Неточные совпадения
— Вот, я же тебя, я же тебя — на, на, на! — говорила бабушка, встав с места и
поймав Викентьева за ухо. — А еще
жених — болтает вздор какой!
А
жених с невестой, обежав раз пять сад и рощу, ушли в деревню. Викентьев нес за Марфенькой целый узел, который, пока они шли по полю, он кидал вверх и
ловил на лету.
Главное противоречие, сводившее ее с ума, заключалось в том, что Бахаревы
ловили выгодного
жениха, а выгодный
жених давно таращил глаза на богатую невесту…
А маменька говорит: жених-то глупый!» «А уж маменька как за женихом-то ухаживает!» «А маменька говорит: сестрица ловко
жениха поймала!» «А маменька говорит: я хитра, а Верочка хитрее меня!» «А маменька говорит: мы женихову-то мать из дому выгоним», и так дальше.
В тот вечер, о котором зашла у нас речь, обитатели калитинского дома (старшему из них,
жениху Леночки, было всего двадцать четыре года) занимались немногосложной, но, судя по их дружному хохотанью, весьма для них забавной игрой: они бегали по комнатам и
ловили друг друга: собаки тоже бегали и лаяли, и висевшие в клетках перед окнами канарейки наперерыв драли горло, усиливая всеобщий гам звонкой трескотней своего яростного щебетанья.
— Я тебе покажу баушку! Фенька сбежала, да и ты сбежишь, а я с кем тут останусь? Ну диви бы молоденькая девчонка была, у которой ветер на уме, а то… тьфу!.. Срам и говорить-то… По сеням
женихов ловишь, срамница!
Сегодня откликаю тебе, любезный друг Николай, на твой листок от 2 марта, который привез мне 22-го числа Зиночкин
жених. Он пробыл с нами 12 часов: это много для курьера и
жениха, но мало для нас, которые на лету
ловили добрых людей. Странное дело — ты до сих пор ни слова не говоришь на письма с Кобелевой…
Аграфена Кондратьевна. Разве мне тебя не жаль, ты думаешь! Да что делать-то! Потерпи малость, уж коли много лет ждала. Ведь нельзя же тебе вдруг
жениха найти: скоро-то только кошки мышей
ловят.
Он посмотрел на Мартины желтые башмаки с розовыми помпончиками и подумал, что его
ловят в
женихи.
— Это они его
ловят. Еще бы, жених-то хоть куда, особенно ей-то, Марфушке. Ей такого и во сне не снилось.
Тут вернулся
жених, а он — кривой, мальчишком будучи, сыча
ловил, а сыч глаз-от ему и выклюнь.
Невеста — чудо красоты и ума,
жених — правда, белый, розовый, нежный (что именно не нравилось Софье Николавне), но простенький, недальний, по мнению всех, деревенский дворянчик; невеста — бойка, жива,
жених — робок и вял; невеста, по-тогдашнему образованная, чуть не ученая девица, начитанная, понимавшая все высшие интересы,
жених — совершенный невежда, ничего не читавший, кроме двух-трех глупейших романов, вроде «Любовного Вертограда», — или «Аристея и Телазии», да Русского песенника,
жених, интересы которого не простирались далее
ловли перепелов на дудки и соколиной охоты; невеста остроумна, ловка, блистательна в светском обществе,
жених — не умеет сказать двух слов, неловок, застенчив, смешон, жалок, умеет только краснеть, кланяться и жаться в угол или к дверям, подалее от светских говорунов, которых просто боялся, хотя поистине многих из них был гораздо умнее; невеста — с твердым, надменным, неуступчивым характером,
жених — слабый, смирный, безответный, которого всякий мог загонять.
— Она не женщина, а девица… О
женихах, небось, мечтает, чёртова кукла. И пахнет от нее какою-то гнилью… Возненавидел, брат, ее! Видеть равнодушно не могу! Как взглянет на меня своими глазищами, так меня и покоробит всего, словно я локтем о перила ударился. Тоже любит рыбу
ловить. Погляди:
ловит и священнодействует! С презрением на всё смотрит… Стоит, каналья, и сознает, что она человек и что, стало быть, она царь природы. А знаешь, как ее зовут? Уилька Чарльзовна Тфайс! Тьфу!.. и не выговоришь!
Полная невеста Елена Дмитриевна Фигурина, в белом платье, стояла прямо и смело держала свою свечу пред налоем, а
жених Иосаф Платонович опустился книзу, колена его гнулись, голова падала на грудь и по щекам из наплаканных и красных глаз его струились слезы, которые он
ловил устами и глотал в то время, как опустившаяся книзу брачная свеча его текла и капала на колено его черных панталон.
— И вечно ты, мать, с экивоками и разными придворными штуками, — с раздражением в голосе отвечал он. — Знаешь ведь, что не люблю я этого, не первый год живем. «Отвадить по-деликатному или матери сказать», — передразнил он жену. — Ни то, ни другое, потому что все это будет иметь вид, что мы боимся, как бы дочернего
жениха из рук не выпустить,
ловлей его пахнет, а это куда не хорошо… Так-то, мать, ты это и сообрази… Катя-то у нас?
Княжна Варвара Ивановна тем менее подавала повод к подозрениям в
ловле князя Баратова, как
жениха. Она относилась к нему с чисто детской простой, дулась, сердилась на него, но никогда не кокетничала, да и вообще была совершенным ребенком, капризным, своевольным, для которого друг и подруга имели еще равнозначное значение. Князь был ее другом. Так она называла его во время перемирия, так как прочного мира у них никогда не было.
Что касается до других девушек, московских невест, маменьки которых наперерыв старались
поймать богатого
жениха Хвостова в свои сети, то он, к огорчению и первых, и вторых, не обращал на них никакого внимания и не шел в обществе далее обыкновенной вежливости.
Особенно негодовали на Глеба Алексеевича, а попутно и на Глафиру Петровну, матери невест, тщетно старавшихся
поймать в свои хитро расставленные сети такого завидного
жениха, и сами невесты, потратившие все возможные средства для увлечения «истукана», как называли они и ранее, а с особенной злобой теперь, Салтыкова.
Ее, эту чистую, прелестную девушку, он мог заподозрить в низких житейских расчетах, в бестактной
ловле богатого
жениха, а между тем, она… верная себе… хлопочет за другую, за свою подругу, далекая от каких-нибудь эгоистических помышлений.
— Эка важность! — забрамчись-то и еще можно. Случай такой. Не всякий раз сестра замуж выходит, хорошего
жениха ловить надо…