Неточные совпадения
— Говоря это, Ноздрев
показал пальцем на своего товарища.
— Ну вот уж здесь, — сказал Чичиков, — ни вот
на столько не солгал, — и
показал большим
пальцем на своем мизинце самую маленькую часть.
Хозяин игрушечной лавки начал в этот раз с того, что открыл счетную книгу и
показал ей, сколько за ними долга. Она содрогнулась, увидев внушительное трехзначное число. «Вот сколько вы забрали с декабря, — сказал торговец, — а вот посмотри,
на сколько продано». И он уперся
пальцем в другую цифру, уже из двух знаков.
— Ступайте туда, к письмоводителю, — сказал писец и ткнул вперед
пальцем,
показывая на самую последнюю комнату.
И Катерина Ивановна не то что вывернула, а так и выхватила оба кармана, один за другим наружу. Но из второго, правого, кармана вдруг выскочила бумажка и, описав в воздухе параболу, упала к ногам Лужина. Это все видели; многие вскрикнули. Петр Петрович нагнулся, взял бумажку двумя
пальцами с пола, поднял всем
на вид и развернул. Это был сторублевый кредитный билет, сложенный в восьмую долю. Петр Петрович обвел кругом свою руку,
показывая всем билет.
Приятно было наблюдать за деревьями спокойное, парадное движение праздничной толпы по аллее. Люди шли в косых лучах солнца встречу друг другу, как бы хвастливо
показывая себя, любуясь друг другом. Музыка, смягченная гулом голосов, сопровождала их лирически ласково. Часто доносился веселый смех, ржание коня, за углом ресторана бойко играли
на скрипке, масляно звучала виолончель, женский голос пел «Матчиш», и Попов, свирепо нахмурясь, отбивая такт мохнатым
пальцем по стакану, вполголоса, четко выговаривал...
— Хочется думать, что молодежь понимает свою задачу, — сказал патрон, подвинув Самгину пачку бумаг, и встал; халат распахнулся,
показав шелковое белье
на крепком теле циркового борца. — Разумеется, людям придется вести борьбу
на два фронта, — внушительно говорил он, расхаживая по кабинету, вытирая платком
пальцы. — Да,
на два: против лиходеев справа, которые доводят народ снова до пугачевщины, как было
на юге, и против анархии отчаявшихся.
— Бир, — сказал Петров,
показывая ей два
пальца. — Цвей бир! [Пару пива! (нем.)] Ничего не понимает, корова. Черт их знает, кому они нужны, эти мелкие народы? Их надобно выселить в Сибирь, вот что! Вообще — Сибирь заселить инородцами. А то, знаете, живут они
на границе, все эти латыши, эстонцы, чухонцы, и тяготеют к немцам. И все — революционеры. Знаете, в пятом году, в Риге, унтер-офицерская школа отлично расчесала латышей, били их, как бешеных собак. Молодцы унтер-офицеры, отличные стрелки…
Он быстро выпил стакан чаю, закурил папиросу и прошел в гостиную, — неуютно, не прибрано было в ней. Зеркало мельком
показало ему довольно статную фигуру человека за тридцать лет, с бледным лицом, полуседыми висками и негустой острой бородкой. Довольно интересное и даже как будто новое лицо. Самгин оделся, вышел в кухню, — там сидел товарищ Яков, рассматривая синий ноготь
на большом
пальце голой ноги.
Тесной группой шли политические, человек двадцать, двое — в очках, один — рыжий, небритый, другой — седой, похожий
на икону Николая Мирликийского, сзади их покачивался пожилой человек с длинными усами и красным носом; посмеиваясь, он что-то говорил курчавому парню, который шел рядом с ним, говорил и
показывал пальцем на окна сонных домов.
— Флеров — все умеет. И дядя Гриша Дунаев. И доктор тоже. Доктор только не свистит, у него фальшивые зубы. Флеров даже за Уральским херебтом жил. Вы умеити
показать пальцем на карте Уральский херебет?
— Обломовщина! — прошептал он, потом взял ее руку, хотел поцеловать, но не мог, только прижал крепко к губам, и горячие слезы закапали ей
на пальцы. Не поднимая головы, не
показывая ей лица, он обернулся и пошел.
— Вот-с, в контракте сказано, что
на ваш счет, — сказал Иван Матвеевич, издали
показывая пальцем в бумаге, где это сказано. — Тысячу триста пятьдесят четыре рубля двадцать восемь копеек ассигнациями всего-с! — кротко заключил он, спрятав обе руки с контрактом назади.
— Вот-с, в контракте сказано, — говорил Иван Матвеевич,
показывая средним
пальцем две строки и спрятав
палец в рукав, — извольте прочесть: «Буде же я, Обломов, пожелаю прежде времени съехать с квартиры, то обязан передать ее другому лицу
на тех же условиях или, в противном случае, удовлетворить ее, Пшеницыну, сполна платою за весь год, по первое июня будущего года», прочитал Обломов.
Рук своих он как будто стыдился, и когда говорил, то старался прятать или обе за спину, или одну за пазуху, а другую за спину. Подавая начальнику бумагу и объясняясь, он одну руку держал
на спине, а средним
пальцем другой руки, ногтем вниз, осторожно
показывал какую-нибудь строку или слово и,
показав, тотчас прятал руку назад, может быть, оттого, что
пальцы были толстоваты, красноваты и немного тряслись, и ему не без причины казалось не совсем приличным выставлять их часто напоказ.
Это было истинным громовым ударом для Ивана Матвеевича. Он вынул документ и
показал трепещущим средним
пальцем правой руки ногтем вниз,
на подпись Обломова и
на засвидетельствование маклера.
Он медленно взглянул исподлобья, сначала
на барыню, потом
на Райского, и, медленно обернувшись, задумчиво прошел двор, отворил дверь и боком перешагнул порог своей комнаты. А Егорка, пока Савелий шел по двору, скаля зубы,
показывал на него сзади
пальцем дворне и толкал Марину к окну, чтобы она взглянула
на своего супруга.
— Это я-то — главный человек? — подхватил Стебельков, весело
показывая сам
на себя
пальцем.
Хозяйка, заметив, как встречает нас арабка,
показала на нее, потом
на свою голову и поводила
пальцем по воздуху взад и вперед, давая знать, что та не в своем уме.
— Говорю вам, нечего вам бояться. Ничего
на вас не
покажу, нет улик. Ишь руки трясутся. С чего у вас пальцы-то ходят? Идите домой, не вы убили.
— А чтобы нигде ничего не осталось. Ах, как бы хорошо, кабы ничего не осталось! Знаете, Алеша, я иногда думаю наделать ужасно много зла и всего скверного, и долго буду тихонько делать, и вдруг все узнают. Все меня обступят и будут
показывать на меня
пальцами, а я буду
на всех смотреть. Это очень приятно. Почему это так приятно, Алеша?
— Видели-с, видели-с! — взвизгнул он Алеше, бледный и исступленный, и вдруг, подняв вверх кулак, со всего размаху бросил обе смятые кредитки
на песок, — видели-с? — взвизгнул он опять,
показывая на них
пальцем, — ну так вот же-с!..
— Видите, набрали ораву проклятых жиденят с восьми-девятилетнего возраста. Во флот, что ли, набирают — не знаю. Сначала было их велели гнать в Пермь, да вышла перемена, гоним в Казань. Я их принял верст за сто; офицер, что сдавал, говорил: «Беда, да и только, треть осталась
на дороге» (и офицер
показал пальцем в землю). Половина не дойдет до назначения, — прибавил он.
— Ну-тка, ну-тка,
покажи нам свою прыть! — сказал я молодому парню, лихо сидевшему
на облучке в нагольном тулупе и несгибаемых рукавицах, которые едва ему дозволяли настолько сблизить
пальцы, чтобы взять пятиалтынный из моих рук.
Приподняв иконы вверх, есаул готовился сказать короткую молитву… как вдруг закричали, перепугавшись, игравшие
на земле дети; а вслед за ними попятился народ, и все
показывали со страхом
пальцами на стоявшего посреди их козака.
Если в это время кто-нибудь делал резкое движение или заговаривал с соседом, — Лотоцкий протягивал руку и, странно сводя два
пальца, указательный и мизинец,
показывал ими в угол, произнося фамилию виновного быстро, с выкриком
на последнем слоге, и пропуская почти все гласные...
— Все-таки нужно съездить к нему в острог, — уговаривала Прасковья Ивановна. — После, как знаешь, а сейчас нехорошо. Все будут
пальцами на тебя
показывать. А что касается… Ну, да за утешителями дело не станет!
Дед таинственно беседовал с мастером,
показывая ему что-то
на пальцах, а тот, приподняв бровь, глядел в сторону матери, кивал головою, и жидкое его лицо неуловимо переливалось.
Моя дружба с Иваном всё росла; бабушка от восхода солнца до поздней ночи была занята работой по дому, и я почти весь день вертелся около Цыганка. Он всё так же подставлял под розги руку свою, когда дедушка сек меня, а
на другой день,
показывая опухшие
пальцы, жаловался мне...
Он толкует, что ему страшно
на Иверскую взглянуть, проходя мимо Иверских ворот, жалуется, что
на него мальчишки
пальцами показывают, боится, что в Сибирь его сошлют; но о людях, разоренных им, — ни слова.
Он нимало не сознает гадости своего поступка, он не мучится внутренним стыдом; его терзает только стыд внешний; кредиторы таскают его по судам, и мальчишки
на него
показывают пальцами.
Так, Авдотья Максимовна, отказываясь бежать с Вихоревым, представляет только ту причину, что отец ее проклянет; а бежавши с ним, сокрушается только о том, что «отец от нее отступится, и весь город будет
на нее
пальцами показывать».
— Моя дочь пока еще вовсе не полновластная хозяйка в этом доме. В этом доме я хозяйка и ее мать, — отвечала Ольга Сергеевна,
показывая пальцем на свою грудь. — Я хозяйка-с, и прошу вас не бывать здесь, потому что у меня дочери девушки и мне дорога их репутация.
Любочка вечно негодует
на Мими за то, что ее так стягивают корсетами, что «дышать нельзя», и любит покушать; Катенька, напротив, часто, поддевая
палец под мыс своего платья,
показывает нам, как оно ей широко, и ест чрезвычайно мало.
Пастух опять, как немой,
показал себе
пальцем на руку.
— Познакомь их! — сказал Еспер Иваныч Анне Гавриловне,
показывая пальцем на дочь и
на Павла.
— Смотри, Ваня, смотри, — продолжал он,
показывая на нее
пальцем, — так вся и вспыхнула, как услышала, что я незнакомой девушке леденцов носил, так и зарделась, так и вздрогнула, точно мы вдруг из пистолета выстрелили… ишь глазенки-то, так и сверкают, как угольки.
— На-тко! — сказала Марья Петровна и
показала при этом Палашке указательный
палец правой руки, —
на дворе сенокос, люди в поле, а он в баньку выдумал! Поди, доложи, что некому сегодня топить.
— Собаками, барыня, не торгую-с, — сказал он холодно и с достоинством. — А этот пес, сударыня, можно сказать, нас двоих, — он
показал большим
пальцем через плечо
на Сергея, — нас двоих кормит, поит и одевает. И никак этого невозможно, что, например, продать.
Он
показал пальцем за печку, где стоял
на полу бюст Пушкина, приобретенный как-то Ромашовым у захожего разносчика. Этот бюст, кстати, изображавший, несмотря
на надпись
на нем, старого еврейского маклера, а не великого русского поэта, был так уродливо сработан, так засижен мухами и так намозолил Ромашову глаза, что он действительно приказал
на днях Гайнану выбросить его
на двор.
Женщины издали
показывали на него
пальцами, и он постоянно слышал у себя за спиной свою фамилию, произносимую быстрым шепотом.
— Рафальский
показал пальцем на маленькую конурку, окруженную частой загородкой из колючей проволоки.
Генерал
показал пальцем на второго от правого фланга солдата.
— Да потому, что вот задумали всех блох переловите… Сами согласитесь, что ведь
на это порошок такой нужен и что с одними
пальцами, как бы они ни были прытки, тут не уедешь далеко… А ну, покажите-ка мне ваш порошок!
Например, у нас с Володей установились, бог знает как, следующие слова с соответствующими понятиями: изюм означало тщеславное желание
показать, что у меня есть деньги, шишка (причем надо было соединить
пальцы и сделать особенное ударение
на оба ш) означало что-то свежее, здоровое, изящное, но не щегольское; существительное, употребленное во множественном числе, означало несправедливое пристрастие к этому предмету и т. д., и т. д.
Лекция оканчивалась тем, что Колосов, вооружившись длинным тонким карандашом,
показывал все отдельные части чертежа и называл их размеры: скат три фута четыре дюйма. Подъем четыре фута. Берма, заложение, эскарп, контрэскарп и так далее. Юнкера обязаны были карандашами в особых тетрадках перечерчивать изумительные чертежи Колосова. Он редко проверял их. Но случалось, внезапно пройдя вдоль ряда парт, он останавливался,
показывал пальцем на чью-нибудь тетрадку и своим голосом без тембра спрашивал...
— Если вы, ваше благородие, будете шляться к нам, так вас велено свести вон тут недалеко к господину обер-полицеймейстеру, — сказал он, внушительно
показав пальцем Янгуржееву
на обер-полицеймейстерское крыльцо.
И Вибель
показал на практике, как следует складывать
пальцы.
— Не уйду! — произнес упорно юродивый, уцепясь за конскую сбрую, но вдруг засмеялся и стал
пальцем показывать на Иоанна. — Смотрите, смотрите! — заговорил он, — что это у него
на лбу? Что это у тебя, Ивашко? У тебя рога
на лбу! У тебя козлиные рога выросли! И голова-то твоя стала песья!
И Михеич
пальцем показал на груди своей место, где в Степана попала пуля.