Неточные совпадения
Как велено, так сделано:
Ходила
с гневом на сердце,
А лишнего не молвила
Словечка никому.
Зимой пришел Филиппушка,
Привез платочек шелковый
Да прокатил на саночках
В Екатеринин день,
И горя словно не
было!
Запела, как певала я
В родительском дому.
Мы
были однолеточки,
Не трогай нас — нам весело,
Всегда у нас лады.
То правда, что и мужа-то
Такого, как Филиппушка,
Со свечкой поискать…
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко
с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только
будет спокойно, когда увижу тебя за
мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
С другой стороны, вместо кротости, чистосердечия, свойств жены добродетельной,
муж видит в душе своей жены одну своенравную наглость, а наглость в женщине
есть вывеска порочного поведения.
Кроме того, при разводе, даже при попытке развода, очевидно
было, что жена разрывала сношения
с мужем и соединялась
с своим любовником.
— То
есть как тебе сказать… Стой, стой в углу! — обратилась она к Маше, которая, увидав чуть заметную улыбку на лице матери, повернулась
было. — Светское мнение
было бы то, что он ведет себя, как ведут себя все молодые люди. Il fait lа
сour à une jeune et jolie femme, [Он ухаживает зa молодой и красивой женщиной,] a
муж светский должен
быть только польщен этим.
Еще отец, нарочно громко заговоривший
с Вронским, не кончил своего разговора, как она
была уже вполне готова смотреть на Вронского, говорить
с ним, если нужно, точно так же, как она говорила
с княгиней Марьей Борисовной, и, главное, так, чтобы всё до последней интонации и улыбки
было одобрено
мужем, которого невидимое присутствие она как будто чувствовала над собой в эту минуту.
Писать и входить в сношения
с мужем ей
было мучительно и подумать: она могла
быть спокойна, только когда не думала о
муже.
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего
мужа,
была поражена его видом, когда он вошел к ней. Лоб его
был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот
был твердо и презрительно сжат. В походке, в движениях, в звуке голоса его
была решительность и твердость, каких жена никогда не видала в нем. Он вошел в комнату и, не поздоровавшись
с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.
— Славу Богу, — сказал Матвей, этим ответом показывая, что он понимает так же, как и барин, значение этого приезда, то
есть что Анна Аркадьевна, любимая сестра Степана Аркадьича, может содействовать примирению
мужа с женой.
Получив письмо
мужа, она знала уже в глубине души, что всё останется по-старому, что она не в силах
будет пренебречь своим положением, бросить сына и соединиться
с любовником.
Сняв венцы
с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она
была прелестна тем новым сиянием счастия, которое
было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте
мужа» и взял у них из рук свечи.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на
мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила дверь. Неслышными шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно
было поворачивать головы, тотчас же взяла в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и
с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить
с ним.
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и пошел в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться
муж, встречая жену,
с которою он только что виделся, и поздоровался
с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то
есть пошутив
с дамами и перекинувшись приветствиями
с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил
с ним.
— Но как, Алексей, научи меня, как? — сказала она
с грустною насмешкой над безвыходностью своего положения. — Разве
есть выход из такого положения? Разве я не жена своего
мужа?
— Он всё не хочет давать мне развода! Ну что же мне делать? (Он
был муж ее.) Я теперь хочу процесс начинать. Как вы мне посоветуете? Камеровский, смотрите же за кофеем — ушел; вы видите, я занята делами! Я хочу процесс, потому что состояние мне нужно мое. Вы понимаете ли эту глупость, что я ему будто бы неверна,
с презрением сказала она, — и от этого он хочет пользоваться моим имением.
То, что он теперь, искупив пред
мужем свою вину, должен
был отказаться от нее и никогда не становиться впредь между ею
с ее раскаянием и ее
мужем,
было твердо решено в его сердце; но он не мог вырвать из своего сердца сожаления о потере ее любви, не мог стереть в воспоминании те минуты счастия, которые он знал
с ней, которые так мало ценимы им
были тогда и которые во всей своей прелести преследовали его теперь.
— Я помню про детей и поэтому всё в мире сделала бы, чтобы спасти их; но я сама не знаю, чем я спасу их: тем ли, что увезу от отца, или тем, что оставлю
с развратным отцом, — да,
с развратным отцом… Ну, скажите, после того… что
было, разве возможно нам жить вместе? Разве это возможно? Скажите же, разве это возможно? — повторяла она, возвышая голос. — После того как мой
муж, отец моих детей, входит в любовную связь
с гувернанткой своих детей…
Это говорилось
с тем же удовольствием,
с каким молодую женщину называют «madame» и по имени
мужа. Неведовский делал вид, что он не только равнодушен, но и презирает это звание, но очевидно
было, что он счастлив и держит себя под уздцы, чтобы не выразить восторга, не подобающего той новой, либеральной среде, в которой все находились.
Княгиня подошла к
мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее, обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее. Старики, очевидно, спутались на минутку и не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда князь
с княгиней вышли, Левин подошел к своей невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно
было сказать ей. Но он сказал совсем не то, что нужно
было.
— А, как это мило! — сказала она, подавая руку
мужу и улыбкой здороваясь
с домашним человеком, Слюдиным. — Ты ночуешь, надеюсь? —
было первое слово, которое подсказал ей дух обмана, — а теперь едем вместе. Только жаль, что я обещала Бетси. Она заедет за мной.
— Это надо рассказать вам. Я
был занят, и чем? Даю вам это из ста, из тысячи… не угадаете. Я мирил
мужа с оскорбителем его жены. Да, право!
― Я имею несчастие, ― начал Алексей Александрович, ―
быть обманутым
мужем и желаю законно разорвать сношения
с женою, то
есть развестись, но притом так, чтобы сын не оставался
с матерью.
Воспоминание о вас для вашего сына может повести к вопросам
с его стороны, на которые нельзя отвечать, не вложив в душу ребенка духа осуждения к тому, что должно
быть для него святыней, и потому прошу понять отказ вашего
мужа в духе христианской любви. Прошу Всевышнего о милосердии к вам.
Сколько страхов
было пережито, сколько мыслей передумано, сколько денег потрачено, сколько столкновений
с мужем при выдаче замуж старших двух, Дарьи и Натальи!
Графиня Лидия Ивановна
была друг ее
мужа и центр одного из кружков петербургского света,
с которым по
мужу ближе всех
была связана Анна.
Облонский обедал дома; разговор
был общий, и жена говорила
с ним, называя его «ты», чего прежде не
было. В отношениях
мужа с женой оставалась та же отчужденность, но уже не
было речи о разлуке, и Степан Аркадьич видел возможность объяснения и примирения.
Она, счастливая, довольная после разговора
с дочерью, пришла к князю проститься по обыкновению, и хотя она не намерена
была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула
мужу на то, что ей кажется дело
с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только приедет его мать. И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил и начал выкрикивать неприличные слова.
Она
была в связи
с Тушкевичем, самым гадким образом обманывая
мужа.
— Я спрашивала доктора: он сказал, что он не может жить больше трех дней. Но разве они могут знать? Я всё-таки очень рада, что уговорила его, — сказала она, косясь на
мужа из-за волос. — Всё может
быть, — прибавила она
с тем особенным, несколько хитрым выражением, которое на ее лице всегда бывало, когда она говорила о религии.
― У нас идут переговоры
с ее
мужем о разводе. И он согласен; но тут
есть затруднения относительно сына, и дело это, которое должно
было кончиться давно уже, вот тянется три месяца. Как только
будет развод, она выйдет за Вронского. Как это глупо, этот старый обычай кружения, «Исаия ликуй», в который никто не верит и который мешает счастью людей! ― вставил Степан Аркадьич. ― Ну, и тогда их положение
будет определенно, как мое, как твое.
Сколько раз во время своей восьмилетней счастливой жизни
с женой, глядя на чужих неверных жен и обманутых
мужей, говорил себе Алексей Александрович: «как допустить до этого? как не развязать этого безобразного положения?» Но теперь, когда беда пала на его голову, он не только не думал о том, как развязать это положение, но вовсе не хотел знать его, не хотел знать именно потому, что оно
было слишком ужасно, слишком неестественно.
Теперь, когда он держал в руках его письмо, он невольно представлял себе тот вызов, который, вероятно, нынче же или завтра он найдет у себя, и самую дуэль, во время которой он
с тем самым холодным и гордым выражением, которое и теперь
было на его лице, выстрелив в воздух,
будет стоять под выстрелом оскорбленного
мужа.
Все, кого она любила,
были с нею, и все
были так добры к ней, так ухаживали за нею, так одно приятное во всем предоставлялось ей, что если б она не знала и не чувствовала, что это должно скоро кончиться, она бы и не желала лучшей и приятнейшей жизни. Одно, что портило ей прелесть этой жизни,
было то, что
муж ее
был не тот, каким она любила его и каким он бывал в деревне.
Кити
была в особенности рада случаю
побыть с глазу на глаз
с мужем, потому что она заметила, как тень огорчения пробежала на его так живо всё отражающем лице в ту минуту, как он вошел на террасу и спросил, о чем говорили, и ему не ответили.
Анна написала письмо
мужу, прося его о разводе, и в конце ноября, расставшись
с княжной Варварой, которой надо
было ехать в Петербург, вместе
с Вронским переехала в Москву. Ожидая каждый день ответа Алексея Александровича и вслед затем развода, они поселились теперь супружески вместе.
Жена узнала, что
муж был в связи
с бывшею в их доме Француженкою-гувернанткой, и объявила
мужу, что не может жить
с ним в одном доме.
— Неужели это возможно, чтобы мы
были как
муж с женою, одни, своею семьей
с тобой? — сказала она, близко вглядываясь в его глаза.
— Нет, ничего не
будет, и не думай. Я поеду
с папа гулять на бульвар. Мы заедем к Долли. Пред обедом тебя жду. Ах, да! Ты знаешь, что положение Долли становится решительно невозможным? Она кругом должна, денег у нее нет. Мы вчера говорили
с мама и
с Арсением (так она звала
мужа сестры Львовой) и решили тебя
с ним напустить на Стиву. Это решительно невозможно.
С папа нельзя говорить об этом… Но если бы ты и он…
На выходе из беседки Алексей Александрович, так же как всегда, говорил со встречавшимися, и Анна должна
была, как и всегда, отвечать и говорить; но она
была сама не своя и как во сне шла под-руку
с мужем.
Еще в то время, как он подходил к Анне Аркадьевне сзади, он заметил
с радостью, что она чувствовала его приближение и оглянулась
было и, узнав его, опять обратилась к
мужу.
Она видела, что сверстницы Кити составляли какие-то общества, отправлялись на какие-то курсы, свободно обращались
с мужчинами, ездили одни по улицам, многие не приседали и, главное,
были все твердо уверены, что выбрать себе
мужа есть их дело, а не родителей.
Графиня Лидия Ивановна давно уже перестала
быть влюбленною в
мужа, но никогда
с тех пор не переставала
быть влюбленною в кого-нибудь.
Когда же Левин внезапно уехал, княгиня
была рада и
с торжеством говорила
мужу: «видишь, я
была права».
Продолжать
быть моим
мужем вместе
с нею…. это ужасно!
В этот же вечер она увидалась
с Вронским, но не сказала ему о том, что произошло между ею и
мужем, хотя, для того чтобы положение определилось, надо
было сказать ему.
— Знаю-с, знаю, — сказал доктор улыбаясь, — я сам семейный человек; но мы,
мужья, в эти минуты самые жалкие люди. У меня
есть пациентка, так ее
муж при этом всегда убегает в конюшню.
Она чувствовала, что то положение в свете, которым она пользовалась и которое утром казалось ей столь ничтожным, что это положение дорого ей, что она не
будет в силах променять его на позорное положение женщины, бросившей
мужа и сына и соединившейся
с любовником; что, сколько бы она ни старалась, она не
будет сильнее самой себя.
Он не позволял себе думать об этом и не думал; но вместе
с тем он в глубине своей души никогда не высказывая этого самому себе и не имея на то никаких не только доказательств, но и подозрений, знал несомненно, что он
был обманутый
муж, и
был от этого глубоко несчастлив.
В женском вопросе он
был на стороне крайних сторонников полной свободы женщин и в особенности их права на труд, но жил
с женою так, что все любовались их дружною бездетною семейною жизнью, и устроил жизнь своей жены так, что она ничего не делала и не могла делать, кроме общей
с мужем заботы, как получше и повеселее провести время.
— Да, я очень рада, что увидала вас, — сказала она
с улыбкой. — Я слышала о вас столько со всех сторон, даже от вашего
мужа. Он
был у меня, и он мне очень понравился, — очевидно
с дурным намерением прибавила она. — Где он?