Неточные совпадения
Во владельце стала заметнее обнаруживаться скупость, сверкнувшая в жестких волосах его седина, верная
подруга ее, помогла ей еще более развиться; учитель-француз был отпущен, потому что сыну пришла пора на службу; мадам была прогнана, потому что оказалась не безгрешною в похищении Александры Степановны; сын, будучи отправлен в губернский город, с тем чтобы узнать в палате, по мнению отца, службу существенную, определился вместо того в полк и
написал к отцу уже по своем определении, прося денег на обмундировку; весьма естественно, что он получил на это то, что называется в простонародии шиш.
— Там, в Париже, — ответил Лютов, указав пальцем почему-то в потолок. — Мне Лидия
писала, — с ними еще одна
подруга… забыл фамилию. Да, — мужичок шевелится, — продолжал он, потирая бугристый лоб. — Как думаешь: скоро взорвется мужик?
Накануне решительного дня Марья Гавриловна не спала всю ночь; она укладывалась, увязывала белье и платье,
написала длинное письмо к одной чувствительной барышне, ее
подруге, другое к своим родителям.
Она в самом деле любила Клеопатру Петровну больше всех
подруг своих. После той размолвки с нею, о которой когда-то Катишь
писала Вихрову, она сама, первая, пришла к ней и попросила у ней прощения. В Горохове их ожидала уже вырытая могила; опустили туда гроб, священники отслужили панихиду — и Вихров с Катишь поехали назад домой. Всю дорогу они, исполненные своих собственных мыслей, молчали, и только при самом конце их пути Катишь заговорила...
Ему было легко учить Юлию: она благодаря гувернантке болтала по-французски, читала и
писала почти без ошибок. Месье Пуле оставалось только занять ее сочинениями. Он задавал ей разные темы: то описать восходящее солнце, то определить любовь и дружбу, то
написать поздравительное письмо родителям или излить грусть при разлуке с
подругой.
Порфирий Владимирыч
писал: «Известие о кончине любезной сестрицы и доброй
подруги детства Анны Владимировны поразило мое сердце скорбию, каковая скорбь еще более усилилась при мысли, что вам, милый друг маменька, посылается еще новый крест, в лице двух сирот-малюток.
Грушина
написала своей
подруге, в какой именно день опустить письмо, — рассчитали, чтобы оно пришло в воскресенье, тогда почтальон принесет его при Передонове, и это будет лишним доказательством неподдельности письма.
Это письмо
напишет здесь Грушина, как и первое, — запечатают его, налепят марку в семь копеек, Грушина вложит его в письмо своей
подруге, а та в Петербурге опустит его в почтовый ящик.
Своим институтским
подругам и отцу она
пишет длинные письма на пяти листах, и находит же, о чем
писать, а с ним говорит только о погоде и о том, что пора обедать или ужинать.
Орлов хранит у себя письмо одной четырнадцатилетней гимназистки; она, возвращаясь из гимназии, «замарьяжила на Невском офицерика», который будто бы увел ее к себе и отпустил только поздно вечером, а она поспешила
написать об этом
подруге, чтобы поделиться восторгами.
Прошло месяца три; на батиньольских вершинах все шло по-прежнему. Единственная перемена заключалась в том, что pigeon [голубь (франц.).] из тринадцатого нумера прискучил любовью бедной Augustine и оставленная colombine, [голубка (франц.).]
написав на дверях изменника, что он «свинья, урод и мерзавец», стала спокойно встречаться с заменившею ее новою
подругою тринадцатого нумера и спала у себя с m-lle Marie.
— Знаю я, chere amie [дорогая
подруга (франц.).], знаю! Меня нельзя обмануть, и вот к тебе моя просьба теперь: когда он бросит тебя, то
напиши мне, — я возьму тебя к себе! — произнесла она взволнованным голосом и, поцеловав больную, уехала.
— Теперь, — говорила Елена, — я поступила в компаньонки к дочерям генерала Коровкина в Ливенский уезд, и вот причина, почему из этого дома я не могла тебе
писать. В настоящее время Коровкины переехали в Москву, — и она сказала их адрес. — А я по праздникам буду брать карету и приезжать сюда, а у Коровкиных буду говорить, что эту карету прислала за мною моя
подруга.
Вильгельмина Федоровна(берет газету и начинает бойко и отчетливо читать). «Казалось бы, что одно это событие могло связать навеки г. Подстегина с его
подругой, но ничуть не бывало: он кидает ее, как только нужно ему это стало. Напрасно бедная женщина
пишет ему, он ей не отвечает! Она посылает к нему свою горничную, — он обещает к ней приехать и не едет!»
—
Напишите в самом деле, сударыня Марья Гавриловна, — стала просить мать Манефа. — Утешьте меня, хоть последний бы разок поглядела я на моих голубушек. И им-то повеселее здесь будет; дома-то они все одни да одни — поневоле одурь возьмет,
подруг нет, повеселиться хочется, а не с кем… Здесь Фленушка, Марьюшка… И вы, сударыня, не оставите их своей лаской…
Напишите в самом деле, Марья Гавриловна. Уж как я вам за то благодарна буду, уж как благодарна!
В этом же письме, умалчивая о сочувствии Варварушки, Соня
писала, что поступила в монастырь, пока послушницей, потом же надеется удостоиться и монашеского чина. В трогательных выражениях она умоляла ненаглядную Екатерину Ивановну простить ее… Слала поклоны надзирательницам, Софье Петровне и
подругам.
Герцог Ларошфуко и граф Бюсси, приезжавшие в Оберштейн к скучавшему по своей
подруге князю Лимбургу, уверяли его, что в парижских салонах много толкуют о принцессе и представляют будущность ее в самом блестящем виде, ибо полагают за несомненное, что она, по законно ей принадлежащему праву, рано или поздно, наденет корону Российской империи [Де-Марин
писал об этом принцессе в Рагузу.].
Уж такая голова. Вот и письма когда
пишет — не может в порядке все прописать, о чем думала вначале. Потому и сочинения выходили у нее хуже, чем у многих
подруг.
Так прозвали ее
подруги, особенно одна, Маша Холтиопова. Та всегда была больная, белая, точно молоком налитая, с чудной талией. Они клялись
писать друг другу каждую неделю. Первые два месяца
писали, потом пошло туже.
И опять он бобыль: ни жены, ни
подруги!.. Там, пониже Казани, томится красавица, полная страсти, всю себя отдала ему, из-за любви пошла на душегубство…
Напиши он ей слово, пусти телеграмму — она прилетит сию минуту. Ведь кровь заговорит же в нем, потянет снова к женской прелести, будет искать отклика душа и нарвется на потаскушку, уйдет в постыдную страсть, кончит таким падением, до какого никогда не дошел бы с Серафимой.
Она несколько раз принималась плакать, так что глаза ее были красны от слез, несколько раз хотела бежать к Хомутовым, чтобы остановить Талечку от объяснения с Зарудиным, начинала два раза
писать ей письмо, но ни одно не окончив рвала на мелкие кусочки. Наконец, решила, что будь, что будет и с сердечным трепетом стала ожидать обещанного прихода
подруги.
Будущая графиня была неутешна и каждый день
писала письма своей
подруге, в которых просила, как только она поправится, приехать погостить к ней, так как она положительно умирает от тоски по ней.
Проводив их, молодая девушка ушла к себе и села
писать письмо к
подруге. Вот что
написала она...
От сердца Александра Иваныча отлегло; он улыбнулся прежней своей детской, прекрасной улыбкой и стал помогать дочери укладывать деньги. Сосчитав деньги, которых действительно оказалось близ ста рублей, она сыскала клочок бумаги, взяла перо и стала
писать и произносить вслух написанное, припоминая себе форму заемного письма, которое видела в Петербурге у матери своей
подруги...
Поэтому Анжелика
написала своей
подруге, чтобы попросить позволения поехать вместе с ее матерью в имение, так как госпожа Горлова собиралась туда. Несмотря на свою дружбу с Лизой, Анжелика никогда до тех пор не говорила ей про свое чувство к графу Владимиру. Она и теперь хотела объяснить свою просьбу просто желанием уехать в деревню.
Она не хотела этого дождаться и предупреждала события. Она
написала письмо государю, в котором испрашивала у него дозволения последовать за своею
подругою графинею Буксгевден. Письмо было написано превосходно.
Вечером того же дня Любовь Петровна сидит у себя в кабинете и
пишет старинной петербургской
подруге письмо...