Неточные совпадения
Ночью олени
идут к воде, натыкаются на забор и, пытаясь обойти его, попадают в
ямы.
После полудня мы вышли наконец
к реке Сандагоу. В русле ее не было ни капли воды. Отдохнув немного в тени кустов, мы
пошли дальше и только
к вечеру могли утолить мучившую нас жажду. Здесь в глубокой
яме было много мальмы [Рыба, похожая на горную форель.]. Загурский и Туртыгин без труда наловили ее столько, сколько хотели. Это было как раз кстати, потому что взятое с собой продовольствие приходило
к концу.
Дерсу ужасно ругал китайцев за то, что они, бросив лудеву, не позаботились завалить
ямы землей. Через час мы подошли
к знакомой нам Лудевой фанзе. Дерсу совсем оправился и хотел было сам
идти разрушить лудеву, но я посоветовал ему остаться и отдохнуть до завтра. После обеда я предложил всем китайцам стать на работу и приказал казакам следить за тем, чтобы все
ямы были уничтожены.
Тропа, по которой мы
шли, привела нас
к лудеве длиной в 24 км, с 74 действующими
ямами. Большего хищничества, чем здесь, я никогда не видел. Рядом с фанзой стоял на сваях сарай, целиком набитый оленьими жилами, связанными в пачки. Судя по весу одной такой пачки, тут было собрано жил, вероятно, около 700 кг. Китайцы рассказывали, что оленьи сухожилья раза два в год отправляют во Владивосток, а оттуда в Чифу. На стенках фанзочки сушилось около сотни шкурок сивучей. Все они принадлежали молодняку.
Глаза у ней были пришиты
к лицу невидимыми ниточками, легко выкатываясь из костлявых
ям, они двигались очень ловко, всё видя, всё замечая, поднимаясь
к потолку, когда она говорила о боге, опускаясь на щеки, если речь
шла о домашнем.
Помещение над
ямой нагревается от печей, и воздух отсюда
идет в
яму через дыры и затем в дымовую трубу; пламя спички, поднесенной
к дыре, заметно тянется вниз.]
— Послушайте, — начал он, — чтоб прекратить ваши плутни с несчастными арестантами, которых вы употребляете в свою пользу и
посылаете на бесплатную работу
к разным господам… которые, наконец, у вашей любовницы чистят двор и помойные
ямы… то чтоб с этой минуты ни один арестант никуда не был
посылаем!
Крупные камские бабы и девки таскали с берега дрова на длинных носилках. Изгибаясь под лямками, упруго пританцовывая, пара за парой они
шли к трюму кочегарни и сбрасывали полсажени поленьев в черную
яму, звонко выкрикивая...
Он был рад предложению; он не мог бы теперь
идти к себе один, по улицам, в темноте. Ему было тесно, тягостно жало кости, точно не по улице он
шёл, а полз под землёй и она давила ему спину, грудь, бока, обещая впереди неизбежную, глубокую
яму, куда он должен скоро сорваться и бесконечно лететь в бездонную, немую глубину…
— Я тебе говорю. Такие у нас барчуки необнаковенные! Особенно Давыдка этот… как есть иезоп [Иезоп — бранное слово, произведенное от имени древнегреческого баснописца Эзопа.]. На самой на зорьке встал я, да и подхожу этак
к окну… Гляжу: что за притча?
Идут наши два голубчика по саду, несут эти самые часы, под яблонькой
яму вырыли — да туда их, словно младенца какого! И землю потом заровняли, ей-богу, такие беспутные!
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой
яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут
идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная
к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она
идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она
идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна
яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Утром до свету он отправился
к куму, а Настя целый день просидела в темной овинной
яме, холодная и голодная. Разнесся слух, что Степан пропал и Настя пропала. Варвара тут же решила, что они сбежали вместе. Целый день об этом толковали на хуторах. У Прокудиных в избе все молчали и нехотя отвечали соседям, приходившим расспрашивать, что? да как? да каким манером она вышла? в какую пору и куда
пошла?
— Finita la commedia, [Представление окончено (итал.).] братику… Неженивыйся печется о господе, а женивыйся печется о жене своей. Да, братику,
шел,
шел, а потом как в
яму оступился. Хотел тебе написать, да, думаю,
к чему добрых людей расстраивать… Испиваю теперь чашу даже до дна и обтачиваю терпение, но не жалуюсь, ибо всяк человек есть цифра в арифметике природы, которая распоряжается с ними по-своему.
К торговому делу был он охоч, да не больно горазд. Приехал на Волгу добра наживать, пришлось залежные деньги проживать. Не
пошли ему Господь доброго человека, ухнули б у Сергея Андреича и родительское наследство, и трудом да удачей нажитые деньги, и приданое, женой принесенное. Все бы в одну
яму.
В Туле
шла спешная подготовка
к встрече холеры. Строились бараки, энергично очищались и дезинфицировались вы гребные
ямы; золотарям-отходчикам работы было по горло, цена за вывоз бочки нечистот возросла с тридцати копеек до одного рубля двадцати копеек; бедняки, пугаемые протоколами, стонали, но разорялись на очистку. По городу клубились зловещие слухи. Мучник-лабазник Расторгуев убеждал народ не чистить
ям и подальше держаться от докторов.
Денисов с мрачным лицом, сняв папаху,
шел позади казаков, несших
к вырытой в саду
яме тело Пети Ростова.
— Так
пойдем к ним, милый! Ты отведешь меня, не постыдишься, что привел такую? Ведь они поймут, как ты сюда попал. На самом деле — за человеком гонятся, куда ему деваться. Тут не только что, — тут в помойную
яму полезешь. И я… и я… я уже постараюсь. Что же ты молчишь?
Возвращаясь с кладбища,
пошел я
к острогу. Рабочие выспались и косно брались за работу. В
яме с известкой два парня без толку болтали веселками, работа не спорилась, известка сваривалась в комья.
К неумелым подошел крепкий, коренастый, невысокого роста старик. Хоть и стояли июльские жары, на нем была надета поношенная, крытая синей крашениной шубенка, а на голове меховой малахай.