Неточные совпадения
— А эта женщина, — перебил его Николай Левин, указывая на нее, — моя
подруга жизни, Марья Николаевна. Я взял ее из дома, — и он дернулся шеей, говоря это. — Но люблю ее и уважаю и всех, кто меня хочет знать, — прибавил он, возвышая голос и хмурясь, — прошу любить и уважать ее. Она всё равно что моя жена, всё равно. Так вот, ты знаешь, с кем имеешь дело. И если
думаешь, что ты унизишься, так вот Бог, а вот порог.
— В ложе министров налево, крайний — премьер — Макаров, — знаешь? — шептала Елена. — Нет,
подумай, — продолжала она шептать, — я этого гуся без штанов видела у одной подруги-француженки, а ему поручили Россией командовать… Вот это — анекдот!
Лучше всех знакомая фигура Лидии затемняла
подруг ее;
думая о ней, Клим терялся в чувстве очень сложном и непонятном ему.
— Там, в Париже, — ответил Лютов, указав пальцем почему-то в потолок. — Мне Лидия писала, — с ними еще одна
подруга… забыл фамилию. Да, — мужичок шевелится, — продолжал он, потирая бугристый лоб. — Как
думаешь: скоро взорвется мужик?
Через месяц Клим Самгин мог
думать, что театральные слова эти были заключительными словами роли, которая надоела Варваре и от которой она отказалась, чтоб играть новую роль — чуткой
подруги, образцовой жены. Не впервые наблюдал он, как неузнаваемо меняются люди, эту ловкую их игру он считал нечестной, и Варвара, утверждая его недоверие к людям, усиливала презрение к ним. Себя он видел не способным притворяться и фальшивить, но не мог не испытывать зависти к уменью людей казаться такими, как они хотят.
Но не это сходство было приятно в
подруге отца, а сдержанность ее чувства, необыкновенность речи, необычность всего, что окружало ее и, несомненно, было ее делом, эта чистота, уют, простая, но красивая, легкая и крепкая мебель и ярко написанные этюды маслом на стенах. Нравилось, что она так хорошо и, пожалуй, метко говорит некролог отца. Даже не показалось лишним, когда она,
подумав, покачав головою, проговорила тихо и печально...
«Эту школа испортила больше, чем Лидию», —
подумал Клим. Мать, выпив чашку чая, незаметно ушла. Лидия слушала сочный голос
подруги, улыбаясь едва заметной улыбкой тонких губ, должно быть, очень жгучих. Алина смешно рассказывала драматический роман какой-то гимназистки, которая влюбилась в интеллигентного переплетчика.
— А ведь я до двух часов не спала от радости, мой друг. А когда я уснула, какой сон видела! Будто я освобождаюсь ив душного подвала, будто я была в параличе и выздоровела, и выбежала в поле, и со мной выбежало много
подруг, тоже, как я, вырвавшихся из подвалов, выздоровевших от паралича, и нам было так весело, так весело бегать по просторному полю! Не сбылся сон! А я
думала, что уж не ворочусь домой.
Или вы
думаете, что после взятия Бастилии, после террора, после войны и голода, после короля-мещанина и мещанской республики я поверю вам, что Ромео не имел прав любить Джульетту за то, что старые дураки Монтекки и Капулетти длили вековую ссору и что я ни в тридцать, ни в сорок лет не могу выбрать себе
подруги без позволения отца, что изменившую женщину нужно казнить, позорить?
Любовь Грановского к ней была тихая, кроткая дружба, больше глубокая и нежная, чем страстная. Что-то спокойное, трогательно тихое царило в их молодом доме. Душе было хорошо видеть иной раз возле Грановского, поглощенного своими занятиями, его высокую, гнущуюся, как ветка, молчаливую, влюбленную и счастливую
подругу. Я и тут, глядя на них,
думал о тех ясных и целомудренных семьях первых протестантов, которые безбоязненно пели гонимые псалмы, готовые рука в руку спокойно и твердо идти перед инквизитора.
«Завален работою, а в собрание, однако, едет!» —
подумала Клеопатра Петровна и от такого невнимания Вихрова даже заболела. Катишь Прыхина, узнав об ее болезни, немедленно прискакала утешать ее, но Клеопатра Петровна и слушать ее не хотела: она рыдала, металась по постели и все выговаривала
подруге...
— Идем на богомолье! — говорила мать, подходя. — Дай,
думаю, зайду, навещу брата! Вот моя
подруга, Анной звать…
Иду я по улице и поневоле заглядываю в окна. Там целые выводки милых птенцов,
думаю я, там любящая
подруга жизни, там чадолюбивый отец, там так тепло и уютно… а я! Я один как перст в целом мире; нет у меня ни жены, ни детей, нет ни кола ни двора, некому ни приютить, ни приголубить меня, некому сказать мне «папасецка», некому назвать меня «брюханчиком»; в квартире моей холодно и неприветно. Гриша вечно сапоги чистит [47] или папиросы набивает… Господи, как скучно!
Однако Зиночка побежала совсем не к
подруге. Александров следил за нею. Она остановилась перед синей дамой с рыбьим лицом, выслушала, наклонив прелестную каштановую головку, несколько сказанных дамою слов и чинно села рядом с нею. «При чем же здесь
подруга? —
подумал огорченный юнкер. — Просто ей хочется отделаться от меня…»
Аксюша. Я не могу тебе сказать с чего, я неученая. А пусто, вот и все. По-своему я так
думаю, что с детства меня грызет горе да тоска; вот, должно быть, подле сердца-то у меня и выело, вот и пусто. Да все я одна; у другой мать есть, бабушка, ну хоть нянька или
подруга; все-таки есть с кем слово сказать о жизни своей, а мне не с кем, — вот у меня все и копится. Плакать я не плачу, слез у меня нет, и тоски большой нет, а вот, говорю я тебе, пусто тут, у сердца. А в голове все дума.
Думаю,
думаю.
Гурмыжская. Шутите, шутите. А вы
думаете, мне без борьбы досталось это уважение? Но мы удаляемся от нашего разговора. Когда мы встретились в Петербурге, моя
подруга уж давно овдовела и, разумеется, глубоко раскаивалась, что не послушалась моих советов. Она со слезами представила мне своего единственного сына. Мальчик, как вы видите, на возрасте.
Затем он упрекал ее мужа в недальновидности: не покупает домов, которые продаются так выгодно. И теперь уж Юлии казалось, что в жизни этого старика она — не единственная радость. Когда он принимал больных и потом уехал на практику, она ходила по всем комнатам, не зная, что делать и о чем
думать. Она уже отвыкла от родного города и родного дома; ее не тянуло теперь ни на улицу, ни к знакомым, и при воспоминании о прежних
подругах и о девичьей жизни не становилось грустно и не было жаль прошлого.
— А вот
подруга моя, Оля, не так поступила, как князь: помнишь, я
думаю, жену покойного сенатора Круглова?.. Она мне часть долга уплатила!
Чтобы он делал это бескорыстно, Домна Осиповна, как и граф Хвостиков, не
думала, и при этом совершенно не верила в нравственность своей
подруги!..
— Дай бог тебе счастье, если ты веришь им обоим! — отвечала она, и рука ее играла густыми кудрями беспечного юноши; а их лодка скользила неприметно вдоль по реке, оставляя белый змеистый след за собою между темными волнами; весла, будто крылья черной птицы, махали по обеим сторонам их лодки; они оба сидели рядом, и по веслу было в руке каждого; студеная влага с легким шумом всплескивала, порою озаряясь фосфорическим блеском; и потом уступала, оставляя быстрые круги, которые постепенно исчезали в темноте; — на западе была еще красная черта, граница дня и ночи; зарница, как алмаз, отделялась на синем своде, и свежая роса уж падала на опустелый берег <Суры>; — мирные плаватели, посреди усыпленной природы, не
думая о будущем, шутили меж собою; иногда Юрий каким-нибудь движением заставлял колебаться лодку, чтоб рассердить, испугать свою
подругу; но она умела отомстить за это невинное коварство; неприметно гребла в противную сторону, так что все его усилия делались тщетны, и челнок останавливался, вертелся… смех, ласки, детские опасения, всё так отзывалось чистотой души, что если б демон захотел искушать их, то не выбрал бы эту минуту...
— Не поверишь, — шепчет она, — я ведь до тебя и не знала, какова есть любовь. Бабы,
подруги, бывало, рассказывают, а я — не верю,
думаю: врут со стыда! Ведь, кроме стыда, я и не знала ничего от мужа-то, как на плаху ложилась на постель. Молюсь богу: заснул бы, не трогал бы! Хороший был человек, тихий, умный, а таланта на любовь бог ему не дал…
Он замечал также, что Зинаида и
подруги её относятся к своим забавам, точно к неизбежной повинности, как солдаты к службе, и порою
думал, что бесстыдством своим они тоже обманывают и себя и ещё кого-то. Его скоро стала отталкивать от Зинаиды её назойливая жадность к деньгам, попрошайничество; это было выражено в ней более резко, чем у Серафима, который тратил деньги на сладкое вино «Тенериф», — он почему-то называл его «репным вином», — на любимую им колбасу с чесноком, мармелад и сдобные булки.
— В стыдное место поцаловать короля! — приказывает король другой. Всеобщий, хохот, и все смотрят на смутившуюся."Что же? чего ты стала? ты
думаешь что?.. разве не знаешь?" — так кричат ей
подруги, и одна из них предлагает:"Дай я за тебя исполню".
Она была в тех летах, когда еще волочиться за нею было не совестно, а влюбиться в нее стало трудно; в тех летах, когда какой-нибудь ветреный или беспечный франт не почитает уже за грех уверять шутя в глубокой страсти, чтобы после, так для смеху, скомпрометировать девушку в глазах
подруг ее,
думая этим придать себе более весу… уверить всех, что она от него без памяти, и стараться показать, что он ее жалеет, что он не знает, как от нее отделаться… говорит ей нежности шепотом, а вслух колкости… бедная, предчувствуя, что это ее последний обожатель, без любви, из одного самолюбия старается удержать шалуна как можно долее у ног своих… напрасно: она более и более запутывается, — и наконец… увы… за этим периодом остаются только мечты о муже, каком-нибудь муже… одни мечты.
В Москве, когда я еще был студентом, у меня была
подруга жизни, милая дама, которая всякий раз, когда я держал ее в объятиях,
думала о том, сколько я буду выдавать ей в месяц и почем теперь говядина за фунт.
Блаженная минута!.. Закипел
Мой Александр, склонившись к деве спящей.
Он поцелуй на грудь напечатлел
И стан ее обвил рукой дрожащей.
В самозабвеньи пылком он не смел
Дохнуть… Он
думал: «Тирза дорогая!
И жизнию и чувствами играя,
Как ты, я чужд общественных связей, —
Как ты, один с свободою моей,
Не знаю в людях ни врага, ни друга, —
Живу, чтоб жить как ты, моя
подруга!
Она живет как будто под влиянием той мысли, что на нее все
подруги сердятся за предпочтение, оказанное ей Иваном,
думают, что она его завлекла, и потом насмехаются над нею за неудачу…
— Никак разрюмилась? — шепнула ей Оня Лихарева, выходя на паперть и заглядывая в лицо
подруги. — Ай, девушка, не страшись! Смеху подобно! Два года поучишься, а там в деревню махнешь! В деревню!
Подумать надо!
Милица с невольной улыбкой
подумала о том, как удивились бы все её одноклассницы-подруги, знакомые и родные, если бы узнали, как она проводит сейчас эти часы.
— Где помирились, господи! Не знаю, куда спрятаться от него!.. Вчера подстерег меня у Мытнинского моста, не дает пройти; скажи, говорит, что простишь меня!.. Что ж мне было делать?… Когда на меня кричат, я могу противиться, а когда просят, — как ответить? Обещался вечером прийти ко мне прощенья просить. Я на весь вечер ушла к
подруге и ночевать осталась у нее… Уж и
подумать боюсь, что будет, когда опять встречу его. Право, он меня убьет!
Вставали лица девушек-подруг, на сердце шевелилось брезгливое презрение к ним, и Александра Михайловна с гордостью
думала: «Кто захочет, у кого есть в душе совесть, та всегда останется честною».
Уж такая голова. Вот и письма когда пишет — не может в порядке все прописать, о чем
думала вначале. Потому и сочинения выходили у нее хуже, чем у многих
подруг.
Так он
думал вчера, когда они улаживали свое дачное житье, а теперь его полудремота переходила от ощущений утра к чувству тихого довольства и ласки, обращенной на
подругу.
Антон стоял как вкопанный на одном месте, будто ошибло его громом. «
Подруга? поэтому честь девушки в залоге у третьего лица», —
думал он и подтвердил в душе своей роковой обет.
Сделалась суматоха между придворными; каждый спешил во дворец, к своей должности, или домой, каждый
думал о себе. Испуганные гоф-девицы нашли услужливых кавалеров, которые усадили их в экипажи или взялись проводить, куда нужно было. Мариорица ничего не боялась — он был подле нее. Волынской кричал ее экипаж; но никто не отозвался;
подруги ее исчезли, прислуга также… И тут фатализм, и тут любовь сделали свое! Оставалось Артемию Петровичу проводить княжну пешком во дворец.
Несмотря на получение частых писем от первой, в которых сперва невеста графа, а затем графиня горько жаловалась на свое одиночество и настойчиво звала к себе свою дорогую
подругу. Ольга Ивановна не могла
думать о своей бывшей товарке по институту без какого-то для нее самой непонятного озлобления.
Это она, по-видимому, что-то рассказывала
подругам, а те ее слушали, и теперь она продолжала
думать о рассказанном, молча рассказывала дальше.
Голос ее положительно нравился ему, и сдержанно-мягкая манера говорить. Он
думал в эту минуту о своей парижской
подруге и необходимости продиктовать письмо к ней, и ее голос — картавый, вечно охриплый — послышался ему очень отчетливо, И как мог он выносить его больше десяти лет?
Соня была взволнована не меньше своей
подруги и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она рыдая целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!»
думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе
подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.