Неточные совпадения
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог
послал городничему, — что выдает
дочь свою не то чтобы
за какого-нибудь простого человека, а
за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Оро́бели наследники:
А ну как перед смертию
Лишит наследства? Мало ли
Лесов, земель у батюшки?
Что денег понакоплено,
Куда
пойдет добро?
Гадай! У князя в Питере
Три
дочери побочные
За генералов выданы,
Не отказал бы им!
В конце февраля случилось, что новорожденная
дочь Анны, названная тоже Анной, заболела. Алексей Александрович был утром в детской и, распорядившись
послать за докторов, поехал в министерство. Окончив свои дела, он вернулся домой в четвертом часу. Войдя в переднюю, он увидал красавца лакея в галунах и медвежьей пелеринке, державшего белую ротонду из американской собаки.
Несмотря на испытываемое им чувство гордости и как бы возврата молодости, когда любимая
дочь шла с ним под руку, ему теперь как будто неловко и совестно было
за свою сильную походку,
за свои крупные, облитые жиром члены. Он испытывал почти чувство человека неодетого в обществе.
— Иван Потапыч был миллионщик, выдал
дочерей своих
за чиновников, жил как царь; а как обанкрутился — что ж делать? —
пошел в приказчики.
Хозяин осмотрел каждый уголок; нужды нет, что хлеб еще на корню, а он прикинул в уме, что у него окажется в наличности по истечении года, сколько он
пошлет сыну в гвардию, сколько заплатит
за дочь в институт.
— Ну, полно! — сказал Нехлюдов, сделал серьезное лицо, встал из-за стола и, утирая рот и удивляясь, зачем он понадобился дьяконовой
дочери,
пошел в хозяйскую хату.
Арбенин али как там… то есть, видишь, он сладострастник; он до того сладострастник, что я бы и теперь
за дочь мою побоялся аль
за жену, если бы к нему исповедоваться
пошла.
Видя, что сын ушел, Анна Петровна прекратила обморок. Сын решительно отбивается от рук! В ответ на «запрещаю!» он объясняет, что дом принадлежит ему! — Анна Петровна подумала, подумала, излила свою скорбь старшей горничной, которая в этом случае совершенно разделяла чувства хозяйки по презрению к
дочери управляющего, посоветовалась с нею и
послала за управляющим.
А между тем как же быть, если он и ошибочен, если
дочь действительно не хочет
идти за Сторешникова?
Когда Марья Алексевна, услышав, что
дочь отправляется по дороге к Невскому, сказала, что
идет вместе с нею, Верочка вернулась в свою комнату и взяла письмо: ей показалось, что лучше, честнее будет, если она сама в лицо скажет матери — ведь драться на улице мать не станет же? только надобно, когда будешь говорить, несколько подальше от нее остановиться, поскорее садиться на извозчика и ехать, чтоб она не успела схватить
за рукав.
Лопухов возвратился с Павлом Константинычем, сели; Лопухов попросил ее слушать, пока он доскажет то, что начнет, а ее речь будет впереди, и начал говорить, сильно возвышая голос, когда она пробовала перебивать его, и благополучно довел до конца свою речь, которая состояла в том, что развенчать их нельзя, потому дело со (Сторешниковым — дело пропащее, как вы сами знаете, стало быть, и утруждать себя вам будет напрасно, а впрочем, как хотите: коли лишние деньги есть, то даже советую попробовать; да что, и огорчаться-то не из чего, потому что ведь Верочка никогда не хотела
идти за Сторешникова, стало быть, это дело всегда было несбыточное, как вы и сами видели, Марья Алексевна, а девушку, во всяком случае, надобно отдавать замуж, а это дело вообще убыточное для родителей: надобно приданое, да и свадьба, сама по себе, много денег стоит, а главное, приданое; стало быть, еще надобно вам, Марья Алексевна и Павел Константиныч, благодарить
дочь, что она вышла замуж без всяких убытков для вас!
Бери мешок, старик, —
пойдет в задаток
За дочь твою.
Она решается не видеть и удаляется в гостиную. Из залы доносятся звуки кадрили на мотив «
Шли наши ребята»; около матушки сменяются дамы одна
за другой и поздравляют ее с успехами
дочери. Попадаются и совсем незнакомые, которые тоже говорят о сестрице. Чтоб не слышать пересудов и не сделать какой-нибудь истории, матушка вынуждена беспрерывно переходить с места на место. Хозяйка дома даже сочла нужным извиниться перед нею.
— Да… Капитан… Знаю… Он купил двадцать душ у такого-то… Homo novus… Прежних уже нет. Все
пошло прахом. Потому что, видишь ли… было, например, два пана: пан Банькевич, Иосиф, и пан Лохманович, Якуб. У пана Банькевича было три сына и у пана Лохмановича, знаешь, тоже три сына. Это уже выходит шесть. А еще
дочери…
За одной Иосиф Банькевич дал пятнадцать дворов на вывод, до Подоля… А у тех опять
пошли дети… У Банькевича: Стах, Франек, Фортунат, Юзеф…
Дочь шла впереди «с каганцем» (светильня), разбойник
за ней, а мать сзади.
Галактион слушал эту странную исповедь и сознавал, что Харитина права. Да, он отнесся к ней по-звериному и, как настоящий зверь, схватил ее давеча. Ему сделалось ужасно совестно. Женатый человек, у самого две
дочери на руках, и вдруг кто-нибудь будет так-то по-звериному хватать его Милочку… У Галактиона даже
пошла дрожь по спине при одной мысли о такой возможности. А чем же Харитина хуже других? Дома не у чего было жить, вот и выскочила замуж
за первого встречного. Всегда так бывает.
На мой вопрос, женат ли он, молодой человек отвечает, что
за ним на Сахалин прибыла добровольно его жена с
дочерью, но что вот уже два месяца, как она уехала с ребенком в Николаевск и не возвращается, хотя он
послал ей уже несколько телеграмм.
Каких ужасов нагляделся и чего только он не вынес, пока его судили, мытарили по тюрьмам и потом три года тащили через Сибирь; на пути его
дочь, девушка, которая
пошла добровольно
за отцом и матерью на каторгу, умерла от изнурения, а судно, которое везло его и старуху в Корсаковск, около Мауки потерпело аварию.
И однако же, дело продолжало
идти все еще ощупью. Взаимно и дружески, между Тоцким и генералом положено было до времени избегать всякого формального и безвозвратного шага. Даже родители всё еще не начинали говорить с
дочерьми совершенно открыто; начинался как будто и диссонанс: генеральша Епанчина, мать семейства, становилась почему-то недовольною, а это было очень важно. Тут было одно мешавшее всему обстоятельство, один мудреный и хлопотливый случай, из-за которого все дело могло расстроиться безвозвратно.
— Идут-с, идут-с. И даже генерал вслед
за ними. Все двери отворю и
дочерей созову всех, всех, сейчас, сейчас, — испуганно шептал Лебедев, махая руками и кидаясь от одной двери к другой.
В эту минуту Коля появился на террасе, войдя с улицы, и объявил, что вслед
за ним
идут гости, Лизавета Прокофьевна с тремя
дочерьми.
Несмотря на все возражения супруга и
дочерей, она немедленно
послала за Аглаей, с тем чтоб уж задать ей последний вопрос и от нее получить самый ясный и последний ответ.
Но те же самые предосторожности, как относительно князя, Лебедев стал соблюдать и относительно своего семейства с самого переезда на дачу: под предлогом, чтобы не беспокоить князя, он не пускал к нему никого, топал ногами, бросался и гонялся
за своими
дочерьми, не исключая и Веры с ребенком, при первом подозрении, что они
идут на террасу, где находился князь, несмотря на все просьбы князя не отгонять никого.
Он упал наконец в самом деле без чувств. Его унесли в кабинет князя, и Лебедев, совсем отрезвившийся,
послал немедленно
за доктором, а сам вместе с
дочерью, сыном, Бурдовским и генералом остался у постели больного. Когда вынесли бесчувственного Ипполита, Келлер стал среди комнаты и провозгласил во всеуслышание, разделяя и отчеканивая каждое слово, в решительном вдохновении...
Таисья без слова
пошла за Основой, который не подал и вида, что узнал Нюрочку еще на плоту. Он привел их к одному из огней у опушки леса, где на живую руку был сделан балаган из березовых веток, еловой коры и хвои. Около огня сидели две девушки-подростки,
дочери Основы, обе крупные, обе кровь с молоком.
[Речь
идет о Д. В. Молчанове,
за которого M. Н. Волконская выдала свою
дочь Ыеленьку вопреки запрещению С. Г. Волконского.]
В та поры, не мешкая ни минуточки,
пошла она во зеленый сад дожидатися часу урочного, и когда пришли сумерки серые, опустилося
за лес солнышко красное, проговорила она: «Покажись мне, мой верный друг!» И показался ей издали зверь лесной, чудо морское: он прошел только поперек дороги и пропал в частых кустах, и не взвидела света молода
дочь купецкая, красавица писаная, всплеснула руками белыми, закричала источным голосом и упала на дорогу без памяти.
—
За меня отдадут-с… У меня, Марья Матвевна, жалованье небольшое, а я и тут способы изыскиваю… стало быть, всякий купец такому человеку
дочь свою, зажмуря глаза, препоручить может… Намеднись
иду я по улице, а Сокуриха-купчиха смотрит из окна:"Вот, говорит, солидный какой мужчина
идет"… так, стало быть, ценят же!.. А
за что? не
за вертопрашество-с!
Желание полковника было исполнено. Через товарищей разузнали, что Лидочка, вместе с сестрою покойного, живет в деревне, что Варнавинцев недели
за две перед сраженьем
послал сестре половину своего месячного жалованья и что вообще положение семейства покойного весьма незавидное, ежели даже оно воспользуется небольшою пенсией, следовавшей, по закону, его
дочери. Послана была бумага, чтобы удостовериться на месте, как признавалось бы наиболее полезным устроить полковницкую
дочь.
«Maman тоже поручила мне просить вас об этом, и нам очень грустно, что вы так давно нас совсем забыли», — прибавила она, по совету князя, в постскриптум. Получив такое деликатное письмо, Петр Михайлыч удивился и, главное, обрадовался
за Калиновича. «О-о, как наш Яков Васильич
пошел в гору!» — подумал он и, боясь только одного, что Настенька не поедет к генеральше, робко вошел в гостиную и не совсем твердым голосом объявил
дочери о приглашении. Настенька в первые минуты вспыхнула.
Большов. Это точно, поторговаться не мешает: не возьмут по двадцати пяти, так полтину возьмут; а если полтины не возьмут, так
за семь гривен обеими руками ухватятся. Все-таки барыш. Там, что хошь говори, а у меня
дочь невеста, хоть сейчас из полы в полу да со двора долой. Да и самому-то, братец ты мой, отдохнуть пора; проклажались бы мы, лежа на боку, и торговлю всю эту к черту. Да вот и Лазарь
идет.
Как назвать Александра бесчувственным
за то, что он решился на разлуку? Ему было двадцать лет. Жизнь от пелен ему улыбалась; мать лелеяла и баловала его, как балуют единственное чадо; нянька все пела ему над колыбелью, что он будет ходить в золоте и не знать горя; профессоры твердили, что он
пойдет далеко, а по возвращении его домой ему улыбнулась
дочь соседки. И старый кот, Васька, был к нему, кажется, ласковее, нежели к кому-нибудь в доме.
— Да, вы одни… Вы одни. Я затем и пришла к вам: я ничего другого придумать не умела! Вы такой ученый, такой хороший человек! Вы же
за нее заступились. Вам она поверит! Она должна вам поверить — вы ведь жизнью своей рисковали! Вы ей докажете, а я уже больше ничего не могу! Вы ей докажете, что она и себя, и всех нас погубит. Вы спасли моего сына — спасите и
дочь! Вас сам бог
послал сюда… Я готова на коленях просить вас…
Крапчик остался очень рассерженный, но далеко не потерявшийся окончательно: конечно, ему досадно было такое решительное заявление Катрин, что она никогда не
пойдет за Марфина; но, с другой стороны, захочет ли еще и сам Марфин жениться на ней, потому что весь город говорил, что он влюблен в старшую
дочь адмиральши, Людмилу?
Ченцов затворил окно, но еще видел, как родитель Маланьи медленно
пошел с нею от избы Арины, а потом, отойдя весьма недалеко, видимо, затеял брань с
дочерью, которая кончилась тем, что кузнец схватил Маланью
за косу и куда-то ее увел.
Дьякон обиделся и подумал: «Ох, не надо бы мне, кажется, с ним якшаться!» Но как они сейчас вслед
за этим отправились по домам, то и он не отбился от компании. Семейство почтмейстера, дьякон, Варнава, Термосесов и Бизюкина
шли вместе. Они завели домой почтмейстершу с
дочерьми, и здесь, у самого порога комнаты, Ахилла слышал, как почтмейстерша сказала Термосесову...
В тот самый день, когда Петруха Авдеев кончался в Воздвиженском госпитале, его старик отец, жена брата,
за которого он
пошел в солдаты, и
дочь старшего брата, девка-невеста, молотили овес на морозном току.
Была ещё Саша Сетунова, сирота,
дочь сапожника; первый соблазнил её Толоконников, а после него, куска хлеба ради,
пошла она по рукам. Этой он сам предлагал выйти
за него замуж, но она насмешливо ответила ему...
Пойдемте!» Он
пошел вперед;
за ним следовал Алексей Степаныч с женою, рука в руку; в некотором отдалении
шла Арина Васильевна с
дочерьми и зятьями.
Услыхав приближение
дочери, он бросил на нее умоляющий взгляд, сжал руки на груди и воскликнул: «Сонечка, неужели ты
пойдешь за него?» — Софья Николавна знала наперед, какое действие произведет это свидание, и приготовилась даже к худшему впечатлению.
Расхохотался,
послал за Аришей и
за дочерьми и, громко смеясь, рассказал им всю проделку своих слуг.
Теперь взять хоть Настю Шабалину — вышла
за сарапульского купца; Груня Пятова в Москву вышла; у Савиных
дочь была замужем
за рыбинским купцом, да умерла, сердечная, третий годок
пойдет с зимнего Николы.
— Добро, добро, не божись!.. Дай подумать… Ну, слушай же, Григорьевна, — продолжал мужской голос после минутного молчания, — сегодня у нас на селе свадьба:
дочь нашего волостного дьяка
идет за приказчикова сына. Вот как они поедут к венцу, ты заберись в женихову избу на полати, прижмись к уголку, потупься и нашептывай про себя…
— Спасибо тебе
за ласковое, доброе твое слово.
Пошли тебе создатель благословение в детках твоих! — промолвил дедушка Кондратий, подымая глаза на Василия, но тотчас же переводя их на
дочь, которая сидела, прислонясь локтями в борт челнока, и, склонив лицо к воде, старалась подавить рыдания.
Аристарх (подбегая). Ах вы, варвары! Да ведь это крестница моя, Параша, Курослепова
дочь. (Хлынову).
Пошли скорей
за коляской, я ее домой свезу!
Какая мать усомнится выдать
дочь таким образом, даже против ее воли, считая слезы своей
дочери за глупость,
за ребячество и благодаря Бога, что он
послал ее Машеньке или Аннушке такое счастье.
Кредиторы получили свои деньги, а Яков Львович провел с собою растерявшуюся старушку через крестившуюся и благословлявшую их толпу народа и увез эту свою мать в дом свой, где поместил ее с
дочерью и внучатами и тем
посылал блюда с своей кухни, а самоё нареченную мать сажал с собою
за стол в почетном конце.
«Не
дочь ли моя его, наконец, интересует?» — добиралась княгиня и
пошла рассуждать, что ведь они-де, эти графы-то, любят цапнуть: они всё высматривают, где
за русскою женщиной поживиться хорошим приданым можно…
«Против кого же я
пойду? против родной
дочери, против зятя? Нет; это не то:
за свою вину я отдам крестьянам все свое, чего их добро стоило… У меня после этого ничего своего не останется, но это полгоря, — без денег легче жить, чем без чести… Авось сыновья в угле и в куске хлеба мне не откажут… А если и они, если и их мне подменят?»