Неточные совпадения
Когда дверь затворилась за Приваловым и Nicolas, в гостиной Агриппины Филипьевны несколько секунд стояло гробовое молчание. Все
думали об одном и том же —
о приваловских миллионах, которые сейчас вот были здесь, сидели вот на этом самом кресле, пили кофе из этого стакана, и теперь ничего не осталось… Дядюшка, вытянув шею, внимательно осмотрел кресло, на котором сидел
Привалов, и даже пощупал сиденье, точно на нем могли остаться следы приваловских миллионов.
— Я не говорю: сейчас, завтра… — продолжал он тем же шепотом. — Но я всегда скажу тебе только то, что
Привалов любил тебя раньше и любит теперь… Может быть, из-за тебя он и наделал много лишних глупостей! В другой раз нельзя полюбить, но ты можешь привыкнуть и уважать второго мужа… Деточка, ничего не отвечай мне сейчас, а только скажи, что
подумаешь,
о чем я тебе говорил сейчас. Если хочешь, я буду тебя просить на коленях…
— Как я рада видеть вас… — торопливо говорила Надежда Васильевна, пока
Привалов раздевался в передней. — Максим уж несколько раз спрашивал
о вас… Мы пока остановились у доктора.
Думали прожить несколько дней, а теперь уж идет вторая неделя. Вот сюда, Сергей Александрыч.
— Мне хотелось бы знать еще одно обстоятельство, — спросил
Привалов. — Как вы
думаете, знала Зося эту историю
о Шпигеле или нет? Ведь она всегда была хороша с Половодовым.
Привалов думал о том, что как хорошо было бы, если бы дождевая тучка прокатилась над пашнями гарчиковских мужиков; всходы нуждались в дожде, и поп Савел служил уж два молебна; даже поднимали иконы на поля.
— Благодарю вас, — добродушно говорил
Привалов, который
думал совсем
о другом. — Мне ведь очень немного нужно… Надеюсь, что она меня не съест?.. Только вот имя у нее такое мудреное.
«Вот они, эти исторические враги, от которых отсиживался Тит
Привалов вот в этом самом доме, —
думал Привалов, когда смотрел на башкир. — Они даже не знают
о том славном времени, когда башкиры горячо воевали с первыми русскими насельниками и не раз побивали высылаемые против них воинские команды… Вот она, эта беспощадная философия истории!»
Мало-помалу
Привалов вошел в тот мир, в каком жила Верочка, и он часто
думал о ней: «Какая она славная…» Надежда Васильевна редко показывалась в последнее время, и если выходила, то смотрела усталою и скучающею. Прежних разговоров не поднималось, и
Привалов уносил с собой из бахаревского дома тяжелое, неприятное раздумье.
— А я так
думаю, Хиония Алексеевна, что этот ваш
Привалов выеденного яйца не стоит… Поживет здесь, получит наследство и преспокойнейшим образом уедет, как приехал сюда. Очень уж много говорят
о нем — надоело слушать…
Девушка задумалась. Она сама много раз
думала о том, что сейчас высказал
Привалов, и в ее молодой душе проснулся какой-то смутный страх перед необъятностью житейских пустяков.
Она здесь, в Узле, — вот
о чем
думал Привалов, когда возвращался от Павлы Ивановны. А он до сих пор не знал об этом!.. Доктор не показывается и, видимо, избегает встречаться с ним. Ну, это его дело. В Привалове со страшной силой вспыхнуло желание увидать Надежду Васильевну, увидать хотя издали… Узнает она его или нет? Может быть, отвернется, как от пьяницы и картежника, которого даже бог забыл, как выразилась бы Павла Ивановна?
Привалов ничего не отвечал. Он
думал о том, что именно ему придется вступить в борьбу с этой всесильной кучкой. Вот его будущие противники, а может быть, и враги. Вернее всего, последнее. Но пока игра представляла закрытые карты, и можно было только догадываться, у кого какая масть на руках.
Рассматривая эту обстановку,
Привалов думал о своем последнем разговоре с Васильем Назарычем.
Привалов переменил фрак на сюртук и все время
думал о том, что не мистифицирует ли его Виктор Васильич.
Надежда Васильевна печально улыбнулась и слегка пожала плечами.
Привалов видел, что она что-то хочет ему объяснить и не решается. Но он был так счастлив в настоящую минуту, так глупо счастлив и, как слишком счастливые люди, с эгоизмом
думал только
о себе и не желал знать ничего более.
— Куда уж тут изучать! До изучения ли, когда
думаешь только
о том, как бы дойти до
привала да заснуть!
Только когда перед
привалом колонны начинают подтягиваться и перестраиваться для остановки, просыпаешься и с радостью
думаешь о целом часе отдыха, когда можно развьючиться, вскипятить воду в котелке и полежать на свободе, попивая горячий чай.
И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на
привалах ложился, и, чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не
думал о нем.