Неточные совпадения
«Я должен объявить свое
решение, что, обдумав то тяжелое положение, в которое она поставила семью, все другие выходы будут
хуже для обеих сторон, чем внешнее statu quo, [прежнее положение] и что таковое я согласен соблюдать, но под строгим условием исполнения с ее стороны моей воли, то есть прекращения отношений с любовником».
Всё шло хорошо и дома; но за завтраком Гриша стал свистать и, что было
хуже всего, не послушался Англичанки, и был оставлен без сладкого пирога. Дарья Александровна не допустила бы в такой день до наказания, если б она была тут; но надо было поддержать распоряжение Англичанки, и она подтвердила ее
решение, что Грише не будет сладкого пирога. Это испортило немного общую радость.
Странно, мне, между прочим, понравилось в его письмеце (одна маленькая страничка малого формата), что он ни слова не упомянул об университете, не просил меня переменить
решение, не укорял, что не хочу учиться, — словом, не выставлял никаких родительских финтифлюшек в этом роде, как это бывает по обыкновению, а между тем это-то и было
худо с его стороны в том смысле, что еще пуще обозначало его ко мне небрежность.
Бессилие решить проблемы реальности, свободы, личности или ложное
решение этих проблем — верный показатель
плохих качеств философии, ее внутренней импотенции, ложности избранного ею пути.
Вот эта-то полная безнадежность ссыльного и его отчаяние приводят его к
решению: уйти, переменить судьбу, —
хуже не будет!
— Представьте, это оказалось невозможным. Он поставил у себя на столе портрет Вареньки и все ходил ко мне и говорил о Вареньке, о семейной жизни, о том, что брак есть шаг серьезный, часто бывал у Коваленков, но образа жизни не изменил нисколько. Даже наоборот,
решение жениться подействовало на него как-то болезненно, он
похудел, побледнел и, казалось, еще глубже ушел в свой футляр.
Ольга Михайловна вскочила с постели. По ее мнению, теперь ей оставалось только одно: поскорее одеться и навсегда уехать из этого дома. Дом был ее собственный, но тем
хуже для Петра Дмитрича. Не рассуждая, нужно это или нет, она быстро пошла в кабинет, чтобы сообщить мужу о своем
решении («Бабья логика!» — мелькнуло у нее в мыслях) и сказать ему на прощанье еще что-нибудь оскорбительное, едкое…
— Я уверен, что вы, Андрей Николаевич, распорядитесь не
хуже меня в случае какого-нибудь несчастья… Слава богу, мы друг друга знаем. Но в данном случае я не могу уйти… Ведь я рискнул идти полным ходом в этот дьявольский туман, и, следовательно, я один должен нести ответственность за все последствия моего
решения и быть безотлучно на своем посту… Вы ведь поймете меня и не объясните мое упорство недоверием к вам, Андрей Николаевич!
— Ах, Калерия Порфирьевна! Всего
хуже, когда стоишь перед
решением своей судьбы и не знаешь: нет ли в тебе самом фальши?.. Не лжешь ли?.. Боишься правды-то.
Чего должен я еще бояться от
решения светской и духовной властей, расположенных к моему делу, но
худо знакомых с прекрасным в искусстве!
M-lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна Марья в этом виде была очень дурна,
хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих
решениях.