Неточные совпадения
Сергей Иванович любовался всё время красотою заглохшего от листвы леса, указывая
брату то на темную с тенистой стороны, пестреющую желтыми прилистниками, готовящуюся
к цвету старую липу, то на изумрудом блестящие молодые
побеги дерев нынешнего года.
Досадуя на жену зa то, что сбывалось то, чего он ждал, именно то, что в минуту приезда, тогда как у него сердце захватывало от волнения при мысли о том, что с
братом, ему приходилось заботиться о ней, вместо того чтобы
бежать тотчас же
к брату, Левин ввел жену в отведенный им нумер.
— Пробовал
бежать? — спросил Самгин, попытка
к бегству не совпадала с его представлением о
брате.
Cousin, [Двоюродный
брат (фр.).] который оставил ее недавно девочкой, кончил курс ученья, надел эполеты, завидя ее,
бежит к ней весело, с намерением, как прежде, потрепать ее по плечу, повертеться с ней за руки, поскакать по стульям, по диванам… вдруг, взглянув ей пристально в лицо, оробеет, отойдет смущенный и поймет, что он еще — мальчишка, а она — уже женщина!
Мелькнула было у него мысль
бежать к доктору и привесть того, но он побоялся оставить
брата одного: поручить его совсем некому было.
— Засади я его, подлеца, она услышит, что я его засадил, и тотчас
к нему
побежит. А услышит если сегодня, что тот меня до полусмерти, слабого старика, избил, так, пожалуй, бросит его, да ко мне придет навестить… Вот ведь мы какими характерами одарены — только чтобы насупротив делать. Я ее насквозь знаю! А что, коньячку не выпьешь? Возьми-ка кофейку холодненького, да я тебе и прилью четверть рюмочки, хорошо это,
брат, для вкуса.
— Алеша,
беги за ней! — стремительно обратился
к брату Митя, — скажи ей… не знаю что… не дай ей так уйти!
Остальные
братья тоже
бежали с ругательствами.
К ним присоединились бывшие поблизости ученики, и взбешенный Кранц, все прибавляя шагу, дошел до своей квартиры, сопровождаемый свистом, гиканьем и криками «ура».
К счастью, квартира была недалеко. На крыльце немец оглянулся и погрозил кулаком, а в окно выглядывало злорадное лицо бедной жертвы его коварства…
Нас выпороли и наняли нам провожатого, бывшего пожарного, старичка со сломанной рукою, — он должен был следить, чтобы Саша не сбивался в сторону по пути
к науке. Но это не помогло: на другой же день
брат, дойдя до оврага, вдруг наклонился, снял с ноги валенок и метнул его прочь от себя, снял другой и бросил в ином направлении, а сам, в одних чулках, пустился
бежать по площади. Старичок, охая, потрусил собирать сапоги, а затем, испуганный, повел меня домой.
Всю как есть эту ночь он меня этак пугал, а утром, чуть ударили в первый колокол
к заутрене, я поскорее вскочил и
бегу, чтоб пожаловаться настоятелю, а меня встречает звонарь,
брат Диомид, и говорит...
— Брось, — сказал он серьезно. — Какая там,
к черту, Персия? Это,
брат, я знаю, в твои годы и мне тоже хотелось
бежать ко всем чертям!..
— А зачем нас туда понесет? Я чай, мы будем грести наискось… Рази ты не видал, как
брат твой Василий управляется? Вишь: река вон туда
бежит, а мы вон туда станем гресть, все наискось, вон-вон,
к тому месту —
к дубкам, где озеро.
— Мы ее хотели
к заседателю, а заседатель от страсти сам
бежал. Мужики и говорят: «Нам, Архар Иваныч, ее куда же? такую лядащенькую; а ты,
брат, промеж нас набольший, ты староста — ты и бери».
— Неужели ты думаешь, что я поверю этому? Лицо твое не огрубело от ветра и не обожжено солнцем, и руки твои белы. На тебе дорогой хитон, и одна застежка на нем стоит годовой платы, которую
братья мои вносят за наш виноградник Адонираму, царскому сборщику. Ты пришел оттуда, из-за стены… Ты, верно, один из людей, близких
к царю? Мне кажется, что я видела тебя однажды в день великого празднества, мне даже помнится — я
бежала за твоей колесницей.
Тем не менее сцена эта позабавила деда, и первыми словами его на крыльце
к отцу было: «Как ты,
брат, прытко
побежал!
Брат Ираклий весь побелел, плюнул и
бегом бросился
к монастырской ограде.
Но я увидел. Львовы,
брат и сестра, почти
бежали к вагону, и я ужасно обрадовался им. Не помню, что я говорил им, не помню, что они мне говорили, кроме одной только фразы: «Кузьма умер».
Мальчик с пальчик увидал, что людоед спит, подкрался
к нему и вынул у него из кармана горсть золота, роздал
братьям. Потом он потихоньку разул его. Когда он разул его, он надел сам семиверстные сапоги, велел
братьям крепче взяться рука с рукой и держаться за него. И он
побежал так скоро, что сейчас же вышел из леса и нашел дом.
Брат побежал к сестре, и в ту же минуту широким шагом поспешила туда княгиня.
— Это что такое? — вскрикнул Марко Данилыч, завидев Корнея. — От делов уехал без спросу, да и глаз еще не кажет… Сам хозяин изволь
к нему
бежать… Я,
брат, этого не больно жалую.
Миша под секретом рассказал это Володе, Володя без всякого секрета — старшим
братьям, а те с хохотом
побежали к Варваре Владимировне и девочкам и сообщили о моих видах на Машу. И вдруг — о радость! — оказалось: после чая Маша сказала сестре Оле, что, когда будет большая, непременно выйдет замуж за меня.
Мальчики с радостью ухватились за приятное предложение и наперегонки бросились
бежать к речному берегу. Даже у Бобки заблестели глазенки, несмотря на то, что он был сердит на Маю за нанесенную ею Лидочке обиду: предложение идти на речку было так заманчиво, что он не выдержал и помчался вслед за
братьями, поспешно чмокнув на ходу слепую Лидочку в обе щечки.
— Дело выходит неосновательное, может, и в самом деле погоня. Как-никак, милая Аннушка, возьми-ка ты,
брат, деньги, схорони их себе в подол и поди за куст, спрячься. Не ровен час, если нападут, проклятые, так ты
беги к матери и отдай ей деньги, пускай она их старшине снесет. Только ты, гляди, никому на глаза не попадайся,
беги где лесом, где балочкой, чтоб тебя никто не увидел.
Беги себе, да бога милосердного призывай. Христос с тобой!
— Ну, это ты,
брат, оставь, я тебе тоже отвечу пословицей: «Под лежачий камень и вода не
бежит…» Сам знаешь, какие ноне здесь барыши с красного товара, тебе ништо… у тебя хлеб… животы подведет,
к тебе придут спервоначалу, а не ко мне…
— Есть праздники, которые имеют свой запах. На Пасху, Троицу и на Рождество в воздухе пахнет чем-то особенным. Даже неверующие любят эти праздники. Мой
брат, например, толкует, что бога нет, а на Пасху первый
бежит к заутрене.
Брат Паши, Василий Антонов, молодой парень, лет девятнадцати, находился поваренком в графской кухне. Он увидал в окно, что сестра его
побежала растрепанная по направлению
к Волхову. «Что-нибудь, да не ладно!» — подумал он и погнался за ней.
Любовь
к Анастасии, усиленная препятствиями, конечно, играла важную роль во всех этих сердечных тревогах и в участии
к ее
брату. Без цели, без отчета, часто подавляемая рассудком, любовь эта все-таки делала успехи. Она пустила еще сильнейшие
побеги от следующего обстоятельства.
Через пять минут маленькая, черноглазая трехлетняя Наташа, любимица отца, узнав от
брата, что папенька спит, а маменька в диванной, незамеченная матерью,
побежала к отцу.
— Дружок! Не приставай!.. Колька, — приказал он сыну, —
беги наверх и скажи Вере Ивановне, что пора кончать урок. Каков у меня бутуз? — спросил Лебедянцев Стягина, когда они проходили зальце, где стол был чистенько накрыт
к обеду. — Ты,
брат, лишен родительского нерва. Пойдем в кабинет, отдохни… Не очень ли ты уже понадеялся на себя? Ведь это страшенный конец!