Неточные совпадения
И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что̀ ей надо делать. Быстрым, легким шагом спустившись по ступенькам, которые
шли от водокачки
к рельсам, она остановилась подле вплоть мимо ее проходящего
поезда. Она смотрела на низ вагонов, на винты и цепи и на высокие чугунные колеса медленно катившегося первого вагона и глазомером старалась определить середину между передними и задними колесами и ту минуту, когда середина эта будет против нее.
— А ты чего смотрел, морда? — спросил офицер и, одной рукой разглаживая усы, другой коснулся револьвера на боку, — люди отодвинулись от него, несколько человек быстро
пошли назад
к поезду; жандарм обиженно говорил...
Самгин, медленно
идя к концу
поезда, впервые ощущал с такой остротой терзающую тоску простенькой русской песни.
Тетушки ждали Нехлюдова, просили его заехать, но он телеграфировал, что не может, потому что должен быть в Петербурге
к сроку. Когда Катюша узнала это, она решила
пойти на станцию, чтобы увидать его.
Поезд проходил ночью, в 2 часа. Катюша уложила спать барышень и, подговорив с собою девочку, кухаркину дочь Машку, надела старые ботинки, накрылась платком, подобралась и побежала на станцию.
Но, взглянув на часы, он увидал, что теперь уже некогда, и надо торопиться, чтобы не опоздать
к выходу партии. Второпях собравшись и
послав с вещами швейцара и Тараса, мужа Федосьи, который ехал с ним, прямо на вокзал, Нехлюдов взял первого попавшегося извозчика и поехал в острог. Арестантский
поезд шел за два часа до почтового, на котором ехал Нехлюдов, и потому он совсем рассчитался в своих номерах, не намереваясь более возвращаться.
По возвращении свадебного
поезда домой, молодые сначала сходили
к отцу, потом подали шампанское — и
пошли радостные поздравления с поцелуями и со слезами.
В 8 часов вечера, в субботу, я роздал номер газетчикам и
послал к цензору за гранками. Каково же было мое удивление, когда посланный вернулся и уведомил, что номер выпускать нельзя, так как цензором сделаны вымарки. Номер я уже роздал весь и уехал на
поезде, а вернувшись в понедельник, отправился в цензурный комитет, куда были доставлены и цензорские гранки. Оказалось, что вычеркнуто было только одно слово: «казенная».
— Уэлл! Это, конечно, не так определенно. Он имеет право, как и всякий другой, сидеть на скамье и вздыхать хоть до утра. Посмотрите только, не станет ли он делать чего-нибудь похуже. Дэбльтоун полагается на вашу бдительность, сэр! Не
пойдет ли незнакомец
к реке, нет ли у него сообщников на барках, не ждет ли он случая, чтобы ограбить железнодорожный
поезд, как это было недавно около Мадисона… Постойте еще, Джон.
Умер в Петропавловской крепости, в одиночном заключении.], или
шел к железной дороге встречать перед вечером пассажирский
поезд…
Спускались сумерки. По линии, в направлении
к Москве, виднелись огоньки. Целое созвездие огоньков мерцало неопределенно и смутно. Один передвигался — это
шел товарный
поезд. Беременная сторожиха выползла из будки. Больной ребенок был у нее на одной руке, сигнальный фонарь в другой… Заговорили рельсы, тихо, тонко, чуть слышно, как будто что-то переливалось под землей. Потом это перешло в клокотание, и через две минуты тяжелый
поезд прогромыхал мимо платформы.
Темнел впереди назначенный для ухода день и, вырастая, приближался с такой быстротой, словно оба
шли друг
к другу: и человек, и время, — решалась задача о пущенных навстречу
поездах. Минутами Саше казалось, что не успеет надеть фуражки — так бежит время; и те же минуты тянулись бесконечно, растягиваясь страданиями и жутким беспокойством за Елену Петровну.
— Туда, на север.
К соснам,
к грибам,
к людям,
к идеям… Я бы отдал полжизни, чтобы теперь где-нибудь в Московской губернии или в Тульской выкупаться в речке, озябнуть, знаешь, потом бродить часа три хоть с самым плохоньким студентом и болтать, болтать… А сеном-то как пахнет! Помнишь? А по вечерам, когда гуляешь в саду, из дому доносятся звуки рояля, слышно, как
идет поезд…
Тут ничего не произошло выходящего из ряда вон, и сумерками
поезд отправился
к Прокудину; а Машу мать оставила в наказание без чая и
послала спать часом раньше обыкновенного, и в постельке высекла.
А кровь все льет и льет; прижимает рану
к боку, хочет зажать ее, но не унимается кровь; видно, глубоко поранил он руку. Закружилось у него в голове, в глазах черные мухи залетали; потом и совсем потемнело; в ушах звон колокольный. Не видит он
поезда и не слышит шума: одна мысль в голове: «Не устою, упаду, уроню флаг; пройдет
поезд через меня… помоги, Господи,
пошли смену…»
Я поцеловал в последний раз, пожал руку, и мы расстались — навсегда.
Поезд уже
шел. Я сел в соседнем купе, — оно было пусто, — и до первой станции сидел тут и плакал. Потом
пошел к себе в Софьино пешком…
Молодых провожали. Толпа сослуживцев и родных стояла с бокалами и ждала, когда
пойдет поезд, чтобы крикнуть «ура», и Петр Леонтьич, отец, в цилиндре, в учительском фраке, уже пьяный и уже очень бледный, все тянулся
к окну со своим бокалом и говорил умоляюще...
Слышен сиплый пронзительный свист…
Поезд начинает
идти всё тише и тише и наконец останавливается. Выхожу из вагона и
иду к буфету выпить для храбрости. У буфета теснится публика и поездная бригада.
Но прошли первые истерические порывы и Катерина Астафьевна, встав на ноги, подошла, шатаясь,
к кассе, с вопросом: когда она может ехать? Ей отвечали, что следующий
поезд пойдет завтра.
Гремела до тех пор, пока не отошел от платформы
поезд, увозивший героев, защитников маленькой Сербии, на их многострадальную родину,
к возможной смерти,
к бесспорной
славе…
На одном разъезде наш
поезд стоял очень долго. Невдалеке виднелось бурятское кочевье. Мы
пошли его посмотреть. Нас с любопытством обступили косоглазые люди с плоскими, коричневыми лицами. По земле ползали голые, бронзовые ребята, женщины в хитрых прическах курили длинные чубуки. У юрт была привязана
к колышку грязно-белая овца с небольшим курдюком. Главный врач сторговал эту овцу у бурятов и велел им сейчас же ее зарезать.
В солдатских вагонах
шло непрерывное пьянство. Где, как доставали солдаты водку, никто не знал, но водки у них было сколько угодно. Днем и ночью из вагонов неслись песни, пьяный говор, смех. При отходе
поезда от станции солдаты нестройно и пьяно, с вялым надсадом, кричали «ура», а привыкшая
к проходящим эшелонам публика молча и равнодушно смотрела на них.
Подали наш
поезд. В вагоне было морозно, зуб не попадал на зуб, руки и ноги обратились в настоящие ледяшки.
К коменданту
пошел сам главный врач требовать, чтобы протопили вагон. Это тоже оказалось никак невозможно: и вагоны полагается топить только с 1-го октября.
Поезд исчезал вдали. По перрону
к арестованному солдату
шел начальник дивизии.
Этот грациозный испанский туалет замечательно
шел Кармен, и Николай Герасимович, сидя в углу вагона, не отрывал от нее глаз, и почти не заметил, как
поезд подкатил
к Сан-Себастиано.
Вечером ездили на Брянский вокзал [Теперь Киевский вокзал.] провожать наших ребят, командированных на работу в деревне. Ждали отхода
поезда с час. Дурака валяли, лимонадом обливались, вообще было очень весело. Назад вместе
шли пешком вдвоем. Перешли Дорогомиловский мост [Теперь Бородинский мост.], налево гранитная лестница с чугунными перилами — вверх, на Варгунихину горку,
к раскольничьей церкви.
Затрещал звонок, извещающий о выходе
поезда, и вскоре послышался тот же ровный и тихий гул. Сейчас
поезд унесет меня отсюда, и навеки исчезнет для меня эта низенькая и темная платформочка, и только в воспоминании увижу я милую девушку. Как песчинка, скроется она от меня в море человеческих жизней и
пойдет своею далекой дорогой
к жизни и счастью.