Неточные совпадения
— Да, капитан. — Пантен крякнул, вытерев усы аккуратно сложенным чистым платочком. — Я все понял. Вы меня тронули.
Пойду я вниз и попрошу прощения у Никса, которого вчера ругал
за потопленное
ведро. И дам ему табаку — свой он проиграл в карты.
Бегали от побоев портные, сапожники, парикмахеры, столяры, маляры, особенно служившие у маленьких хозяйчиков — «грызиков», где они, кроме учения ремеслу этими хозяйчиками, а главное — их пьяными мастерами и хозяйками употреблялись на всякие побегушки. Их, в опорках и полуголых,
посылали во всякое время с
ведрами на бассейн
за водой, они вставали раньше всех в квартире, приносили дрова, еще затемно ставили самовары.
Часто, отправляясь на Сенную площадь
за водой, бабушка брала меня с собою, и однажды мы увидели, как пятеро мещан бьют мужика, — свалили его на землю и рвут, точно собаки собаку. Бабушка сбросила
ведра с коромысла и, размахивая им,
пошла на мещан, крикнув мне...
— Пожалуйте, пожалуйте
за мной, — трещала ему кривая грязная баба,
идя впереди его по темному вонючему коридорчику с неровным полом, заставленным
ведрами, корытами, лоханками и всякой нечистью. — Они давно уж совсем собрамшись; давно ждут вас.
Мы
шли и оба кричали, перебивая друг друга своими рассказами, даже останавливались иногда, ставили
ведро на землю и доканчивали какое-нибудь горячее воспоминание: как тронуло наплавок, как его утащило, как упиралась или как сорвалась рыба; потом снова хватались
за ведро и спешили домой.
Он был добрый человек. Я купил
ведро водки, и когда Soldat были пьяны, я надел сапоги, старый шинель и потихоньку вышел
за дверь. Я
пошел на вал и хотел прыгнуть, но там была вода, и я не хотел спортить последнее платье: я
пошел в ворота.
— Вижу,
за водой, — сказал он, посмеиваясь, — вижу. Ну, а сноха-то что ж? А? Лежит тем временем да проклажается, нет-нет да поохает!.. Оно что говорить: вестимо, жаль сердечную!.. Ну, жаль не жаль, а придется ей нынче самой зачерпнуть водицы… Поставь
ведра,
пойдем: надо с тобой слова два перемолвить.
— Видишь, с
ведрами,
за водой
иду, — неохотно отвечала Анна, спускаясь по шатким ступеням крыльца.
Они не
шли к вам на сенокос
за двадцать рублей, но
шли за полведра водки, хотя
за двадцать рублей могли бы купить четыре
ведра.
Аркадина. Каждое лето так, каждое лето меня здесь оскорбляют! Нога моя здесь больше не будет! (Уходит влево, где предполагается купальня; через минуту видно, как она проходит в дом;
за нею
идет Тригорин с удочками и с
ведром.)
Женская фигурка
идет с крутого берега с
ведром за водой, спугивая стаю уток.
Он, дурень, нагнул спину и, схвативши обеими руками
за нагие ее ножки,
пошел скакать, как конь, по всему полю, и куда они ездили, он ничего не мог сказать; только воротился едва живой, и с той поры иссохнул весь, как щепка; и когда раз пришли на конюшню, то вместо его лежала только куча золы да пустое
ведро: сгорел совсем; сгорел сам собою.
Сбегал Никифор к попу. И поп те же речи сказывает. Делать нечего. Поп свяжет, никто не развяжет, а жена не гусли, поигравши, ее не повесишь.
Послал за вином, цело
ведро новобрачные со сватами роспили. Так и повалились, где кто сидел.
Когда царь персидский Камбиз завоевал Египет и полонил царя египетского Псаменита, он велел вывесть на площадь царя Псаменита с другими египтянами и велел вывести на площадь две тысячи человек, а с ними вместе Псаменитову дочь, приказал одеть ее в лохмотья и выслать с
ведрами за водой; вместе с нею он
послал в такой же одежде и дочерей самых знатных египтян. Когда девицы с воем и плачем прошли мимо отцов, отцы заплакали, глядя на дочерей. Один только Псаменит не заплакал, а только потупился.
Долго бы лежать тут Марку Данилычу, да увидела его соседка Акулина Прокудина.
Шла Акулина с
ведрами по воду близ того места, где упал Марко Данилыч. Вгляделась… «Батюшки светы!.. Сам Смолокуров лежит». Окликнула — не отвечает, в другой, в третий раз окликнула — ни словечка в ответ. Поставила Акулина
ведра, подошла: недвижим Марко Данилыч, безгласен, рот на сторону, а сам глухо хрипит. Перепугалась Акулина, взяла
за руку Марка Данилыча — не владеет рука.
Поминутно мелькали перед ними обыватели: кто с полными
ведрами на коромысле, кто с кузовами спелых ягод, и все разодетые по праздничному: мужики в синих зипунах, охваченных разноцветными опоясками,
за которыми были заткнуты широкие палицы, на головах их были шапки с овчиною опушкой, на ногах желтые лапти; некоторые из них
шли ухарски, нараспашку, и под их зипунами виднелись красные рубашки и дутые модные пуговицы, прикреплявшие их вороты; бабы же — в пестряных паневах, в рогатых кичках, окаймленных стеклярусовыми поднизьями — кто был зажиточнее, — а сзади златовышитыми подзатыльниками.
— Надо беспременно разбудить Петра Федоровича, потому такая оказия, что и не приведи Господи, он уж как порешит, назад ли в воду ее кинуть — грех бы, кажись, большой, или графу доложить, да
за полицией
пошлет; ты, Кузьма, да ты, Василий, стерегите находку, а я побегу… Рыбу-то в
ведра из этого улова не кладите, потому несуразно у покойницы из-под боку, да на еду… — отдал он наскоро распоряжение и быстрыми шагами
пошел по направлению к селу. Остальные рыбаки тоже побежали
за ним.
Поминутно мелькали перед ними обыватели: кто с полными
ведрами на коромысле, кто с кузовами спелых ягод, и все разодетые по-праздничному: мужики в синих зипунах, охваченных разноцветными опоясками,
за которыми были шапки с овчинной опушкой, на ногах желтелись лапти; некоторые из них
шли ухарски, нараспашку, и под их зипунами виднелись красные рубашки и дутые, медные пуговицы, прикреплявшие их вороты; бабы же — в пестрядинных поневах, в рогатых кичках, окаймленных стеклярусовыми поднизьями — кто был зажиточнее — а сзади злато-вышитыми подзатыльниками.