Неточные совпадения
Она даже вздрогнула,
руки ее безжизненно сползли с плеч.
Подняв к огню лампы маленькую и похожую
на цветок с длинным стеблем рюмку, она полюбовалась ядовито зеленым цветом ликера, выпила его и закашлялась, содрогаясь всем
телом, приложив платок ко рту.
Во всех трудных случаях обыкновенно появлялась мастерица Таисья, как было и теперь. Она уже была в сарайной, когда
поднимали туда
на руках Васю. Откуда взялась Таисья, как она проскользнула в сарайную раньше всех, осталось неизвестным, да никто про это и не спрашивал. Таисья своими
руками уложила Васю
на кровать Сидора Карпыча, раздела, всего ощупала и сразу решила, что
на молодом
теле и не это износится.
Ему не дали кончить, — как-то вся толпа хлынула
на него, смяла, и слышно было только, как
на земле молотили живое человеческое
тело. Силен был Гермоген: подковы гнул, лошадей
поднимал за передние ноги, а тут не устоял. Макар бросился было к нему
на выручку, но его сейчас же стащили с лошади и десятки
рук не дали пошевельнуться. Перепуганные богомолки бросились в лес, а
на росстани остались одни мужики.
«С богом,
на перебой, работайте, молодцы», — проговорил кормщик, налегши обеими
руками и всем
телом на рукоятку тяжелого кормового весла; спустя ее до самого дна кормы и таким образом
подняв нижний конец, он перекинул весло
на другую сторону и повернул нос лодки поперек Волги.
— Толкуй! — крикнул Лука, скидывая портки. Он живо разделся, перекрестился и, подпрыгнув, со всплеском вскочил в воду, обмакнулся и, вразмашку кидая белыми
руками и высоко
поднимая спину из воды и отдувая поперек течения, стал перебивать Терек к отмели. Толпа казаков звонко, в несколько голосов, говорила
на берегу. Трое конных поехали в объезд. Каюк показался из-за поворота. Лукашка поднялся
на отмели, нагнулся над
телом, ворохнул его раза два. — Как есть мертвый! — прокричал оттуда резкий голос Луки.
Люди толкались, забегая один вперёд другого, размахивали
руками, кидали в воздух шапки, впереди всех, наклонив голову, точно бык, шёл Мельников с тяжёлою палкой в
руках и национальным флагом
на ней. Он смотрел в землю, ноги
поднимал высоко и, должно быть, с большой силою топал о землю, — при каждом ударе
тело его вздрагивало и голова качалась. Его рёв густо выделялся из нестройного хаоса жидких, смятённых криков обилием охающих звуков.
Набрав в легкие воздуху,
подняли молчащее тяжелое
тело и двинулись в том же порядке: Андрей Иваныч, менее сильный, нес ноги и продирался сквозь чащу, Саша нес, задыхаясь, тяжелое, выскользающее туловище; и опять трепалась
на левой
руке безвольная и беспамятная, словно мертвая, голова.
Освободившись от одежи, Надежда Федоровна почувствовала желание лететь. И ей казалось, что если бы она взмахнула
руками, то непременно бы улетела вверх. Раздевшись, она заметила, что Ольга брезгливо смотрит
на ее белое
тело. Ольга, молодая солдатка, жила с законным мужем и потому считала себя лучше и выше ее. Надежда Федоровна чувствовала также, что Марья Константиновна и Катя не уважают и боятся ее. Это было неприятно, и, чтобы
поднять себя в их мнении, она сказала...
Сестричка ее, конечно, не могла ее услышать, но, вероятно, почувствовала сотрясение ее
тела: она держала Раису за
руку — и,
поднявши на нее свои большие глаза, испуганно перекосила личико и залилась слезами.
Кучки по четыре человека расходились вправо и влево, растянулись в длинную цепь и разом исчезли в кустах, кроме одного, который вдруг рванулся всем
телом,
поднял руки и тяжело рухнулся
на землю.
Они оба начали злиться и взвизгивать — но тут неслышно явилась Паша, сунула в дверь
руку с зажженной лампой, — Четыхер принял лампу,
поднял ее над головой и осветил поочередно Бурмистрова
на постели, с прижатыми к груди
руками и встрепанной головой, изломанное
тело Симы
на полу, а около печи Артюшку. Он стоял, положив ладони
на дуло ружья, и лицо его улыбалось кривой бессменной улыбкой.
Лежать так близко к нему невыносимо. Я должен отползти во что бы то ни стало. Но смогу ли я? Я еще могу
поднять руку, открыть фляжку, напиться; но — передвинуть свое тяжелое, неподвижное
тело? Все-таки буду двигаться, хоть понемногу, хоть
на полшага в час.
Елена
поднимала руки над головой и, приподнимаясь, вытягивалась, изгибалась и колебалась
на напряженных ногах. Нежная гибкость ее
тела веселила ее. Ей радостно было смотреть, как упруго напрягались под нежной кожей сильные мускулы прекрасных ног.
Я сидел весь красный, стараясь не смотреть
на больную; мне казалось, что взгляды всех товарищей устремлены
на меня; когда я
поднимал глаза, передо мною было все то же гордое, холодное, прекрасное лицо, склоненное над бледною грудью: как будто совсем не ее
тело ощупывали эти чужие мужские
руки.
И вот в одно из таких мгновений она ясно почувствовала, что отделяется от земли. Чьи-то сильные
руки поднимают ее с сена… Ее отяжелевшая голова опускается
на чье-то плечо… Сквозь полусознание мелькают лица спящих австрийцев перед глазами… Бледный свет фонаря слабо мигает, борясь с серым рассветом раннего утра… Вдруг, свежая, холодная струя воздуха врывается ей в легкие, приятно холодит голову, будит сознание, бодрит
тело, и Милица приподнимает с трудом веки, сделав невероятное усилие над собой.
К довершению скандала Маргарита взвизгнула
на весь театр и,
подняв вверх
руки, подалась всем
телом к рампе…Она узнала его и теперь ничего не видела, кроме молний и туч, опять появившихся
на его лице.
Стоя у окна и разговаривая, девушка, пожимаясь от вечерней сырости, то и дело оглядывалась
на нас, то подбоченивалась, то
поднимала к голове
руки, чтобы поправить волосы, говорила, смеялась, изображала
на споем лице то удивление, то ужас, и я не помню того мгновения, когда бы ее
тело и лицо находились в покое.
Александр Васильевич подсунул ей под спину правую
руку и
поднял ее, чтобы положить
на бок. Вдруг она как-то неестественно захрипела. Все
тело ее разом дрогнуло. Кровь хлынула изо рта.