Неточные совпадения
Дул ветер, окутывая вокзал холодным дымом, трепал афиши на стене, раскачивал опаловые, жужжащие пузыри электрических фонарей на путях. Над нелюбимым городом колебалось мутно-желтое зарево,
в сыром
воздухе плавал угрюмый шум, его разрывали тревожные свистки маневрирующих паровозов. Спускаясь по скользким ступеням, Самгин поскользнулся, схватил чье-то плечо; резким движением стряхнув его руку, человек круто обернулся и вполголоса, с удивлением сказал...
Количество людей во фраках возрастало, уже десятка полтора кричало, окружая стол, — старик, раскинув руки над столом, двигал ими
в воздухе, точно
плавая, и кричал, подняв вверх багровое лицо...
Самгин стал слушать сбивчивую, неясную речь Макарова менее внимательно. Город становился ярче, пышнее; колокольня Ивана Великого поднималась
в небо, как палец, украшенный розоватым ногтем.
В воздухе плавал мягкий гул, разноголосо пели колокола церквей, благовестя к вечерней службе. Клим вынул часы, посмотрел на них.
Ходил он наклонив голову, точно бык, торжественно нося свой солидный живот, левая рука его всегда играла кистью брелоков на цепочке часов, правая привычным жестом поднималась и опускалась
в воздухе, широкая ладонь
плавала в нем, как небольшой лещ.
Уже самовар давно фыркает на столе, по комнате
плавает горячий запах ржаных лепешек с творогом, — есть хочется! Бабушка хмуро прислонилась к притолоке и вздыхает, опустив глаза
в пол;
в окно из сада смотрит веселое солнце, на деревьях жемчугами сверкает роса, утренний
воздух вкусно пахнет укропом, смородиной, зреющими яблоками, а дед всё еще молится, качается, взвизгивает...
Зябко;
в воздухе плавала белесоватая, насквозь пронизывающая мгла; лошади, как угорелые, мчались по укатанной деревенской улице и замерли перед крыльцом небольшого барского флигеля.
Вся левая половина его тела точно стремилась оторваться от правой, спокойно смотревшей мёртвым глазом куда-то сквозь потолок. Матвею было страшно, но не жалко отца; перед ним
в воздухе плавало белое, тающее лицо женщины. Голос старика напоминал ему шипение грибов, когда их жарят на сковороде.
Должно всегда помнить, что леса, особенно не толстая, только потому выдерживает тяжесть большой рыбы, что она
плавает в воде, что вода гораздо гуще
воздуха, следовательно лучше поддерживает рыбу, и что гибкий конец удилища служит, так сказать, продолжением лесы.
— Gloria, madonna, gloria! [Слава, мадонна, слава! (Итал.).] — тысячью грудей грянула черная толпа, и — мир изменился: всюду
в окнах вспыхнули огни,
в воздухе простерлись руки с факелами
в них, всюду летели золотые искры, горело зеленое, красное, фиолетовое,
плавали голуби над головами людей, все лица смотрели вверх, радостно крича...
Точно птицы
в воздухе,
плавают в этой светлой ласковой воде усатые креветки, ползают по камню раки-отшельники, таская за собой свой узорный дом-раковину; тихо двигаются алые, точно кровь, звезды, безмолвно качаются колокола лиловых медуз, иногда из-под камня высунется злая голова мурены с острыми зубами, изовьется пестрое змеиное тело, всё
в красивых пятнах, — она точно ведьма
в сказке, но еще страшней и безобразнее ее; вдруг распластается
в воде, точно грязная тряпка, серый осьминог и стремительно бросится куда-то хищной птицей; а вот, не торопясь, двигается лангуст, шевеля длиннейшими, как бамбуковые удилища, усами, и еще множество разных чудес живет
в прозрачной воде, под небом, таким же ясным, но более пустынным, чем море.
Илья исподлобья осматривал лавку.
В корзинах со льдом лежали огромные сомы и осетры, на полках были сложены сушёные судаки, сазаны, и всюду блестели жестяные коробки. Густой запах тузлука стоял
в воздухе,
в лавке было душно, тесно. На полу
в больших чанах
плавала живая рыба — стерляди, налимы, окуни, язи. Но одна небольшая щука дерзко металась
в воде, толкала других рыб и сильными ударами хвоста разбрызгивала воду на пол. Илье стало жалко её.
Фома оглянулся вокруг себя: как и раньше,
в саду никого не было, а
в воздухе все
плавал гулкий говор колоколов…
Они замолчали.
В воздухе плавал благоговейно-тихий голос архиерея, выразительно читавшего молитву, простерев руку над местом закладки дома...
Светило солнце, с крыш говорливо текла вода, смывая грязный снег, люди шагали быстро и весело.
В тёплом
воздухе протяжно
плавал добрый звон великопостных колоколов, широкие ленты мягких звуков поднимались и улетали из города
в бледно-голубые дали…
В воздухе плавали густые звуки колокола, мягкие и тёплые. Тяжёлая туча накрыла город плотным тёмным пологом. Задумчивое пение меди, не поднимаясь вверх, печально влачилось над крышами домов.
Ветер затих. Густые облака дыма не крутились уже
в воздухе. Как тяжкие свинцовые глыбы, они висели над кровлями догорающих домов. Смрадный, удушливый
воздух захватывал дыхание: ничто не одушевляло безжизненных небес Москвы. Над дымящимися развалинами Охотного ряда не кружились резвые голуби, и только
в вышине, под самыми облаками,
плавали стаи черных коршунов.
Идут по небу облака, кроют нас своими тенями,
в серых волнах
плавает и прячется светлая луна. Шуршат деревья, тихо плещет вода, лес и земля ещё дышат теплом, а
воздух прозрачен по-осеннему. За деревней, у мельниц, девки песню запели — их крикливые, сухие голоса издали кажутся мягкими и сочными, как свирель.
Мне не хотелось спать. Я смотрел во тьму степи, и
в воздухе перед моими глазами
плавала царственно красивая и гордая фигура Радды. Она прижала руку с прядью черных волос к ране на груди, и сквозь ее смуглые, тонкие пальцы сочилась капля по капле кровь, падая на землю огненно-красными звездочками.
А когда выскочит наверх,
в легкий
воздух, то начнет
плавать по
воздуху, как пузырь на воде.
В воздухе было что-то давящее,
плавало что-то смутное, серое, неопределенное. На горизонте собирались какие-то зловещие, свинцовые тучи.
Когда нерпа убита
в морской воде, если
в легких ее находится некоторое количество
воздуха, она
плавает на поверхности.
Они буквально наполняли весь
воздух, бились
в освещенные окна кают, засыпали палубу и
плавали по воде.
Был морозный декабрьский вечер. На небе мерцали первые звездочки и
плавала холодная луна.
В воздухе было тихо — ни одного движения, ни одного звука.
Но вот посмотришь еще — и вдруг все отделилось, каждая веточка
плавает в море голубого
воздуха, и среди белых, толстых, пушистых ветвей одного дерева
воздуха так много, как во всем мире.