Неточные совпадения
— Другой — кого ты разумеешь — есть голь окаянная, грубый, необразованный человек, живет грязно, бедно, на чердаке; он и выспится себе на войлоке где-нибудь на дворе. Что этакому сделается? Ничего. Трескает-то он картофель да селедку. Нужда мечет его из
угла в
угол, он и бегает день-деньской. Он, пожалуй, и переедет на
новую квартиру. Вон, Лягаев, возьмет линейку
под мышку да две рубашки в носовой платок и идет… «Куда, мол, ты?» — «Переезжаю», — говорит. Вот это так «другой»! А я, по-твоему, «другой» — а?
Старые служаки, чада привычки и питомцы взяток, стали исчезать. Многих, которые не успели умереть, выгнали за неблагонадежность, других отдали
под суд: самые счастливые были те, которые, махнув рукой на
новый порядок вещей, убрались подобру да поздорову в благоприобретенные
углы.
Через 150 шагов перед нами появилась
новая протока, идущая к озеру
под прямым
углом.
Отыскали
новое помещение, на Мясницкой. Это красивый дом на
углу Фуркасовского переулка. Еще при Петре I принадлежал он Касимовскому царевичу, потом Долгорукову, умершему в 1734 году в Березове в ссылке, затем Черткову, пожертвовавшему свою знаменитую библиотеку городу, и в конце концов купчиха Обидина купила его у князя Гагарина, наследника Чертковых, и сдала его
под Кружок.
Я опять ходил по двору и молился, назначая
новые места, в самых затененных уголках:
под тополем, у садовой калитки, около колодца… Я проходил во все эти
углы без малейшего страха, хотя там было темно и пусто.
Направо от двери, около кривого сального стола, на котором стояло два самовара с позеленелой кое-где медью, и разложен был сахар в разных бумагах, сидела главная группа: молодой безусый офицер в
новом стеганом архалуке, наверное сделанном из женского капота, доливал чайник; человека 4 таких же молоденьких офицеров находились в разных
углах комнаты: один из них, подложив
под голову какую-то шубу, спал на диване; другой, стоя у стола, резал жареную баранину безрукому офицеру, сидевшему у стола.
Из комнат, расположенных
под углом к востоку и югу, весь день не уходили солнечные лучи, отчего этот ветхозаветный покой был полон светлого примирения давно прошедших лет с неиссякаемым, вечно
новым солнечным пульсом.
В одном
углу Карп и Игнат прилаживали
новую подушку
под большую троечную, окованную телегу.
Почти каждый день он привозил с собой или ему присылали из магазинов
новые книги, и у меня в лакейской в
углах и
под моею кроватью лежало множество книг на трех языках, не считая русского, уже прочитанных и брошенных.
На широкой кушетке, подобрав
под себя ноги и вертя в руках
новую французскую брошюру, расположилась хозяйка; у окна за пяльцами сидели: с одной стороны дочь Дарьи Михайловны, а с другой m-lle Boncourt [м-ль Бонкур (фр.).] — гувернантка, старая и сухая дева лет шестидесяти, с накладкой черных волос
под разноцветным чепцом и хлопчатой бумагой в ушах; в
углу, возле двери, поместился Басистов и читал газету, подле него Петя и Ваня играли в шашки, а прислонясь к печке и заложив руки за спину, стоял господин небольшого роста, взъерошенный и седой, с смуглым лицом и беглыми черными глазками — некто Африкан Семеныч Пигасов.
На том же дворе
под прямым
углом к старому дому стоял так называемый
новый флигель, в котором в трех комнатах проживала мать владельца, добродушная старушка Вера Александровна. Она появлялась за домашний общий стол, но, кроме того, пользуясь доходами небольшого болховского имения, варила собственное сахарное и медовое варенье, которым чуть не ежедневно угощала многочисленных внуков, имена которых решаюсь выставить в порядке по возрасту: Николай, Наталья, Петр, Александр, Екатерина, Иван, Анна.
Удэхейцы жили в большой, просторной юрте. Старик предложил нам остановиться у него. Обе женщины тотчас освободили нам одну сторону юрты. Они подмели пол, наложили
новые берестяные подстилки и сверху прикрыли их медвежьими шкурами. Мы, можно сказать, разместились даже с некоторым комфортом, ногами к огню и головами к берестяным коробкам, расставленным по
углам и
под самой крышей, в которых женщины хранят все свое имущество.
— К Корытовым в
угол новая жиличка въехала. Жена конторщика. Конторщик
под новый год помер, она с тремя ребятами осталась. То-то бедность! Мебель, одежду — все заложили, ничего не осталось. Ходит на водочный завод бутылки полоскать, сорок копеек получает за день. Ребята рваные, голодные, сама отрепанная.
Гуслист, почерпнув, казалось, на груди друга
новые силы и утешения, просил его исполнить только две вещи: приискать, во-первых, местечко
под окнами Луизы, где он и слепец могли бы, не видимые никем, поздравить новорожденную, как просила их девица Рабе, и, во-вторых, дать гостеприимный
угол старцу на два дня, на которые Вольдемар должен был с ним расстаться.
Дело же очевидно было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не
под прямым, а
под острым
углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения
Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Войны. Позиция эта,
под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.