Неточные совпадения
Больших
гор нет, но мы едем все у
подножия холмов, усеянных крупным лесом.
В этот день мы дошли до
подножия куполообразной
горы и остановились около нее в седловине.
Он устроил себе нечто вроде палатки, а на плечи набросил шинель. Старик таза поместился у
подножия кедра, прикрывшись одеялом. Он взялся караулить бивак и поддерживать огонь всю ночь. Нарубив еловых веток, я разостлал на них свой мешок и устроился очень удобно. С одной стороны от ветра меня защищала валежина, а с другой —
горел огонь.
Гора Железняк падает к морю обрывистыми утесами, у
подножия которых тянется узкая, местами совсем исчезающая полоса прибоя.
Горы на левой стороне ее крутые, на правой — пологие и состоят из полевошпатового порфира. Около устья, у
подножия речных террас, можно наблюдать выходы мелкозернистого гранита, который в обнажениях превращался в дресвяник. Тропа идет сначала с правой стороны реки, потом около скалы Янтун-Лаза переходит на левый берег и отсюда взбирается на перевал высотой в 160 м.
Фанза была расположена у
подножия большой террасы, которая сильно выдвигается в долину и прижимает Тадушу к
горам с правой стороны.
Через 1,5 часа мы достигли перевала. Здесь у
подножия большого дуба стояла маленькая кумирня, сложенная из плитнякового камня. Кумирня эта была поставлена, вероятно, охотниками и искателями женьшеня. Лицевая ее сторона была украшена красной тряпицей с иероглифической надписью: «Сан-лин-чжи-чжу», то есть «Владыке
гор и лесов» (тигру).
От Сянь-ши-хезы тропа идет по правому берегу реки у
подножия высоких
гор. Через 2 км она опять выходит на поляну, которую местные китайцы называют Хозенгоу [Ло-цзы-гоу — долина, имеющая форму лемеха плуга.]. Поляна эта длиной 5 км и шириной от 1 до 3 км.
В нижнем течении Лефу принимает в себя с правой стороны два небольших притока: Монастырку и Черниговку. Множество проток и длинных слепых рукавов идет перпендикулярно к реке, наискось и параллельно ей и образует весьма сложную водную систему. На 8 км ниже Монастырки
горы подходят к Лефу и оканчиваются здесь безымянной сопкой в 290 м высоты. У
подножия ее расположилась деревня Халкидон. Это было последнее в здешних местах селение. Дальше к северу до самого озера Ханка жилых мест не было.
От зверовой фанзы река Лефу начала понемногу загибать к северо-востоку. Пройдя еще 6 км, мы подошли к земледельческим фанзам, расположенным на правом берегу реки, у
подножия высокой
горы, которую китайцы называют Тудинза [Ту-дин-цзы — земляная вершина.].
От Мяолина тропа пошла по кочковатому лугу в обход болот и проток. Через 2 часа она привела нас к невысоким сопкам, поросшим дубовым редколесьем. Эти сопки представляют собой отдельный массив, выдвинувшийся посредине Лофанзы, носящей название Коу-цзы-шань [Гао-цзы-шань —
гора со рвом.]. Это остатки каких-то больших
гор, частью размытых, частью потопленных в толщах потретичных образований. У
подножия их протекает маленькая речка Хаунихеза.
Воробьевы
горы, у
подножия которых тонул Карл Иванович, скоро сделались нашими «святыми холмами».
Возле леса, на
горе, дремал с закрытыми ставнями старый деревянный дом; мох и дикая трава покрывали его крышу; кудрявые яблони разрослись перед его окнами; лес, обнимая своею тенью, бросал на него дикую мрачность; ореховая роща стлалась у
подножия его и скатывалась к пруду.
Домик Райнера, как и все почти швейцарские домики, был построен в два этажа и местился у самого
подножия высокой
горы, на небольшом зеленом уступе, выходившем плоскою косою в один из неглубоких заливцев Фирвальдштетского озера. Нижний этаж, сложенный из серого камня, был занят службами, и тут же было помещение для скота; во втором этаже, обшитом вычурною тесовою резьбою, были жилые комнаты, и наверху мостился еще небольшой мезонин в два окна, обнесенный узорчатою галереею.
Вдали, в розовом праздничном тумане вечерней зари, сияли золотые купола и кресты. Высоко на
горе белые стройные церкви, казалось, плавали в этом цветистом волшебном мареве. Курчавые леса и кустарники сбежали сверху и надвинулись над самым оврагом. А отвесный белый обрыв, купавший свое
подножье в синей реке, весь, точно зелеными жилками и бородавками, был изборожден случайными порослями. Сказочно прекрасный древний город точно сам шел навстречу поезду.
Он чувствует себя одиноко стоящим в пустоте, у
подножия высокой
горы; с её вершины, покрытой тёмной тучей, он тихо и безвольно скатился сюда — вот пред ним весь этот путь, он мысленно прошёл его десятки раз.
По всему полукругу залива идет неустанно красивая беседа огня: холодно
горит белый маяк неаполитанского порта и сверкает красное око Капо ди Мизена, […красное око Капо-ди-Мизена… — маяк Мизенского мыса.] а огни на Прочиде и у
подножия Искии — как ряды крупных бриллиантов, нашитые на мягкий бархат тьмы.
Потом ещё две тёмные фигуры скатились к стене. Они бросились на третью, упавшую у
подножия стены, и скоро обе выпрямились… С
горы ещё бежали люди, раздавались удары их ног, крики, пронзительный свист…
Обыкновенно, когда я остаюсь сам с собою или бываю в обществе людей, которых люблю, я никогда не думаю о своих заслугах, а если начинаю думать, то они представляются мне такими ничтожными, как будто я стал ученым только вчера; в присутствии же таких людей, как Гнеккер, мои заслуги кажутся мне высочайшей
горой, вершина которой исчезает в облаках, а у
подножия шевелятся едва заметные для глаза Гнеккеры.
Оно покрывает всю
гору, с вершины до
подножья, и от света зари и от пыли кажется таким же красным и таким же волнистым, как твои кудри.
Дарил также царь своей возлюбленной ливийские аметисты, похожие цветом на ранние фиалки, распускающиеся в лесах у
подножия Ливийских
гор, — аметисты, обладавшие чудесной способностью обуздывать ветер, смягчать злобу, предохранять от опьянения и помогать при ловле диких зверей; персепольскую бирюзу, которая приносит счастье в любви, прекращает ссору супругов, отводит царский гнев и благоприятствует при укрощении и продаже лошадей; и кошачий глаз — оберегающий имущество, разум и здоровье своего владельца; и бледный, сине-зеленый, как морская вода у берега, вериллий — средство от бельма и проказы, добрый спутник странников; и разноцветный агат — носящий его не боится козней врагов и избегает опасности быть раздавленным во время землетрясения; и нефрит, почечный камень, отстраняющий удары молнии; и яблочно-зеленый, мутно-прозрачный онихий — сторож хозяина от огня и сумасшествия; и яснис, заставляющий дрожать зверей; и черный ласточкин камень, дающий красноречие; и уважаемый беременными женщинами орлиный камень, который орлы кладут в свои гнезда, когда приходит пора вылупляться их птенцам; и заберзат из Офира, сияющий, как маленькие солнца; и желто-золотистый хрисолит — друг торговцев и воров; и сардоникс, любимый царями и царицами; и малиновый лигирий: его находят, как известно, в желудке рыси, зрение которой так остро, что она видит сквозь стены, — поэтому и носящие лигирий отличаются зоркостью глаз, — кроме того, он останавливает кровотечение из носу и заживляет всякие раны, исключая ран, нанесенных камнем и железом.
У
подножия этой
горы посажены были две куколки, мужчина и женщина; он на нее возлагает венок, а она на него возлагает такой же, и обе эти куколки смотрят друг другу в глаза и улыбаются.
Вдоль вала тянутся колеи, глубиною в пол-аршина и более, эти перерезываются множеством поперечных, и, таким образом, весь вал представляет из себя ряд горных цепей, среди которых есть свои Казбеки и Эльборусы; вершины
гор уже высохли и стучат по колесам, у
подножий же еще хлюпает вода.
Еще один день пути, и я подошел к
подножию Сихотэ-Алиня. Река Дынми здесь течет вдоль водораздела с некоторым уклоном к северо-западу, обходя, насколько возможно, многочисленные отроги хребта. Местность, где мы остановились, представляла собой как бы большую котловину; кругом высились
горы, состоявшие из плотных метаморфизованных песчаников и зеленоватых кремнистых глинистых сланцев.
Здесь, у
подножия этих
гор, изрытых древлерусскими христианскими подвижниками, всякий человек, как у
подножья Сиона, становится хоть на минуту верующим; необходимость глядеть вдаль и вверх на эти уносящиеся под небо красоты будит душу — и у нее, как у отогревающегося на подъеме орла, обновляются крылья.
— Пора… — сказала себе самой лежавшая без малейшего движения до этой минуты Милица и стала медленно выползать из своей «норы». Она слышала от слова до слова весь разговор австрийцев. Из него ей стало ясно, как день, что никого другого, как ее и Игоря, искали неприятельские разведчики, потревоженные светом их фонаря-прожектора y
подножия холма. И поймай они теперь ее или
Горю, им бы несдобровать обоим.
Над ним икона
горела в лучах своих дорогих каменьев; у
подножия ее двуглавый орел расправлял уж свои крылья.
Верстах в десяти от имения Стабровского поднималась конусом высокая песчаная
гора. У
подножия ее была панская мыза.
Эту картину оживляют разостланные по отлогостям полосы яровой зелени или золотой жатвы, красивые мызы с их розовыми кровлями, гордо озирающие окрестность, рассыпанные там и сям одинокие хижины, которые лепятся к бокам
гор, как ласточкины гнезда, или стоят смиренно за щитом
подножия их с частоколами и овощными садами.
Большой монастырский двор, расположенный на берегу Донца у
подножия Святой
Горы и огороженный, как стеною, высокими гостиными корпусами, теперь, в ночное время, когда его освещали только тусклые фонари, огоньки в окнах да звезды, представлял из себя живую кашу, полную движения, звуков и оригинальнейшего беспорядка.
Море протекало у
подножия скал, на которых возвышалась великолепная вилла, где два существа похоронили: одна свое скрытое
горе, другая свои детские годы, а быть может и будущность, на которую оставалась, впрочем, слабая надежда, так как, казалось, маленькой Коре судьбой определено немного лет жизни.