе, по кочкам и мокрой траве, и стреляет только из-за куста,
в 20–30 шагах
в сидячую, причем его поганое ружье раз пять дает осечку, а выстрелив, сильно отдает
в плечо и
в щеку; если удается попасть
в цель, то тоже не малое
горе: снимай сапоги и шаровары и полезай
в холодную воду.
По небу
ползли тяжелые черные тучи:
в горах шел снег. От фанзы Кивета поднималась кверху беловатая струйка дыма. Там кто-то рубил дрова, и звук топора звонко доносился на эту сторону реки. Когда мы подошли к дому, стрелки обступили Глеголу. Он начал им рассказывать, как все случилось, а я пошел прямо к себе, разделся и сел за работу.
—
В прошлом году до губернского предводителя дошло… Меня вызвали… Директор/а — свои люди… Тогда банк шел
в гору… вклады так и
ползли… Шесть процентов платили… Выручить меня хотели… До разбирательства не дошло, до экстренного собрания там, что ли… По-товарищески поступили.
Теперь дороги были просторны и пусты, большинство обозов уже ушло на север. Носились слухи, что вокруг рыщут шайки хунхузов и нападают на отдельно идущие части. По вечерам, когда мы шли
в темноте по
горам, на отрогах сопок загадочно загоралась сухая прошлогодняя трава, и длинные ленты огня
ползли мимо нас, а кругом была тишина и безлюдие.
Дождь между тем все лил и лил. Ночи были темные, непроглядные. Холодный северный ветер уныло завывал
в горах. Войска двигались молча, черной массой, подобно тысячеголовому чудовищу. Изредка слышались проклятия по адресу Тугута, да невольно вырывавшийся крик неожиданности при падении
в бездонную пропасть выбившегося из сил или неосторожно поскользнувшегося товарища. Этот крик, да крестное знамение товарищей были ему надгробною молитвою. Чудовище
ползло дальше.