Неточные совпадения
— Шведская королева Ульрика-Элеонора скончалась в загородном своем замке и лежала во гробе. В полдень из Стокгольма
приехала подруга ее, графиня Стенбок-Фермор и была начальником стражи проведена ко гробу. Так как она слишком долго не возвращалась оттуда, начальник стражи и офицеры открыли дверь, и — что же представилось глазам их?
— Милые
подруги, это — свинство! — кричала Сомова. —
Приехали и — молчите, зная, что я без вас жить не могу.
Жених держал себя с большим достоинством и знал все порядки по свадебному делу. Он
приезжал каждый день и проводил с невестой как раз столько времени, сколько нужно — ни больше, ни меньше. И остальных девушек не забывал: для каждой у него было свое словечко. Все невестины
подруги полюбили Галактиона Михеича, а старухи шептали по углам...
— Что это, матушка! опять за свои книжечки по ночам берешься? Видно таки хочется ослепнуть, — заворчала на Лизу старуха, окончив свою долгую вечернюю молитву. — Спать не хочешь, — продолжала она, — так хоть бы подруги-то постыдилась! В кои-то веки она к тебе
приехала, а ты при ней чтением занимаешься.
— Ах, Лиза, душка моя! Вот кстати-то
приехала, — вскрикнула Женни и, обняв
подругу, придавила ей ухо медною пуговицею мундирного обшлага.
Через несколько времени принесли два венка: один от Тамары из астр и георгинов с надписью на белой ленте черными буквами: «Жене-от
подруги», другой был от Рязанова, весь из красных цветов; на его красной ленте золотыми литерами стояло: «Страданием очистимся». От него же пришла и коротенькая записка с выражением соболезнования и с извинением, что он не может
приехать, так как занят неотложным деловым свиданием.
Наконец гости уехали, взяв обещание с отца и матери, что мы через несколько дней
приедем к Ивану Николаичу Булгакову в его деревню Алмантаево, верстах в двадцати от Сергеевки, где гостил Мансуров с женою и детьми. Я был рад, что уехали гости, и понятно, что очень не радовался намерению ехать в Алмантаево; а сестрица моя, напротив, очень обрадовалась, что увидит маленьких своих городских
подруг и знакомых: с девочками Мансуровыми она была дружна, а с Булгаковыми только знакома.
Дело, впрочем, не совсем было так, как рассказывала Клеопатра Петровна: Фатеев никогда ничего не говорил Прыхиной и не просил ее, чтобы жена к нему
приехала, — это Прыхина все выдумала, чтобы спасти состояние для своей
подруги, и поставила ту в такое положение, что, будь на месте Клеопатры Петровны другая женщина, она, может быть, и не вывернулась бы из него.
Была у мамы такая давняя, необычайно почитаемая старшая
подруга, Мария Ефимовна Слепцова — самая важная, самая либеральная и самая неоспоримо умная особа в Вышнем Волочке. Она в год раза четыре
приезжала в Москву по делам, навещала маму и всегда-то всех учила, делала замечания, прорицала, предостерегала и тому подобное.
Да и вообще никто из почетных гостей не прибыл в кухмистерскую (было приглашено: пятьдесят штук тайных советников, сто штук действительных статских советников, один бегемот, два крокодила и до двухсот коллежских асессоров, для танцев), а
приехали какие-то"пойги"из Вильманстранда, да штук двадцать подруг-кухарок, а в том числе и моя кухарка.
Сама княгиня не поехала к своей
подруге, так как она ждала к себе Миклакова, но денег ей, конечно, сейчас же послала и, кроме того, отправила нарочного к Елпидифору Мартынычу с строгим приказанием, чтобы он сейчас же ехал и оказал помощь г-же Петицкой. Тот, конечно, не смел ослушаться и
приехал к больной прежде даже, чем возвратилась ее горничная.
— Теперь, — говорила Елена, — я поступила в компаньонки к дочерям генерала Коровкина в Ливенский уезд, и вот причина, почему из этого дома я не могла тебе писать. В настоящее время Коровкины переехали в Москву, — и она сказала их адрес. — А я по праздникам буду брать карету и
приезжать сюда, а у Коровкиных буду говорить, что эту карету прислала за мною моя
подруга.
Вильгельмина Федоровна(берет газету и начинает бойко и отчетливо читать). «Казалось бы, что одно это событие могло связать навеки г. Подстегина с его
подругой, но ничуть не бывало: он кидает ее, как только нужно ему это стало. Напрасно бедная женщина пишет ему, он ей не отвечает! Она посылает к нему свою горничную, — он обещает к ней
приехать и не едет!»
— Значит, и мясное надо и рыбное. Стряпка одна не управится? Пошли в Ключову за Никитишной, знатно стряпает, что твой московский трактир.
Подруги, чай, тоже
приедут из Комарова к девкам-то?
— Вам бы к Петрову-то дню нашу обитель посетить, Марко Данилыч, — с низкими поклонами стала звать его мать Аркадия. — Праздник ведь у нас, храм… Опять же и собрание будет… И Дунюшка бы повидалась с
подругами… Приезжайте-ка, право, Марко Данилыч… Что вам стоит? До ярманки еще без малого месяц — управитесь… Давно же и не гостили у нас… А уж как бы матушку-то обрадовали… Очень бы утешили ее.
— Ну конечно, здесь,
приехал со мною за сестренкой. Он идет сюда с твоими
подругами… Я нарочно не взяла его с собою, чтобы не нарушить бурной радости нашего первого свиданья… Да вот и он!
—
Приедем домой и вместе примемся за чтение записок твоей
подруги, — сказала она.
Вслед за чинными, выдержанными детьми Извольцевыми, поглядывавшими на всех с некоторым высокомерием, прикатили дети Раевы — брат и сестра, Тарочка и Митюша; она — пухлая, здоровая, румяная девочка — шалунья и хохотунья, любимая
подруга Таси; он — толстый карапузик, большой забияка. С ними
приехала и их молоденькая француженка-гувернантка, не менее веселая и жизнерадостная, нежели они.
— Дети! — торжественно произнесла княгиня и слегка выдвинула меня вперед, — вот вам новая
подруга, княжна Нина Джаваха-оглы-Джамата. Полюбите ее. Она
приехала с далекого Кавказа и скучает по своей родине. Постарайтесь развлечь и успокоить ее.
Плеханова (с которым я до того не был знаком) я не застал в Женеве, о чем искренно пожалел. Позднее я мельком в Ницце видел одну из его дочерей,
подруг дочери тогдашнего русского эмигранта, доктора А.Л.Эльсниц, о котором буду еще говорить ниже. Обе девушки учились, кажется, в одном лицее. Но отец Плехановой не
приезжал тогда в Ниццу, да и после я там с ним не встречался; а в Женеву я попал всего один раз, мимоездом, и не видал даже Жуковского.
Жил он с своей
подругой Э.К.Шмидгоф, с которой когда-то
приехал и в Нижний.
— В Томск… Одна из ее
подруг детства очень больна и просила ее
приехать… Ты понимаешь, Егор, что нельзя отказать умирающей
подруге. Петр Иннокентьевич сначала не соглашался, а потом отпустил ее, и она уехала.
Будущая графиня была неутешна и каждый день писала письма своей
подруге, в которых просила, как только она поправится,
приехать погостить к ней, так как она положительно умирает от тоски по ней.
Приезжих было немного. Несколько товарищей по полку Михаила Дмитриевича, которые были и шаферами, и
подруги по театру невесты.
В одном лишь ошиблась Крюковская — это в том, что они заведомо назначали свидания у нее в квартире. Свидания эти начались и продолжались совершенно случайно. Лососинина первые дни ежедневно
приезжала к своей
подруге и, не заставая ее дома, беседовала с Дудкиной, а Владимир Николаевич
приезжал справиться о положении дел в «обществе».
Менее чем через четверть часа они были уже дома, и княгине вскоре доложили, что за ней
приехала карета.
Подруги расстались, крепко несколько раз поцеловавшись.
Богат ли он? — этого она не знала, но у него было чудное сердце, большое честолюбие и радужные надежды на будущее. Она действительно встретилась с ним в Томске, в доме ее
подруги детства. Он и там был
приезжий, хотя покойный отец его провел в этом городе последние годы своей жизни.
В самый Петров день Катя
приехала в Москву. Она застала уж там посланных отцом ее. Катя очень им обрадовалась, поцеловала старого слугу и свою новую горничную, расспрашивала их долго об отце, об их житье-бытье, о Холодне. Посланные со всею дипломатическою тонкостью старались представить все холоденское в благоприятном виде. Несмотря на убеждения своей
подруги и матери ее, Катя, простившись с ними не без слез и обещав другу своему переписываться с нею до гроба, отправилась в путь с первым просветом зари.
Скучнее и грустнее города, куда
приехали наши
подруги, я не знаю.