Неточные совпадения
Утром, просыпаясь, сажусь у окна и навожу лорнет на ее балкон; она давно уж одета и
ждет условного знака; мы встречаемся, будто нечаянно,
в саду, который от наших домов спускается к колодцу.
Заманчиво мелькали мне издали сквозь древесную зелень красная крыша и белые трубы помещичьего дома, и я
ждал нетерпеливо, пока разойдутся на обе стороны заступавшие его
сады и он покажется весь с своею, тогда, увы! вовсе не пошлою, наружностью; и по нем старался я угадать, кто таков сам помещик, толст ли он, и сыновья ли у него, или целых шестеро дочерей с звонким девическим смехом, играми и вечною красавицей меньшею сестрицей, и черноглазы ли они, и весельчак ли он сам или хмурен, как сентябрь
в последних числах, глядит
в календарь да говорит про скучную для юности рожь и пшеницу.
Упала…
«Здесь он! здесь Евгений!
О Боже! что подумал он!»
В ней сердце, полное мучений,
Хранит надежды темный сон;
Она дрожит и жаром пышет,
И
ждет: нейдет ли? Но не слышит.
В саду служанки, на грядах,
Сбирали ягоду
в кустах
И хором по наказу пели
(Наказ, основанный на том,
Чтоб барской ягоды тайком
Уста лукавые не ели
И пеньем были заняты:
Затея сельской остроты!).
Он снова молчал, как будто заснув с открытыми глазами. Клим видел сбоку фарфоровый, блестящий белок, это напомнило ему мертвый глаз доктора Сомова. Он понимал, что, рассуждая о выдумке, учитель беседует сам с собой, забыв о нем, ученике. И нередко Клим
ждал, что вот сейчас учитель скажет что-то о матери, о том, как он
в саду обнимал ноги ее. Но учитель говорил...
Лидия заставила
ждать ее долго, почти до рассвета. Вначале ночь была светлая, но душная,
в раскрытые окна из
сада вливались потоки влажных запахов земли, трав, цветов. Потом луна исчезла, но воздух стал еще более влажен, окрасился
в темно-синюю муть. Клим Самгин, полуодетый, сидел у окна, прислушиваясь к тишине, вздрагивая от непонятных звуков ночи. Несколько раз он с надеждой говорил себе...
Анфиса. Правда! (Читает.) «Кажется, этого довольно. Больше я
ждать не могу. Из любви к вам я решаюсь избавить вас от неволи; теперь все зависит от вас. Если хотите, чтоб мы оба были счастливы, сегодня, когда стемнеет и ваши улягутся спать, что произойдет, вероятно, не позже девятого часа, выходите
в сад.
В переулке, сзади вашего
сада, я буду ожидать вас с коляской. Забор вашего
сада, который выходит
в переулок,
в одном месте плох…»
«Не хочу
ждать среды (писала Ольга): мне так скучно не видеться подолгу с вами, что я завтра непременно
жду вас
в три часа
в Летнем
саду».
Он по утрам с удовольствием
ждал, когда она,
в холстинковой блузе, без воротничков и нарукавников, еще с томными, не совсем прозревшими глазами, не остывшая от сна, привставши на цыпочки, положит ему руку на плечо, чтоб разменяться поцелуем, и угощает его чаем, глядя ему
в глаза, угадывая желания и бросаясь исполнять их. А потом наденет соломенную шляпу с широкими полями, ходит около него или под руку с ним по полю, по
садам — и у него кровь бежит быстрее, ему пока не скучно.
Но, несмотря на страсть к танцам,
ждет с нетерпением лета, поры плодов, любит, чтобы много вишен уродилось и арбузы вышли большие, а яблоков народилось бы столько, как ни у кого
в садах.
— А еще — вы следите за мной исподтишка: вы раньше всех встаете и
ждете моего пробуждения, когда я отдерну у себя занавеску, открою окно. Потом, только лишь я перехожу к бабушке, вы избираете другой пункт наблюдения и следите, куда я пойду, какую дорожку выберу
в саду, где сяду, какую книгу читаю, знаете каждое слово, какое кому скажу… Потом встречаетесь со мною…
Она смотрела на него и, по-видимому,
ждала, что он предложит ей пойти
в сад, но он молчал.
Митя мрачно
подождал и стал было повествовать о том, как он побежал к отцу
в сад, как вдруг его остановил следователь и, раскрыв свой большой портфель, лежавший подле него на диване, вынул из него медный пестик.
План его состоял
в том, чтобы захватить брата Дмитрия нечаянно, а именно: перелезть, как вчера, через тот плетень, войти
в сад и засесть
в ту беседку «Если же его там нет, — думал Алеша, — то, не сказавшись ни Фоме, ни хозяйкам, притаиться и
ждать в беседке хотя бы до вечера. Если он по-прежнему караулит приход Грушеньки, то очень может быть, что и придет
в беседку…» Алеша, впрочем, не рассуждал слишком много о подробностях плана, но он решил его исполнить, хотя бы пришлось и
в монастырь не попасть сегодня…
Через минуту Коське передали сумочку, и он убежал с ней стремглав, но не
в условленное место,
в Поляковский
сад на Бронной, где ребята обыкновенно «тырбанили слам», а убежал он по бульварам к Трубе, потом к Покровке, а оттуда к Мясницкой части, где и сел у ворот,
в сторонке. Спрятал под лохмотья сумку и
ждет.
Лаврецкий ничего не думал, ничего не
ждал; ему приятно было чувствовать себя вблизи Лизы, сидеть
в ее
саду на скамейке, где и она сидела не однажды…
Я гулял — то
в саду нашей дачи, то по Нескучному, то за заставой; брал с собою какую-нибудь книгу — курс Кайданова, например, — но редко ее развертывал, а больше вслух читал стихи, которых знал очень много на память; кровь бродила во мне, и сердце ныло — так сладко и смешно: я все
ждал, робел чего-то и всему дивился и весь был наготове; фантазия играла и носилась быстро вокруг одних и тех же представлений, как на заре стрижи вокруг колокольни; я задумывался, грустил и даже плакал; но и сквозь слезы и сквозь грусть, навеянную то певучим стихом, то красотою вечера, проступало, как весенняя травка, радостное чувство молодой, закипающей жизни.
На нем нет ни богатого платья, ни драгоценных камней, никто его не знает, но он
ждет меня и уверен, что я приду, — и я приду, и нет такой власти, которая бы остановила меня, когда я захочу пойти к нему, и остаться с ним, и потеряться с ним там,
в темноте
сада, под шорох деревьев, под плеск фонтана…
— Что я хочу сказать? Я, кажется, ясно выражаюсь. Днем — и ночью. Днем еще так и сяк; днем светло и людно; но ночью — тут как раз
жди беды. Советую вам не спать по ночам и наблюдать, наблюдать из всех сил. Помните —
в саду, ночью, у фонтана — вот где надо караулить. Вы мне спасибо скажете.
Пробежав несколько аллей, набоб едва не задохся и должен был остановиться, чтобы перевести дух. Он был взбешен, хотя не на ком было сорвать своей злости. Хорошо еще, что Прейн не видал ничего, а то проходу бы не дал своими остротами. Набоб еще раз ошибся: Прейн и не думал спать, а сейчас же за набобом тоже отправился
в сад, где его
ждала Луша. Эта счастливая парочка сделалась невольной свидетельницей позорного бегства набоба, притаившись
в одной из ниш.
У Тетюева действительно было серьезное дело. Прямо от Майзеля он отправился
в господский дом, вернее, к господскому
саду, где у калитки его уже
поджидала горничная Нины Леонтьевны. Под предводительством этой особы Тетюев благополучно достиг до генеральского флигелька,
в котором ему сегодня была назначена первая аудиенция.
А утром, чуть свет, когда
в доме все еще спали, я уж прокладывал росистый след
в густой, высокой траве
сада, перелезал через забор и шел к пруду, где меня
ждали с удочками такие же сорванцы-товарищи, или к мельнице, где сонный мельник только что отодвинул шлюзы и вода, чутко вздрагивая на зеркальной поверхности, кидалась
в «лотоки» и бодро принималась за дневную работу.
— Я
ждала? и не думала! — отвечала Наденька, качая головой, — вы знаете, я всегда
в саду.
Через час завидел он обетованный уголок, встал
в лодке и устремил взоры вдаль. Сначала глаза его отуманились страхом и беспокойством, которое перешло
в сомнение. Потом вдруг лицо озарилось светом радости, как солнечным блеском. Он отличил у решетки
сада знакомое платье; вот там его узнали, махнули платком. Его
ждут, может быть, давно. У него подошвы как будто загорелись от нетерпения.
И
в этот день, когда граф уже ушел, Александр старался улучить минуту, чтобы поговорить с Наденькой наедине. Чего он не делал? Взял книгу, которою она, бывало, вызывала его
в сад от матери, показал ей и пошел к берегу, думая: вот сейчас прибежит.
Ждал,
ждал — нейдет. Он воротился
в комнату. Она сама читала книгу и не взглянула на него. Он сел подле нее. Она не поднимала глаз, потом спросила бегло, мимоходом, занимается ли он литературой, не вышло ли чего-нибудь нового? О прошлом ни слова.
«Отчего, — спрашивал он себя, — переменилась к нему Наденька?» Она уж не
ждет его
в саду, встречает не с улыбкой, а с испугом, одевается с некоторых пор гораздо тщательнее.
— Я
ждала,
ждала вас, — проговорила она шепотом, попеременно обеими руками стискивая его руку. — Ступайте
в сад; она там. Смотрите же: я на вас надеюсь!
К десяти часам он должен
ждать в Зоологическом
саду Наташу Манухину.
Простившись с князем и проводив его до сеней, Морозов возвратился
в избу. Навислые брови его были грозно сдвинуты; глубокие морщины бороздили чело; его бросало
в жар, ему было душно. «Елена теперь спит, — подумал он, — она не будет
ждать меня; пройдусь я по
саду, авось освежу свою голову».
Сегодня он отрубил уши тридцати тысячам человек, которые имели дерзость защищать свое отечество, вчера он превратил
в пепел цветущую страну, третьего дня избил младенцев
в собственном государстве; у него дремлет
в смертельной истоме целый
сад красавиц, ожидающих его ласки, как трава
в зной
ждет капли дождя, а деспотище уже ничего не может и для развлечения кромсает придворную челядь!
Настя(закрыв глаза и качая головой
в такт словам, певуче рассказывает). Вот приходит он ночью
в сад,
в беседку, как мы уговорились… а уж я его давно
жду и дрожу от страха и горя. Он тоже дрожит весь и — белый, как мел, а
в руках у него леворверт…
Чебутыкин
в благодушном настроении, которое не покидает его
в течение всего акта, сидит
в кресле,
в саду,
ждет, когда его позовут; он
в фуражке и с палкой.
Во многих окнах стоял желтый свет, но одно во втором этаже вдруг закраснело и замутилось, замигало, как глаз спросонья, и вдруг широко по-праздничному засветилось. Забелели крашенные
в белую краску стволы яблонь и побежали
в глубину
сада; на клумбах нерешительно глянули белые цветы, другие
ждали еще очереди
в строгом порядке огня. Но помаячило окно с крестовым четким переплетом и — сгасло.
И он почувствовал, что он ходит
в саду и говорит себе, что обдумывает что-то, а он ничего не обдумывает, а безумно, безосновательно
ждет ее,
ждет того, что она каким-то чудом поймет, как он желает ее, и возьмет и придет сюда или куда-нибудь туда, где никто не увидит, или ночью, когда не будет луны, и никто, даже она сама, не увидит,
в такую ночь она придет, и он коснется ее тела…
— Да, так и надо. Только — это не всё.
В Петре — задору нет, вот горе! Без задора — ни родить, ни убить. Работает будто не своё, всё ещё на барина, всё ещё крепостной, воли не чувствует, — понимаешь? Про Никиту я не говорю: он — убогий, у него на уме только
сады, цветы. Я
ждал — Алексей вгрызётся
в дело…
Затем Александр Иванович, наполнив свежестертым табаком круглую табакерку, шел
в спальню переменить ермолку на рыжеватый, деревянным маслом подправленный, парик и, надев форменный фрак,
поджидал Аполлона, который
в свою очередь
в студенческом сюртуке и фуражке бежал пешком за отцом через оба каменных моста и Александровский
сад до Манежа, где Аполлон сворачивал
в университет, а отец продолжал путь до присутственных мест.
Дома, у Мадлены, нам сегодня нельзя будет встретиться. Поэтому сделаем вот как: когда театр погаснет, приходи к боковой двери,
в саду, и
жди меня, я проведу тебя сюда. Луны нет.
«Когда я стану умирать,
И, верь, тебе не долго
ждать —
Ты перенесть меня вели
В наш
сад,
в то место, где цвели
Акаций белых два куста…
Надя ходила по
саду, по улице, глядела на дома, на серые заборы, и ей казалось, что
в городе все давно уже состарилось, отжило и все только
ждет не то конца, не то начала чего-то молодого, свежего.
Я с нетерпением
ждал у окна, что вся компания, мокрая и весело возбужденная, сейчас пробежит через
сад в нашу квартиру. Но — прошло минут двадцать, лодка должна бы уже давно причалить к невидному из-за ограды берегу, а все никто не появлялся. Оказалось, что сестра уже дома, но одна, переодевается на женской половине.
Когда на другой день после обеда я пришел к Волчаниновым, стеклянная дверь
в сад была открыта настежь. Я посидел на террасе,
поджидая, что вот-вот за цветником на площадке или на одной из аллей покажется Женя или донесется ее голос из комнат; потом я прошел
в гостиную,
в столовую. Не было ни души. Из столовой я прошел длинным коридором
в переднюю, потом назад. Тут
в коридоре было несколько дверей, и за одной из них раздавался голос Лиды.
Из
сада Вера пошла
в поле; глядя
в даль, думая о своей новой жизни
в родном гнезде, она все хотела понять, что
ждет ее.
В своем
саду, печальных дум полна,
Проводит час невинного досуга
И снова
ждет пленительного сна.
И Attalea поняла, что для нее все было кончено. Она застывала. Вернуться снова под крышу? Но она уже не могла вернуться. Она должна была стоять на холодном ветре, чувствовать его порывы и острое прикосновение снежинок, смотреть на грязное небо, на нищую природу, на грязный задний двор ботанического
сада, на скучный огромный город, видневшийся
в тумане, и
ждать, пока люди там, внизу,
в теплице, не решат, что делать с нею.
Платонов. Пойду-ка, черт возьми, и я… (Кричит.) Сергей Павлович,
подожди, не зажигай без меня! Пошли, братец, Якова ко мне за шаром! (Убегает
в сад.)
Наказанье ли
ждет, иль награда,
Если я уклонюсь от пути?
Как бы
в дверь соловьиного
садаПостучаться, и можно ль войти?
И чего
в этой хижине тесной
Я, бедняк обездоленный,
жду,
Повторяя напев неизвестный,
В соловьином звенящий
саду?
Ночь морозная.
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не
жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались
в нашем
саду.
Катеньку поместили
в комнате возле Вареньки и Дуни. Все вечера девушки втроем проводили
в беседах, иной раз зайдет, бывало, к ним и Марья Ивановна либо Варвара Петровна. А день весь почти девушки гуляли по́
саду либо просиживали
в теплице; тогда из богадельни приходили к ним Василиса с Лукерьюшкой. Эти беседы совсем почти утвердили колебавшуюся Дуню
в вере людей Божиих, и снова стала она с нетерпеньем
ждать той ночи, когда примут ее во «святый блаженный круг верных праведных». Тоска, однако, ее не покидала.
Федор Иванович. Сегодня
в семь с половиною часов вечера вы должны быть за
садом около мостика и
ждать меня… Ну-с? Больше я ничего не имею вам сказать… Итак, мой ангел, до семи с половиною часов. (Хочет взять ее за руку.)
Уходят. Екатерина Ивановна, не поднимаясь, на том же стуле
ждет — руки ее опущены между колен. Солнце зашло, и
в саду вечерние тени. Где-то далеко пастухи играют на жилейках. Тишина. Тяжело и грузно ступая, всходит по ступеням Георгий Дмитриевич, испуганно осматривает террасу и говорит: — Катя! Никого нет. — Нерешительно переступает порог и
в первую минуту не видит Екатерины Ивановны. Осторожно делает еще два шага.