Неточные совпадения
Татьяна слушала
с досадой
Такие сплетни; но тайком
С неизъяснимою отрадой
Невольно
думала о том;
И в сердце дума заронилась;
Пора пришла, она влюбилась.
Так в землю падшее зерно
Весны огнем оживлено.
Давно ее воображенье,
Сгорая негой и
тоской,
Алкало пищи роковой;
Давно сердечное томленье
Теснило ей младую грудь;
Душа ждала… кого-нибудь...
— Вы
думаете, —
с жаром продолжала Пульхерия Александровна, — его бы остановили тогда мои слезы, мои просьбы, моя болезнь, моя смерть, может быть,
с тоски, наша нищета? Преспокойно бы перешагнул через все препятствия. А неужели он, неужели ж он нас не любит?
— Я не зову теперь тебя в Марьино, — сказал ему однажды Николай Петрович (он назвал свою деревню этим именем в честь жены), — ты и при покойнице там соскучился, а теперь ты, я
думаю, там
с тоски пропадешь.
— Ах да, это необходимо… надо кончить чем-нибудь… — проговорила она
с тоской от неизбежного признания. «Немезида! Немезида!» —
думала она, клоня голову к груди.
Вера
думала, что отделалась от книжки, но неумолимая бабушка без нее не велела читать дальше и сказала, что на другой день вечером чтение должно быть возобновлено. Вера
с тоской взглянула на Райского. Он понял ее взгляд и предложил лучше погулять.
Бабушка презирает меня!» — вся трясясь от
тоски,
думала она и пряталась от ее взгляда, сидела молча, печальная, у себя в комнате, отворачивалась или потупляла глаза, когда Татьяна Марковна смотрела на нее
с глубокой нежностью… или сожалением, как казалось ей.
В дверях столовой он столкнулся
с Верочкой. Девушка не испугалась по обыкновению и даже не покраснела, а посмотрела на Привалова таким взглядом, который отозвался в его сердце режущей болью. Это был взгляд врага, который не умел прощать, и Привалов
с тоской подумал: «За что она меня ненавидит?»
«Это она идет
с ним под руку…» —
с тоской подумал Привалов, стараясь разглядеть даму в белом атласном платье, которая шла, опираясь на руку Лоскутова.
Она не может меня любить», —
с тоской думал он, держа в своей руке ее холодную маленькую руку.
«Эх, разве так дела делают, —
с тоской думал Nicolas, посасывая сигару. — Да дай-ка мне полсотни тысяч, да я всех опекунов в один узел завязал бы… А вот извольте сговориться
с субъектом, у которого в голове засела мельница! Это настоящая болезнь, черт возьми…»
Кругом безмолвие; в глубоком смирении
с неба смотрели звезды, и шаги Старцева раздавались так резко и некстати. И только когда в церкви стали бить часы и он вообразил самого себя мертвым, зарытым здесь навеки, то ему показалось, что кто-то смотрит на него, и он на минуту
подумал, что это не покой и не тишина, а глухая
тоска небытия, подавленное отчаяние…
Впоследствии Грушенька даже привыкла к нему и, приходя от Мити (к которому, чуть оправившись, тотчас же стала ходить, не успев даже хорошенько выздороветь), чтоб убить
тоску, садилась и начинала разговаривать
с «Максимушкой» о всяких пустяках, только чтобы не
думать о своем горе.
Я ответил, что пойдем в Черниговку, а оттуда — во Владивосток, и стал приглашать его
с собой. Я обещал в скором времени опять пойти в тайгу, предлагал жалованье… Мы оба задумались. Не знаю, что
думал он, но я почувствовал, что в сердце мое закралась
тоска. Я стал снова рассказывать ему про удобства и преимущества жизни в городе. Дерсу слушал молча. Наконец он вздохнул и проговорил...
«Неужели мы не найдем какого-нибудь угла около берега, который дал бы нам хоть временное укрытие?» —
думал я, со страхом и
с тоской поглядывая на высокие скалы.
Послала дорогу искать ямщика,
Кибитку рогожей закрыла,
Подумала: верно, уж полночь близка,
Пружинку часов подавила:
Двенадцать ударило! Кончился год,
И новый успел народиться!
Откинув циновку, гляжу я вперед —
По-прежнему вьюга крутится.
Какое ей дело до наших скорбей,
До нашего нового года?
И я равнодушна к тревоге твоей
И к стонам твоим, непогода!
Своя у меня роковая
тоска,
И
с ней я борюсь одиноко…
Грустно
подумать, что мы расстались до неизвестного времени; твоя деревня, как говорится, мне шибко не нравится; не смею предлагать тебе Туринска, где, может быть, тоже
тоска, но лучше бы вместе доживать век. По крайней мере устройся так, чтобы быть
с Трубецкими: они душевно этого желают. Ребиндер хотел на этот счет поговорить
с твоей сестрой — пожалуйста, не упрямься.
У вас ведь, я
думаю,
тоска смертная; посторонних ни души, не
с кем слова промолвить, а сами вы только скуку да хандру друг на друга наводите.
Я просидел
с ней часа два, утешал ее и успел убедить во всем. Разумеется, она была во всем права, во всех своих опасениях. У меня сердце ныло в
тоске, когда я
думал о теперешнем ее положении; боялся я за нее. Но что ж было делать?
В смертельной
тоске возвращался я к себе домой поздно вечером. Мне надо было в этот вечер быть у Наташи; она сама звала меня еще утром. Но я даже и не ел ничего в этот день; мысль о Нелли возмущала всю мою душу. «Что же это такое? —
думал я. — Неужели ж это такое мудреное следствие болезни? Уж не сумасшедшая ли она или сходит
с ума? Но, боже мой, где она теперь, где я сыщу ее!»
Я уже слышал про это и
с тоскою подумал: как поступит Алеша, когда Катя уедет
с графиней?
«Не уйти мне отсюда, никогда не уйти!..» —
с тоской подумал Сергей.
Ромашов лег на спину. Белые, легкие облака стояли неподвижно, и над ними быстро катился круглый месяц. Пусто, громадно и холодно было наверху, и казалось, что все пространство от земли до неба наполнено вечным ужасом и вечной
тоской. «Там — Бог!» —
подумал Ромашов, и вдруг,
с наивным порывом скорби, обиды и жалости к самому себе, он заговорил страстным и горьким шепотом...
Теперь же он
с тоской думал, что впереди — целый день одиночества, и в голову ему лезли все такие странные, и неудобные и ненужные мысли.
«Я стою, я молчу, —
с тоской думал Ромашов, глядя неотступно на серьгу в ухе полковника, — а мне нужно было бы сказать, что я и сам не дорожу этой семьей и хоть сейчас готов вырваться из нее, уйти в запас. Сказать? Посмею ли я?»
«Я падаю, я падаю, —
думал он
с отвращением и со скукой. — Что за жизнь! Что-то тесное, серое и грязное… эта развратная и ненужная связь, пьянство,
тоска, убийственное однообразие службы, и хоть бы одно живое слово, хоть бы один момент чистой радости. Книги, музыка, наука — где все это?»
Думаешь-думаешь, да и заплачешь тихонько
с тоски, давя в груди слезы, и нейдут на ум вокабулы.
В ожидании минуты, когда настанет деятельность, она читала, бродила по комнатам и
думала. Поэтическая сторона деревенской обстановки скоро исчерпалась; гудение внезапно разыгравшейся метели уже не производило впечатление; бесконечная белая равнина,
с крутящимися по местам, словно дым, столбами снега, прискучила; тишина не успокоивала, а наполняла сердце
тоской. Сердце беспокойно билось, голова наполнялась мечтаниями.
Им овладела невыносимая
тоска. Он
думал о том только, как бы свергнуть
с себя этот добровольно взятый крест. Ему хотелось добиться объяснения. «Какой бы ни был ответ, —
думал он, — все равно, лишь бы превратить сомнение в известность».
Я ушел. Одна невероятная мысль всё более и более укреплялась в моем воображении.
С тоской думал я о завтрашнем дне…
— Еще бы тебе не видеть и не слышать, когда ты только об этом и
думаешь! Но вот что, мое сокровище: я не оставлю тебя здесь и увезу
с собой в Москву; ты здесь окружена только тем, чего уж нельзя возвратить, а того, что ты желаешь видеть, нет около тебя. Кроме того, последнее твое видение может и сбыться: Терхов в самом деле может умереть от
тоски! — решилась уж немножко припугнуть сестру Муза Николаевна.
Долина тихая дремала,
В ночной одетая туман,
Луна во мгле перебегала
Из тучи в тучу и курган
Мгновенным блеском озаряла.
Под ним в безмолвии Руслан
Сидел
с обычною
тоскоюПред усыпленною княжною.
Глубоку думу
думал он,
Мечты летели за мечтами,
И неприметно веял сон
Над ним холодными крылами.
На деву смутными очами
В дремоте томной он взглянул
И, утомленною главою
Склонясь к ногам ее, заснул.
Глаза его
с волнением видели здесь следы прошлого. Вот за углом как будто мелькнула чья-то фигура. Вот она появляется из-за угла, ступая так тяжело, точно на ногах у нее пудовые гири, и человек идет,
с тоской оглядывая незнакомые дома, как две капли воды похожие друг на друга… «Все здесь такое же, —
думал про себя Лозинский, — только… нет уже того человека, который блуждал по этой улице два года назад, а есть другой…»
Матвей усмехнулся, вспомнив о широкоротом парне, и
подумал злорадно,
с тоской и обидой...
Я
думал, что мне вовсе не удастся заснуть в эту ночь и что я до утра буду в бессильной
тоске ворочаться
с боку на бок, поэтому я решил лучше не снимать платья, чтобы потом хоть немного утомить себя однообразной ходьбой по комнате.
Она
с тоской посмотрела на меня, крепко пожала мою руку и молодым движением скрылась в дверях. Я стоял на тротуаре и
думал: какая странная дама, по крайней мере для первой встречи. Тогда еще не было изобретено всеобъясняющее слово «психопатка».
— Нет, я-то как затмилась… —
с тоской повторяла про себя Татьяна Власьевна, когда Феня рассказала ей все начисто, ничего не утаив. — Где у меня глаза-то раньше были? И хоть бы даже раз
подумала про Гордея Евстратыча, чтобы он отколол такую штуку… Вот тебе и стишал!.. Он вон какие узоры придумал… Ах, грехи, грехи!.. У самого внучки давно, а он — жениться…
Прочь от меня, гиена.
И
думал я, глупец, что, тронута,
с тоской,
С раскаяньем во всем передо мной
Она откроется… упавши на колена?
Да, я б смягчился, если б увидал
Одну слезу… одну… нет! смех был мне ответом.
Аксюша. Я не могу тебе сказать
с чего, я неученая. А пусто, вот и все. По-своему я так
думаю, что
с детства меня грызет горе да
тоска; вот, должно быть, подле сердца-то у меня и выело, вот и пусто. Да все я одна; у другой мать есть, бабушка, ну хоть нянька или подруга; все-таки есть
с кем слово сказать о жизни своей, а мне не
с кем, — вот у меня все и копится. Плакать я не плачу, слез у меня нет, и
тоски большой нет, а вот, говорю я тебе, пусто тут, у сердца. А в голове все дума.
Думаю,
думаю.
Таким образом, в душе Боброва чередовалась
тоска по Нине, по нервному пожатию ее всегда горячих рук,
с отвращением к скуке и манерности ее семьи. Бывали минуты, когда он уже совершенно готовился сделать ей предложение. Тогда его не остановило бы даже сознание, что она,
с ее кокетством дурного тона и душевной пустотой, устроит из семейной жизни ад, что он и она
думают и говорят на разных языках. Но он не решался и молчал.
И только дома он вспомнил о том, что обязан предать этих весёлых людей в руки жандармов, вспомнил и, охваченный холодной
тоской, бессмысленно остановился среди комнаты. Стало трудно дышать, он облизал губы сухим языком, торопливо сбросил
с себя платье, остался в белье, подошёл к окну, сел. Прошло несколько минут оцепенения, он
подумал...
Оба опять долго молчали. Хозяин в голове перебирал, чем бы похвастаться перед гостем. Серпуховской придумывал, чем бы показать, что он не считает себя прогоревшим. Но у обоих мысли ходили туго, несмотря на то, что они старались подбодрять себя сигарами. «Что ж когда выпить?»
думал Серпуховской. «Непременно надо выпить, а то
с ним
с тоски умрешь»,
думал хозяин.
«Да, никто не знает настоящей правды…» —
думал Лаевский,
с тоскою глядя на беспокойное темное море.
У Тани Ковальчук близких родных не было, а те, что и были, находились где-то в глуши, в Малороссии, и едва ли даже знали о суде и предстоящей казни; у Муси и Вернера, как неизвестных, родных совсем не предполагалось, и только двоим, Сергею Головину и Василию Каширину, предстояло свидание
с родителями. И оба они
с ужасом и
тоскою думали об этом свидании, но не решились отказать старикам в последнем разговоре, в последнем поцелуе.
Думала о товарищах — и о тех далеких, что
с тоскою и болью переживают их казнь, и о тех близких, что вместе взойдут на эшафот.
Но встретил темный, отяжелевший, из глубочайшей дали устремленный взор и
подумал с мгновенною
тоскою: «Откуда он смотрит? Откуда он говорит?» И
с глубокой нежностью, как говорят только могиле, сказал...
И теперь, горою вздутого мяса возвышаясь над придавленными пружинами кровати, он
с тоскою больного человека чувствовал свое опухшее, словно чужое лицо и неотвязно
думал о той жестокой судьбе, какую готовили ему люди.
Но скоро тело привыкло и к этому режиму, и страх смерти появился снова, — правда, не такой острый, не такой огневый, но еще более нудный, похожий на тошноту. «Это оттого, что тянут долго, —
подумал Сергей, — хорошо бы все это время, до казни, проспать», — и старался как можно дольше спать. Вначале удавалось, но потом, оттого ли, что переспал он, или по другой причине, появилась бессонница. И
с нею пришли острые, зоркие мысли, а
с ними и
тоска о жизни.
«Э, теперь уж поздно», —
подумал я, взглянул
с тоской на синий цвет, на яркий рисунок, почувствовал, что свалилось на меня трудное, страшное дело, и вернулся, не заметив вьюги, в больницу.
Белесова (
с горечью). Нет, неправда. Ты узнал, что я оскорблена, и хотел меня утешить. Признайся! Детей утешают игрушками, конфетами, а женщин — деньгами. Ты
думал, что всякую
тоску, всякое горе, всякое душевное страдание женщина забудет, как только увидит деньги. Ты
думал, она огорчена, оскорблена, она плачет, бедная, словами ее теперь не утешишь, это трудно и долго, — привезу ей побольше денег, вот она и запрыгает от радости.
Цыплунов. Извольте! Это очень просто. Найдите себе занятия, поищите хороших, дельных людей для знакомства, больше
думайте, читайте; а лучше всего, познакомьтесь
с какой-нибудь доброй, умной женщиной, она вас научит, что делать, чтобы избежать скуки и
тоски.