Неточные совпадения
Встанет заинтересовавшийся со
скамейки,
подойдет к дому — и секрет открылся: в стене ниже тротуара широкая дверь, куда ведут ступеньки лестницы. Навстречу выбежит, ругаясь непристойно, женщина с окровавленным лицом, и вслед за ней появляется оборванец, валит ее на тротуар и бьет смертным боем, приговаривая...
К разговаривавшим
подошел казачок Тишка, приходившийся Никитичу племянником. Он страшно запыхался, потому что бежал из господского дома во весь дух, чтобы сообщить дяде последние новости, но, увидев сидевшего на
скамейке Самоварника, понял, что напрасно торопился.
Литвинов откинулся назад, а Ирина
подошла, шатаясь,
к скамейке и упала на нее,
к великому изумлению заштатного дипломата, случайно забредшего на железную дорогу.
Он вел за руку нарядно одетую девочку с пушистыми, почти белыми локонами, большими темными глазами на бледном, болезненном личике и с тем особенным, повелительным и нетерпеливым выражением, которое свойственно избалованным детям. Литвинов провел часа два в горах и возвращался домой по Лихтенталевской аллее…Сидевшая на
скамейке дама с синим вуалем на лице проворно встала и
подошла к нему… Он узнал Ирину.
Дулебов садится на
скамейку с правой стороны, с ним рядом садятся: Смельская, неподалеку от них Мелузов и Негина;
к ним
подходят с левой стороны Великатов и Бакин. Трагик сидит в прежнем положении,
к нему
подходят Вася и лакей из буфета, который ставит бутылку и рюмки на стол и отходит
к стороне. Публика частию стоит, а частию садится за столики в глубине. Потом Мигаев.
Ходят, ищут около 1-го и 2-го мужика и
подходят к 3-му. Гросман спотыкается на
скамейку.
На следующий день, в назначенный час, учитель взял в руки книжку, из которой задан был урок Алеше, подозвал его
к себе и велел проговорить заданное. Все дети с любопытством обратили на Алешу внимание, и сам учитель не знал, что подумать, когда Алеша, несмотря на то что вовсе накануне не твердил урока, смело встал со
скамейки и
подошел к нему. Алеша нимало не сомневался в том, что и этот раз ему удастся показать свою необыкновенную способность; он раскрыл рот… и не мог выговорить ни слова!
Володя спустился в кают-компанию и
подошел к старшему офицеру, который сидел на почетном месте, на диване, на конце большого стола, по бокам которого на привинченных
скамейках сидели все офицеры корвета. По обеим сторонам кают-компании были каюты старшего офицера, доктора, старшего штурмана и пяти вахтенных начальников. У стены, против стола, стояло пианино. Висячая большая лампа светила ярким веселым светом.
Был десятый час утра. Дул холодный, сырой ветер, тающий снег с шорохом падал на землю. Приемный покой N-ской больницы был битком набит больными. Мокрые и иззябшие, они сидели на
скамейках, стояли у стен; в большом камине пылал огонь, но было холодно от постоянно отворявшихся дверей. Служители в белых халатах
подходили к вновь прибывшим больным и совали им под мышки градусники.
Человек на
скамейке отругивался. Катя узнала пьяницу столяра Капралова, сторожа Мурзановской дачи. Гуриенко ушла. Катя
подошла к нему.
Она постояла над своими любимыми «зверушками», покачала головой, прикрыла их и
подошла к столу. Рядом темнело кожаное вольтеровское кресло. Она села в него. Фифина пододвинула ей
скамейку.
—
Подойдите сюда, мистрис, ваше имя Гонерила? — говорит шут, обращаясь
к скамейке.
То, сидя на треножной
скамейке, он борется со сном и по временам, побежденный им, ныряет головой; то
подходит на цыпочках
к очагу, чтобы поправить в нем огонь; то вслушивается
к стороне двери.
В это время младший товарищ, прежде сидевший с ними на одной
скамейке и теперь прохаживавшийся по цветнику, взглянул на балкон и, увидя, что Роза вместо того, чтобы исполнять должность караульщицы, сидела в горестной задумчивости, из которой не могли, как он слышал, исторгнуть ее родные звуки,
подошел к балкону и произнес потихоньку одно слово: «Фишерлинг» — так, чтобы оно только до нее дошло.
Простились. Девчата пошли
к Кудрину, Борька по бульвару —
к Арбатским воротам. Лунный воздух поблескивал иголочками инея. На
скамейке, с книгою под мышкой, сидела Исанка и глядела на Борьку. Он дрогнул, хотел пройти мимо, но потом подумал: «Невеликодушно!»
Подошел к ней и дружески протянул руку.
— Позовите его ко мне, — сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился
к скамейке. Но еще прежде него
к Кутузову
подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.